Оливер Голдсмит - Вэкфильдский священник
— Ахъ, сэръ! сказалъ я: — вашъ вопросъ растравляетъ мою сердечную рану: у меня точно была еще одна дочь, но она съ горя…
Тутъ меня опять перебили и очень неожиданно: явилась вдругъ миссъ Арабелла Уильмотъ, на которой вскорѣ намѣревался жениться мистеръ Торнчиль. Заставъ тутъ сэра Уильяма и его племянника, она до крайности изумилась, потому что попала сюда совершенно случайно. Вмѣстѣ со старикомъ отцомъ своимъ она очутилась въ этомъ городкѣ проѣздомъ къ теткѣ, которая непремѣнно желала, чтобы свадьба произошла у ней въ домѣ; пріѣхавъ въ городъ, онѣ остановились пообѣдать въ трактирѣ, на томъ концѣ улицы; и миссъ Уильмотъ, глядя въ окно, увидѣла одного изъ моихъ малютокъ, игравшаго на улицѣ; она тотчасъ послала лакея позвать мальчика и отъ него узнала отчасти о постигшихъ насъ несчастіяхъ, но, конечно, не воображала, чтобы причиною ихъ могъ быть мистеръ Торнчиль. Отецъ пытался доказывать ей, какъ неприлично идти въ гости въ тюрьму, но ничѣмъ не могъ отговорить ее; она велѣла ребенку поскорѣе проводить ее къ намъ и такимъ образомъ явилась сюда въ самую критическую минуту.
И тутъ невольно приходитъ мнѣ на умъ, какъ странны бываютъ такія случайныя совпаденія! Сплошь да рядомъ, чуть не каждый день видишь подобныя явленія, ко большею частію не замѣчаешь ихъ. Какому стеченію благопріятныхъ обстоятельствъ обязаны мы, напримѣръ, всякими удобствами и наслажденіями жизни; сколько нужно такихъ условій, хотя бы для того, чтобы одѣться и поѣсть! Нужно, чтобы крестьянину была охота работать, чтобы дождь пошелъ во-время, чтобы попутный вѣтеръ пригналъ купеческіе корабли; и мало ли что еще надобно, только для того, чтобы тысячи людей не остались безъ предметовъ первѣйшей необходимости.
Мы всѣ молчали нѣсколько минутъ, между тѣмъ какъ на лицѣ моей прелестной ученицы — какъ я обыкновенно называлъ эту молодую леди — изумленіе смѣнилось глубокимъ состраданіемъ, придавшимъ новое очарованіе ея красотѣ.
— Любезный мистеръ Торнчиль, сказала она, воображая, что онъ пришелъ сюда въ роли благодѣтеля, а ужъ никакъ не притѣснителя, — мнѣ немного обидно, что вы явились сюда безъ меня и даже не извѣстили меня о томъ положеніи, въ какомъ я застаю семейство, столь дорогое намъ обоимъ. Вамъ извѣстно, что мнѣ не менѣе вашего было бы пріятно придти на помощь моему почтенному, уважаемому наставнику. Но вы, подобно вашему дядюшкѣ, очевидно находите удовольствіе дѣлать добро втайнѣ?..
— Это онъ-то любитъ дѣлать добро! воскликнулъ сэръ Уильямъ. — Нѣтъ, душа моя, его удовольствія совсѣмъ иного сорта и такъ же низки, какъ онъ самъ. Вы видите передъ собою, сударыня, самаго отъявленнаго негодяя, какой когда либо позорилъ человѣчество: онъ соблазнилъ дочь этого бѣднаго человѣка, покушался погубить и сестру ея, отца засадилъ въ тюрьму, да еще и старшаго сына заковалъ въ кандалы, за то, что онъ имѣлъ смѣлость вызвать его на дуэль за безчестье. Позвольте, сударыня, принесть вамъ мои искреннѣйшія поздравленія съ тѣмъ, что вы успѣли избѣгнуть союза съ такимъ чудовищемъ.
