Эрнест Хемингуэй - Острова в океане
– Извините, что опоздала.
– Вы не опоздали. Мы все будем купаться еще раз.
– Я не буду, – сказал Дэвид. – Идите все сейчас. А то я тут уже слишком разговорился.
– Что прибой сильный, пусть вас не смущает, – сказал Том-младший девушке. – Тут дно понижается отлого, не сразу.
– А нет здесь акул или барракуд?
– Акулы приплывают только ночью, – сказал ей Роджер. – А барракуд бояться нечего. Они нападают, только если вода грязная и мутная.
– Они тогда могут напасть по ошибке, – объяснил Дэвид. – Заметят, в воде что-то белеет, а что, не разглядеть. Мы тут постоянно встречаем барракуд во время купания.
– Плывешь и вдруг видишь такую уродину чуть не рядом, только поглубже, – сказал Том-младший. – Они очень любопытные, эти барракуды. Но чаще всего они сразу же уплывают.
– А вот если у вас рыба в сетке или на гарпуне, – сказал Дэвид, – на рыбу они непременно бросятся, могут тогда и вас задеть ненароком. Они ведь страх какие быстрые.
– Или когда вы плывете среди стаи лобанов или сардин, – сказал Том-младший. – Тут они могут вас зацепить, врезавшись в стаю.
– А вы держитесь между Томми и мной, – сказал ей Энди. – Тогда ничего с вами не случится.
Волны с грохотом обрушивались на берег, и, пока разбившаяся волна уползала назад, давая место новой, на полосу твердого сырого песка успевали слететься морские зуйки и ржанки.
– А может, не стоит купаться в такую волну, когда ничего не видно?
– Почему не стоит, – сказал Дэвид. – Нужно только осторожно ступать по дну до того, как бросишься вплавь. А вообще в такую волну даже меньше шансов наткнуться на морского кота.
– Мы с мистером Дэвисом будем оберегать вас, – сказал Том.
– И я буду вас оберегать, – сказал Энди.
– Вряд ли вам встретится какая-нибудь рыба в полосе прибоя, – сказал Дэвид. – Разве что маленькие помпано. Они приплывают к берегу кормиться песчаными блохами. На них приятно смотреть в воде, они любопытные и доверчивые.
– Вас послушать, так кажется, будто собираешься купаться в аквариуме, – сказала девушка.
– Энди научит вас выпускать воздух из легких так, чтобы дольше держаться под водой, – продолжал Дэвид. – Том вам расскажет, что нужно делать, чтобы спастись от мурены.
– Перестань ее запугивать, Дэв, – сказал Том-младший. – Это ведь он у нас подводный король, а мы нет. Но именно потому, мисс Брюс…
– Одри.
– Одри, – повторил Том и запнулся.
– Так что же ты хотел сказать, Томми?
– Забыл, – сказал Томми. – Ну, пошли в воду.
Томас Хадсон еще некоторое время работал. Потом сошел вниз и, присев около Дэвида, стал смотреть на четверку пловцов, то показывавшихся, то вновь исчезавших среди гребней пены. Девушка купалась без шапочки и в воде была вся гладкая, как тюлень. Плавала она не хуже Роджера, уступая ему только в силе движений. Наконец они вышли на берег и, ступая по твердому песку, пошли к дому; мокрые волосы девушки, откинутые со лба, облепили голову, ничем не маскируя ее природную форму, и Томас Хадсон подумал, что еще не встречал женщины с таким прелестным лицом и красивым телом. Кроме одной, подумал он. Кроме одной, которая была самой прелестной и самой красивой. Брось думать об этом, сказал он себе. Смотри на девушку и радуйся, что она здесь.
– Ну как купание? – спросил он ее.
– Замечательно, – улыбнулась она ему. – Но я ни одной рыбы не видела, – сказала она Дэвиду.
– Трудно увидеть, когда так много пены, – сказал Дэвид. – Разве если столкнешься вплотную.
Она села на песок и обхватила руками колени. Ее непросохшие волосы падали до самых плеч, а Том-младший и Энди сидели по обе ее стороны. Роджер растянулся на песке лицом к ней и положил голову на скрещенные руки. Томас Хадсон отворил забранную проволочной сеткой дверь, поднялся наверх и снова сел за работу. Это будет самое лучшее, решил он.
А девушка, теперь скрытая от глаз Томаса Хадсона, сидела на песке и смотрела на Роджера.
– Взгрустнулось? – спросила она.
– Нет.
– Думы одолевают?
– Может быть. Не знаю сам.
– В такой день, как сегодня, приятно совсем ни о чем не думать.
– Ладно. Не думать, так не думать. А на волны смотреть можно?
– Это никому не заказано.
– Хотите, искупаемся еще раз?
– Попозже.
– Кто вас учил плавать? – спросил ее Роджер.
– Вы.
Роджер поднял голову и посмотрел на нее.
– Помните пляж на Антибском мысу? Маленький пляж на Иден-Рок. Я часто смотрела, как вы прыгали с вышки на Иден-Рок.
– Откуда вы взялись, черт побери, и как ваше настоящее имя?
– Я приехала, чтобы встретиться с вами, а мое имя я вам уже сказала: Одри Брюс.
– Нам уйти, мистер Дэвис? – спросил Том-младший.
Роджер ему даже не ответил.
