Барри Пейн - Переселение душ
Вечером следующего дня мистер Уотт в своем скромном домике в Хорнси принимал посетителя. Молодого человека явно нельзя было отнести к категории красавцев. Малорослый, коротко стриженный, он выглядел вульгарно и вызывающе. Он курил сигарету с мундштуком, в петлице красовалась затейливая бутоньерка, а откровенно грязная рубашка была украшена крупными запонками с цветными камнями.
Добравшись до дома мистера Уотта, юноша тихонько постучал. Когда старая экономка открыла ему дверь, он почувствовал себя увереннее. Судя по всему, она его знала, так как спросила, почему он вышел из дому, да еще так поздно, без мамочки. На это молодой человек ответил, что считает себя достаточно взрослым, чтобы самостоятельно подтирать сопли. И тут же сделал комплимент экономке, сказав, что она с каждым днем молодеет и что не явись он по делу, то обязательно пригласил бы ее в гостиницу «Савой» и угостил бы ее на славу. С помощью таких изящных и изысканных шуток посетители мистера Уотта возмещали утомительное однообразие казенного общения. Экономка ткнула пальцем в дверь и сказала:
— Он на месте.
Посетитель, постучавшись в дверь, дождался, когда мистер Уотт предложит ему войти. Хотя посетитель явился по приглашению самого Уотта, хозяин отнюдь не проявил признаков радости. Он задумчиво уставился на гостя и спросил:
— Ну, что тебе?
— Дедушка, — почтительно заметил молодой человек, — вам лучше знать. Вы же сами послали за мной. Я надеялся, что вы надыбали… — поняв что выразился неинтеллигентно, юноша поправился, — что вас что-то заинтересовало.
— Я ошибаюсь, — с грустью заговорил мистер Уотт. — Я вкладываю много сил в то, чтобы спроектировать для людей интересное дело. Они же потом забывают о моем существовании. Ты полагаешь, Кокки заслуживает доверия? Как ты думаешь, он все мне отдает?
— Он говорит, что все.
— В это можно поверить, — строго сказал старый джентльмен. — Кокки не скажет тебе правды, зная, что это дойдет до меня. Раз он сказал, что все отдает, значит, не все. Я говорю тебе, он отдает не все. Что ты скажешь на это?
— Звучит неприятно.
— Это прозвучит еще более неприятно для Кокки, перед тем как я порву с ним. Да, я сотворил Кокки. Он крал бидоны с молоком, пока я не подобрал его. Так все и было. А теперь посмотрим, что он будет делать без меня. У меня есть одно дельце, которое он мог бы провернуть. Я его уже давно разрабатываю. Дельце небольшое, но совершенно безопасное. Я и сам бы все сделал, если бы мне не пришлось все проектировать, что гораздо труднее. Бегать и приносить может и охотничья собака. Но если бы Кокки пошел, принес и все мне честно отдал, он заработал бы двести пятьдесят золотых соверенов. Подумай только — положить в карман две сотни и еще пятьдесят золотых соверенов за один только вечер! А теперь они пролетят мимо него — пусть свистит в кулак.
— Они бы и мне пригодились, дедуля, — задумчиво проговорил юноша.
— Да что с тебя возьмешь! — отмахнулся старик. — Толку-то от тебя, Джеймс.
— Это не так! — воскликнул Джеймс. — Меня трижды кусали собаки. Один раз прострелили ногу, однажды я чуть не свернул себе шею. Но я здесь, а умника Снитчера повязали. В общем, дельце было жаркое, но я не жалуюсь.
— Ты еще молод, чтобы пойти на такое дело одному. И послать с тобой из толковых ребят некого.
— Когда-нибудь надо начинать, — скромно изрек Джеймс. — Вы говорили, что это легкая работа. И конечно, я бы не потребовал столько, сколько этот Кокки.
— Очень мило с твоей стороны, — сказал мистер Уотт насмешливо. — Ты бы столько и не получил. Но я рад слышать, Джеймс, что ты понимаешь это.
— Вы считаете, что у меня ничего не получится? Но вы не правы. Я не такой, я осторожный.
— Я знаю вас, мальчишек, кем вы становитесь, как только в ваших карманах появляются деньги. Новый костюм, желтые ботинки, девушка, веселенькое местечко, где будете выглядеть как пара дураков. И все для того, чтобы убедить окружающих, что у вас водятся деньги. А потом удивляетесь, что Скотленд-Ярд желает знать, откуда они у вас появились. Верно?
— Ко мне это не относится. Насчет остальных вы правы, но я не такой, я все делаю тщательно, спросите у Снитчера, если что не так.
— Спрошу, когда его выпустят. Ладно, если ты действительно хочешь выполнить эту работу, то дерзай. Принеси мне все — а все можно унести в одном кармане, — и получишь сто двадцать пять фунтов, их хватит на полгода и больше, если ты не станешь валять дурака. Если ты хочешь тратить деньги, уезжай подальше. Понял? А теперь соглашайся или пошел вон.