— Боже милостивый! воскликнула милая дѣвушка, — какъ же я была обланута! Мистеръ Торнчиль увѣрилъ меня, что старшій сынъ этого джентльмена, капитанъ Примрозъ, отплылъ въ Америку со своей молодой женой.
— Миленькая моя! воскликнула моя жена:- онъ вамъ все налгалъ. Сынъ мой Джорджъ никуда не уѣзжалъ изъ Англіи и ни на комъ не женился. Хоть вы и отступились отъ него, но онъ продолжалъ васъ любить, такъ что ни о комъ кромѣ васъ и думать не могъ; онъ самъ говорилъ при мнѣ, что изъ-за васъ нею жизнь останется холостякомъ.
И она принялась распространяться о томъ, какъ искренно и страстно сынъ привязанъ къ ней; объяснила надлежащимъ образомъ исторію поединка съ мистеромъ Торнчилемъ, отсюда перешла къ слухамъ о его развратности, о его фальшивыхъ женитьбахъ, и заключила свою рѣчь самымъ обиднымъ изображеніемъ его трусости.
— Боже мой! воскликнула миссъ Уильмотъ, — какъ близко я была къ погибели! И какъ же я рада своему спасенію! Этотъ джентльменъ солгалъ мнѣ десять тысячъ разъ и главное съумѣлъ заставить меня повѣрить, что для меня нисколько не обязательно держать обѣщаніе, данное единственному человѣку, къ которому я была истинно расположена, потому, будто бы, что этотъ человѣкъ самъ измѣнилъ мнѣ. И вѣдь онъ такъ наклеветалъ на него, что я старалась питать ненависть къ человѣку, столь же отважному, какъ и великодушному.
Тѣмъ временемъ старшій сынъ мой былъ окончательно освобожденъ отъ оковъ, такъ какъ раненый имъ человѣкъ вовсе не былъ раненъ и оказался обманщикомъ; а мистеръ Дженкинсонъ, превратившійся въ расторопнаго камердинера, помогъ ему причесаться и досталъ все, что было нужно по части приличной одежды. Поэтому, когда Джорджъ вошелъ, затянутый въ свой красивый мундиръ, онъ показался мнѣ такъ хорошъ, какъ только можетъ быть красивый юноша въ военной формѣ. Можетъ быть, меня въ этомъ случаѣ нѣсколько ослѣпляло родительское тщеславіе… Да нѣтъ! Я выше этого. Войдя, онъ скромно и почтительно поклонился издали Арабеллѣ Уильмотъ, потому что не зналъ еще, какой счастливый переворотъ произошелъ въ ея душѣ, вслѣдствіе краснорѣчиваго заступничества его матери. Но, вопреки всѣмъ правиламъ свѣтскаго приличія, его возлюбленная поспѣшила съ пылающимъ лицомъ попросить у него прощенія: ея слезы, ея нѣжные взгляды довольно ясно выражали, какъ сильно она въ душѣ упрекала себя за то, что пренебрегла даннымъ ему обѣщаніемъ и допустила низкаго обманщика оклеветать его.
Сынъ мой былъ такъ пораженъ ея снисхожденіемъ, что не вѣрилъ своимъ глазамъ.
— Сударыня! сказалъ онъ:- не во снѣ ли я это вижу? И чѣмъ я заслужилъ такое благополучіе? Это слишкомъ, слишкомъ великое счастіи!
— Нѣтъ, сэръ, возразила она, — меня обманывали, обманули самымъ низкимъ образомъ. Иначе ничто не могло бы присудить меня измѣнить данному слову. Вы знаете мои чувства, давно знаете. Позабудьте же то, что я сдѣлала, и какъ прежде выслушивали мои клятвы въ вѣрности, такъ и теперь я готова ихъ повторить. Повѣрьте, если ваша Арабелла не можетъ принадлежать вамъ, она никогда ничьей больше не будетъ.
— Ну, объ этомъ и я позабочусь! воскликнулъ сэръ Уильямъ:- и если вашъ отецъ послушается моего совѣта, будетъ все по-вашему.
