Собрание сочинений в 9 тт. Том 4 - Уильям Фолкнер
— Да и вспотеешь не меньше и так же дух захватывает, — прибавил он для убедительности. А вокруг него сидели американцы, уже видавшие виды, трезвые, взрослые, и слушали его с холодным удивлением. Они стали выходить поодиночке и возвращались в летных комбинезонах, держа в руках шлемы и очки. Появился вестовой, неся поднос с чашками кофе, и гость вдруг понял, что давно уже слышит рев моторов в темноте за стеной.
Наконец встал и Богарт.
— Пойдемте, — сказал он мальчику. — Вам надо что-нибудь на себя надеть.
Когда они вышли из столовой, рев моторов раздался совсем громко, как будто лениво громыхал гром. Вытянувшись в ряд вдоль невидимой бетонной площадки, мерцали, будто подвешенные в воздухе, невысокие цепочки сине-зеленых огней.
Они пересекли аэродром, направляясь к жилью Богарта. Там на койке сидел лейтенант Мак-Джиннис и затягивал ремни на летных сапогах. Богарт снял с гвоздя меховой комбинезон и бросил его на койку.
— Надевайте, — сказал он.
— Думаете, мне это понадобится? — спросил гость. — Разве мы идем надолго?
— Вероятно, — сказал Богарт. — Лучше оденьтесь как следует. Наверху холодно.
Гость взял комбинезон.
— Видите ли, какое дело… — сказал он. — Нам с Ронни надо завтра… то бишь сегодня, самим сделать небольшую вылазку. Как вы думаете, Ронни не рассердится, если я немножко опоздаю? А вдруг он не захочет меня ждать?
— К завтраку мы вернемся, — сказал Мак-Джиннис. Он был очень занят возней со своим сапогом. — Положитесь на меня.
Мальчик взглянул на него.
— Когда вам надо быть здесь? — спросил Богарт.
— Трудно сказать, — ответил мальчик. — Думаю, что это неважно. Ведь только от Ронни зависит, когда нам выходить. А он меня дождется, даже если я немножко запоздаю.
— Дождется, — подтвердил Богарт. — Надевайте комбинезон.
— Ладно, — ответил тот. Летчики помогли ему натянуть комбинезон. — А я ведь еще ни разу не летал, — сказал он доверительно. — Держу пари, что оттуда видно куда дальше, чем с гор, а?
— Больше, во всяком случае, — сказал Мак-Джиннис. — Вам понравится.
— Еще бы. Лишь бы Ронни меня дождался Вот небось весело! Но опасно, правда?
— Что вы! — сказал Мак-Джиннис. — Шутите!
— Придержи язык, Мак, — сказал Богарт. — Пошли. Хотите еще кофе? — Он обратился к гостю, но ответил ему Мак-Джиннис:
— Нет. У нас есть кое-что получше вашего кофе. От кофе остаются противные пятна на крыльях.
— На крыльях? — удивился мальчик. — Откуда же на крыльях берется кофе?
— Говорят тебе, молчи, Мак, — приказал Богарт. — Пошли.
Они снова пересекли аэродром и приблизились к грядкам мигающих сине-зеленых огней. Когда они подошли почти вплотную, гость различил во мгле очертания «хэндли-пейджа»[17]. Самолет был похож на спальный вагон, который, вздыбившись, врезался в каркас нижнего этажа недостроенного небоскреба. Гость притих и смотрел на машину, как зачарованный.
— Больше крейсера, ей-богу, — заговорил он, как всегда, торопливо и звонко. — Теперь понимаю. Ну, конечно, он не может летать весь целиком. Вы меня не обманете! Я уже их видал. Обе части летают отдельно: в одной будем сидеть мы с капитаном Богартом, а в другой — Мак еще с кем-нибудь, да?
— Нет, — сказал Мак-Джиннис. Богарт куда-то исчез. — Весь он взлетает целиком. Весело, правда? Как мотылек, а?
— Как мотылек? — удивился мальчик. — А-а, понимаю. Крейсер. Летающий крейсер. Понимаю.
— И вот что, — продолжал Мак-Джиннис. Он протянул руку, и ладони мальчика коснулось что-то холодное — бутылка. — Когда стошнит, глотните как следует.
— А разве меня стошнит?
— Непременно. Всех тошнит. Какой ты без этого летчик. А вот эта штука спасает. Ну, а если не поможет, тогда…
— Что тогда? Ага, понял… Что?
— Только не через борт. Не надо блевать через борт.
— Не через борт?
— Ветром отнесет нам с Боги в глаза. Ничего не видно. Хана. Крышка. Понимаете?
— Еще бы! А что делать? — Голоса их звучали негромко, отрывисто, сурово, как у заговорщиков.
— Опустите голову и валяйте.
— Ага, понимаю.
Вернулся Богарт.
— Покажите ему, пожалуйста, как пройти в переднюю кабину.
Мак-Джиннис пролез в люк. Спереди, там, где фюзеляж поднимался кверху, проход суживался: приходилось пробираться ползком.
— Ползите вперед, не задерживайтесь, — сказал Мак-Джиннис.
— Похоже на собачью конуру, — заметил гость.
— Здорово похоже, а? — весело подтвердил Мак-Джиннис. — Ну, давайте ходу. — Пригнувшись, он услышал, как его собеседник быстро пробирается вперед. — Не удивлюсь, если там, наверху, вы заметите пулемет, — сказал он в темноту прохода.
Издали донесся голос мальчика:
— Уже нашел.
— Сейчас придет стрелок и посмотрит, заряжен ли он.
— Заряжен, — сказал гость, и, вторя его словам, оттуда, где он сидел, загремела пулеметная очередь, короткая и отрывистая. Раздались крики, громче всего кричали снизу, из-под самолета.
— Полный порядок, — прозвучал голос мальчика. — Перед тем как нажать спуск, я отвел дуло на запад. Там ничего нет, только морское управление и штаб вашей бригады. Мы с Ронни всегда так делаем перед тем, как куда-нибудь выйти. Простите, если поторопился. Да, кстати, — добавил он. — Меня зовут Клод. Кажется, я вам не говорил.
На земле стояли Богарт и еще два офицера. Они со всех ног прибежали к самолету.
— Отвел дуло на запад… — сказал один из них. — Почем, дьявол его возьми, он знает, где тут запад?
— Он моряк, — ответил другой. — Не забудь, что он все-таки моряк.
— Кажется, еще и пулеметчик, — сказал Богарт.
— Будем надеяться, он не забудет об этом, — произнес первый.
IV
Тем не менее Богарт не спускал глаз с силуэта, темневшего в пяти метрах от него над турелью пулемета.
— Ты заметил, как он ловко приноровился к пулемету? — спросил Богарт сидевшего рядом с ним Мак-Джинниса. — Даже отвел на себя барабан. Здорово, а?
— Здорово, — сказал Мак-Джиннис. — Дай только бог, чтобы он не забыл, где находится. А то вдруг решит, что это они с гувернером любуются видами Уэльса…
— Может, не стоило брать его с собой? — сказал Богарт. Мак-Джиннис ничего не ответил. Богарт слегка двинул штурвал впереди, в кабине пулеметчика, голова их спутника беспрестанно вертелась то в одну, то в другую сторону.
— Долетим, отгрузимся и — восвояси. Может, еще затемно. Черт побери, ну разве это не позор? Его страна четыре года канителится в этой грязи, а он ни разу пороху не нюхал!
— Ничего, сегодня понюхает, если не будет прятать голову, — сказал Мак-Джиннис.
Но мальчик и не думал прятать голову. Даже когда