— Конечно я согласен.
— Тогда слушай. — И старик неторопливо и подробно начал повествовать об имении Санди-лоусе, о привычках его обитателей.
Джеймс внимательно слушал. Он отмечал каждую деталь и просил мистера Уотта повторить что-нибудь, если ему было непонятно. Мистер Уотт объяснял вполне доходчиво, и благодаря небольшим чертежам дело принимало отчетливые очертания.
— Звучит неплохо, — заметил Джеймс. — Тихое дельце. Но почему вы не отравили собаку?
— По той же причине, почему не поместил объявление в газетах о том, что ты явишься туда. Между прочим, ты не нарвешься на собаку, если будешь следовать плану.
— Это правда, — согласился Джеймс. — Не мне учить вас, дедушка. И я никогда не думал о собаках, пока меня не искусали в прошлый раз.
— И помни, что в доме строгий распорядок. У тебя есть часы?
Джеймс вынул из кармана серебряные часы и вкратце изложил историю их появления в его кармане:
— Очень хорошие часы. Джентльмен, их бывший хозяин, до сих пор переживает, что расстался с ними. Я их раздобыл в графстве Эпсом, и мой приятель говорил мне, что тот джентльмен до сих пор жалеет, что не поймал меня.
Мистер Уотт закурил самую лучшую сигару. Разговор о делах закончился. Можно и расслабиться. Он достал из буфета графин с виски и стаканы. Джеймс долго крутил свою сигарету в ловких грязных пальцах и, прихлебывая ликер, пытался вытянуть как можно больше информации из мистера Уотта. Кивнув в сторону кухни, он спросил:
— Она в курсе?
— Она знает, — сказал мистер Уотт. — Знает, но не больше, чем ей полагается знать. Не стоит говорить ни с кем о своих делах, с ней — тоже.
— А то я не понимаю! Вы держите меня за малыша. Буду молчать, пока не получу денежки, и даже дольше…
Он говорил это с какой-то фанатичной верой в то, что это небольшое неравенство между ними в будущем устранится. А между тем мистер Уотт начал рассуждать о предстоящих скачках Большого приза и привел неоспоримые доказательства того, насколько губительны азартные игры.
Перед тем как уйти, Джеймс забросил удочку еще раз.
— Я вас хорошо знаю, дедуля, — сказал он, чуточку подумав, видимо подсчитывал. — Знаю уже больше года. Полных тринадцать месяцев с тех пор, как Снитчер привел меня сюда. И я не знаю, что бы теперь без вас делал. Я знаю, что вы умеете держать свое слово, что не даете нам сидеть без дела, не делаете глупостей. Но вы выражаетесь не так, как мы. Я знаю, что не достигну даже половины тех высот, которых достигли вы. Иногда по ночам, когда я лежу без сна, удивляюсь, что заставило вас заниматься этой игрой.
— Я был раньше магистром гуманитарных наук и священником.
Джеймс взревел от смеха:
— Магистр! Священник! Вот это да! Это здорово, дедуля, вот это хохма. Спокойной вам ночи. Я буду послезавтра утром.
А между тем Уотт (а это тоже было выдуманное имя) говорил чистую правду. Да, он должен был пройти через несколько стадий своего развития, прежде чем дорасти до продавца краденого, наводчика и наставника воров.
Как уже говорилось, служащие мистера Пэкстона Бленда считали его чрезвычайно активным, во всяком случае, у него хватило энергии на то, чтобы подробнее выяснить у Ричардса, что собой представляет пресловутый агент издательства Оруэлла и Смита.
Ричардс был малым простодушным и порядочным. Он заявил, что, по его мнению, незваный гость — человек чрезвычайно невежественный.
Мистеру Бленду это показалось очень интересным, и он спросил, в чем проявилось его невежество. Оказалось, что этот Чампнис почему-то считал, что ему известно, как живут владельцы поместий. Однако его представления об этом были настолько нелепыми, что Ричардс только диву давался.
— Он считал, что обедают обычно в шесть часов, а хозяйка дома надевает все свои бриллианты, даже если за столом собираются только члены семьи.
Ричардс привел другие примеры безмерного невежества, проявленного Чампнисом в том, что касается жизни высших кругов. Выяснилось так-же что слуга Ричардс просветил гостя по всем этим деликатным вопросам.
Все это Бленд выслушал с улыбкой. Энергии у него с лихвой хватило на то, чтобы на следующее утро встать в пять часов утра, отправиться в маленькую мастерскую, где он изредка упражнялся для развлечения, и смастерить там кое-что. В результате его трудов получалось так, что если кто-нибудь снимет с крюков коротенькую лестницу у кухонной стены, то стрелка часов в гардеробной мистера Бленда тут же возвестит об этом. Он предпринял и другие меры предосторожности, поскольку знал точно, что произойдет, но не знал, как это произойдет; он склонялся к тому, что задуманное похищение бриллиантов миссис Бленд должно произойти во время обеда и вор непременно воспользуется лестницей.