Услыхавъ такой намекъ, сынъ мой Моисей бѣгомъ побѣжалъ въ гостинницу, гдѣ въ то время находился старикъ Уильмотъ, и все разсказалъ ему. Между тѣмъ сквайръ, видя, что со всѣхъ сторонъ потерпѣлъ пораженіе, и разсудивъ, что лестью и скрытностью больше ничего не возьмешь, рѣшился перемѣнить тактику и показать зубы непріятелю. Поэтому, отложивъ въ сторону всякія соображенія совѣсти и приличія, онъ открыто заявилъ себя мерзавцемъ.
— Тутъ, какъ видно, справедливости ждать нечего! воскликнулъ онъ: — такъ я ужъ самъ о себѣ позабочусь. И да будетъ вамъ извѣстно, сэръ (обратившись къ сэру Уильяму), что я вовсе не бѣднякъ, всецѣло зависящій отъ вашихъ милостей: мнѣ ихъ не нужно. Ничто не помѣшаетъ мнѣ владѣть состояніемъ миссъ Уильмотъ, которое довольно значительно, благодаря скопидомству ея отца. Опись ея имущества, вмѣстѣ со всѣми передаточными документами, за надлежащею подписью, у меня въ рукахъ и припрятана къ мѣсту. Мнѣ ея богатство было нужно, а вовсе не ея особа, отъ которой съ удовольствіемъ отказываюсь въ пользу кого угодно.
Извѣстіе это встревожило насъ. Сэръ Уильямъ отлично понималъ, что законныя права на сторонѣ его племянника, потому что самъ же онъ помогалъ составлять всѣ эти документы. Тогда миссъ Уильмотъ, видя, что ее приданое невозвратно потеряно, обратилась къ моему сыну съ вопросомъ, точно ли съ утратою своего богатства она будетъ ему такъ же дорога, какъ прежде:- Теперь, сказала она, мнѣ нечего больше предложить вамъ, помимо своей руки.
— И ничего больше не нужно! воскликнулъ настоящій женихъ: — по крайней мѣрѣ, я никогда не имѣлъ претензіи ни на что другое. И клянусь вамъ нашимъ счастьемъ, Арабелла, что мнѣ даже особенно пріятно узнать, что вы безприданница, такъ какъ это можетъ послужить вамъ новымъ доказательствомъ моей преданности.
Пришелъ мистеръ Уильмотъ, очевидно довольный тѣмъ, что дочь его избѣгла серьезной опасности, и охотно согласился взять назадъ свое слово; однако, когда онъ узналъ, что мистеръ Торнчиль не намѣренъ возвратить приданаго, на которое обладалъ всѣми законными документами, старый джентльменъ пришелъ въ отчаяніе: онъ ясно увидѣлъ, что его деньги пойдутъ на обогащеніе человѣка, который не имѣлъ своего гроша за душою; ему было все равно, что этотъ человѣкъ къ тому же и мошенникъ, но главнымъ образомъ онъ сокрушался о томъ, что приданаго-то не воротишь. Нѣсколько минутъ онъ сидѣлъ молча, подавленный досадными соображеніями, пока сэръ Уильямъ не попытался облегчить его тревоги.
— Я долженъ сознаться, сэръ, сказалъ ему баронетъ, — что ваше огорченіе доставляетъ мнѣ нѣкоторое удовольствіе. Я нахожу, что вы подѣломъ наказаны за свое крайнее пристрастіе къ деньгамъ. Хотя ваша дочь теперь и не богата, со вѣдь осталось же у васъ что нибудь, чтобы жить безбѣдно. А вотъ тутъ молодой человѣкъ, честный юноша изъ военныхъ, который охотно возьметъ ее за себя и безъ приданаго. Они давно любятъ другъ друга; а я, по дружбѣ къ его отцу, берусь похлопотать о его карьерѣ. Бросьте вы свои претензіи, отъ которыхъ ничего кромѣ разочарованій не получаете, и согласитесь, наконецъ, принять то счастье, которое вамъ само въ руки лѣзетъ.