– Как ваше настоящее имя?
– Когда-то я была Одри Рэйберн.
– А зачем вы приехали со мной встретиться?
– Захотела и приехала. А что, напрасно?
– Нет, – ответил Роджер. – Кто вам сказал, что я здесь?
– Один противный субъект, которого я повстречала в Нью-Йорке у знакомых. У вас с ним была драка. Он сказал, что вы здесь болтаетесь на берегу и пробавляетесь чем придется.
– Не так уж плохо пробавляюсь, – сказал Роджер, глядя на море.
– Он еще много чего про вас говорил. И все не слишком лестное.
– С кем вы были тогда в Антибе?
– С мамой и Диком Рэйберном. Теперь вспоминаете?
Роджер сел и уставился на нее. Потом вскочил, схватил ее в объятия и расцеловал.
– Будь я не ладен, – сказал он.
– Так я не напрасно приехала? – спросила она.
– Девчонка, – сказал Роджер. – Неужели это в самом деле вы?
– Требуются доказательства? Не желаете верить на слово?
– Я не запомнил никаких тайных примет.
– А как я вам теперь нравлюсь?
– Безмерно.
– Не воображали же вы, что я на всю жизнь останусь похожей на жеребенка? Помните, вы мне как-то сказали в Отейле, что я похожа на жеребенка, и я плакала.
– Но это ведь был комплимент. Я сказал, что вы похожи на жеребенка с иллюстрации Теньеля к «Алисе в Стране Чудес».
– А я плакала.
– Мистер Дэвис и Одри, – сказал Энди. – Мы идем выпить кока-колы. Вам принести?
– Мне не нужно. А вам, девчонка?
– Я бы с удовольствием выпила.
– Пошли, Дэв?
– Нет. Я хочу дослушать.
– Ну знаешь ли – а еще брат называется, – сказал ему Том-младший.
– Принесите и мне кока-колы, – попросил Дэвид. – Продолжайте, мистер Дэвис, я вам не буду мешать.
– Мне ты не мешаешь, Дэви, – сказала девушка.
– Куда же вы девались потом и почему вы теперь Одри Брюс?
– Тут довольно сложная история.
– Могу себе представить.
– Мама в конце концов вышла замуж за некоего Брюса.
– Я его хорошо знал.
– Я его очень любила.
– Я пас, – сказал Роджер. – Ну, а «Одри» откуда?
– Это мое второе имя. Я на него перешла потому, что мне не очень нравилось мамино.
– А мне не очень нравилась сама мама.
– Мне тоже. Я любила Дика Рэйберна, и я любила Билла Брюса, а в вас я была влюблена и в Томаса Хадсона была влюблена. Он меня тоже не узнал, да?
– Не знаю. Он ведь чудак, мог и узнать, да промолчать. Но он говорит, что вы похожи на мать Томми.
– Я бы хотела, чтобы это было так.
– Нечего вам хотеть, потому что это так и есть.
– Вы правда на нее похожи, – сказал Дэвид. – Уж мне можете поверить. Простите, пожалуйста, Одри, что я вмешиваюсь и вообще что я тут торчу.
– Не были вы влюблены ни в меня, ни в Тома, – сказал Роджер.
– А вот и была. Вы этого знать не можете.
– Где теперь ваша мама?
– Она замужем за неким Джеффри Таунсендом и живет в Лондоне.
– И все еще употребляет наркотики?
– Да. И все еще красива.
– В самом деле?
– Вот именно в самом деле. Не думайте, что это дочернее пристрастие.
– Когда-то вы были примерной дочерью.
– И примерной католичкой. Я за всех молилась. За все болела душой. Я соблюдала за маму все посты, чтобы снискать ей благодать легкой смерти. А как горячо я молилась за вас, Роджер.
– Жаль, это не очень мне помогло, – сказал Роджер.
– И мне жаль, – сказала она.
– А еще неизвестно, Одри. Вдруг да поможет когда-нибудь, – сказал Дэвид. – То есть я не хочу сказать, что мистер Дэвис нуждается в этом. Я вообще про молитвы.
– Спасибо, Дэв, – сказал Роджер. – А куда девался Брюс?
– Он умер. Вы разве не помните?
– Нет. Что Дик Рэйберн умер, это я помню.
– Не удивительно.
– Да.
Вернулись Томми и Энди с запотевшими бутылками кока-колы, и Энди подал одну бутылку девушке, а другую Дэвиду.
– Спасибо, – сказала девушка. – Замечательно, что холодная.
– А знаете, Одри, я вас вспомнил, – сказал Том-младший. – Вы приходили в мастерскую с мистером Рэйберном. И всегда молчали. И мы все вместе ходили в цирк – вы, я, папа и мистер Рэйберн, и на скачки мы ездили. Только вы тогда не были такая красивая.
– Неправда, была, – сказал Роджер. – Можешь спросить папу.
– Мне очень жаль мистера Рэйберна, – сказал Том-младший. – Я хорошо помню, как это случилось. Его убило во время соревнований по бобслею – санки сорвались на крутом повороте и врезались в толпу. Он перед тем долго болел, и мы с папой его навещали. А потом стал поправляться, и ему захотелось поехать на эти соревнования. Лучше бы он не ездил. Мы при этом не были. Простите, Одри, может быть, вам тяжело вспоминать об этом.
