Рю Мураками - Токийский декаданс
— Я так голоден, что умру сейчас, — с этими словами Сигэ появился дома в начале восьмого.
Смотря новости о том, почему же японские политики настолько испорчены, он съел четыре порции жаркого и сразу же засел в своей комнате, чтобы испробовать диск, позаимствованный у друга.
Аояма спохватился, что есть дело поважнее, чем просмотр телевизора. Нужно было создать благоприятный момент для встречи с Асами Ямасаки наедине. И как можно скорее. Аояма думал о том, стоит ли раскрывать ей всю правду.
Возможно, Ёсикава будет против. Ведь не скажешь ей о том, что кинопробу устроили для того, чтобы найти новую жену. Поэтому не лучше ли будет откровенно рассказать о чувствах, которые возникли после прочтения ее эссе и встречи с ней во время собеседования? И пускай такой способ знакомства отчасти заслуживает порицания, но в том, что эта встреча явилась шоком, нет ни капли лжи…
Так он размышлял, и сердце его учащенно билось.
У меня есть номер телефона Асами Ямасаки. Сейчас чуть больше восьми, и, пожалуй, еще через час вполне можно позвонить одинокой молодой девушке, не нарушая при этом этикета.
Когда Аояма сел на диван в гостиной, прихватив телефон, в груди у него так странно колотилось сердце, словно в далекие школьные годы, когда на железнодорожной платформе он замечал девочку, в которую был влюблен. «Так нельзя, перестань», — ворча на самого себя, Аояма взял бутылку и плеснул бренди в стакан. При этом среди всего, что стояло на полке, он выбрал самый дорогой «Гран Шампань». Главное — не слишком запьянеть, решил Аояма и ровно в восемь часов тридцать минут нажал кнопку вызова.
В восемь часов тридцать минут Асами Ямасаки была дома и подошла к телефону по первому звонку.
— Да.
Голос ее прозвучал гораздо ниже, чем на собеседовании, и Аояма решил, что она, наверное, дремала.
— Это продюсер Аояма, который присутствовал на сегодняшнем собеседовании.
В ответ на такое представление голос Асами Ямасаки изменился:
— Ах да. Большое вам спасибо за сегодняшний день.
Это снова был тот мягкий, но с металлическими нотками голос, который Аояма слышал в конференц-зале. Голос и впрямь был настолько зачаровывающим, что Аояма сразу же позабыл о его недавней неестественной метаморфозе в трубке. Он сильно волновался и решил сразу перейти к сути, стараясь говорить по возможности деловым тоном:
— Я хотел бы еще немного побеседовать с вами. Вы можете уделить мне время? Ёсикава, который был сегодня со мной, не придет, но недоразумений все равно не избежать, так что я думаю, мы могли бы увидеться днем.
— Да, я с радостью встречусь с вами.
— Когда вам удобнее?
— Когда угодно. Днем я совершенно свободна, и меня устроит любое время.
— Как насчет часа послезавтра, в четверг?
— Я не возражаю.
— Тогда давайте встретимся в… — произнеся название кафе в отеле-небоскребе в районе Ака-сака, Аояма ощутил себя на десятом небе от счастья и повесил трубку.
Сразу после этого, когда Аояма в прекрасном настроении осушал четвертый бокал бренди, раздался звонок от Ёсикавы.
— Прости, что звоню в такое время, но меня кое-что взволновало.
— Мне все равно, — слегка развязно ответил Аояма, мол, это твои проблемы.
— После собеседования я без всякой задней мысли позвонил в студию звукозаписи «Виктор». Возможно, ничего особенного, и она просто ошиблась, но директор отдела японской музыки по фамилии Сибата у них не работает.
— Что? — опьяневший от бренди Аояма на мгновение оторопел.
— По правде сказать, он сейчас не работает. Директор Сибата полтора года назад умер.
5
Аояма пришел в условленное кафе за сорок минут до договоренности. Днем раньше он заказал столик в кафе, расположенном в холле отеля-небоскреба в районе Акасака, на час дня. Пообедать же он собирался в ресторане на самом верхнем этаже и забронировал там столик у окна на тринадцать часов тридцать минут.
А не слишком ли это просто и вульгарно — обедать в ресторане на самом верхнем этаже? Пожалуй, более изысканным было бы, к примеру, поесть суши или насладиться густой похлебкой набэ в японской кухне в цоколе. А может, более стильно было бы выбрать не отельный ресторан, а пойти в город, скажем в какое-нибудь приличное бистро, или тратторию, или европейский ресторан высокой кухни.
Аояма только об этом и думал. И весь вчерашний день, и сегодня до полудня в офисе ему было совершенно не до работы. Сотрудники никогда прежде не видели, чтобы Аояма пребывал в такой прострации, и потому несколько человек поинтересовались у него: «Не больны ли вы? Может, вас что-то беспокоит? Не лучше ли показаться врачу?»
В дневные часы в кафетерии было многолюдно. До встречи оставалось еще сорок минут, и Аояме пришлось стоя ожидать возле входа среди прочих посетителей, высматривающих, когда освободится столик. Окинув взором весь отель, Аояма удостоверился, что она не стоит где-нибудь в укромном уголке и не смотрит на него. Он был мужчиной средних лет, пребывающим в нервозном ожидании, оказавшись на месте встречи намного раньше условленного времени.
«Могу я высказать свое мнение? Ничего не поделаешь, ведь ты уже окончательно потерял голову, но все же. Я ничего толком не знаю, но что-то в ней настораживает. Это всего лишь мое предчувствие. Не думаю, что она солгала, но называть имя директора, который умер полтора года назад, — это по меньшей мере странно. Мне сказали, что причиной его смерти послужила сердечная болезнь, но, как бы там ни было, если она и впрямь сотрудничала с Сиба-той, она ведь не могла не знать о его смерти, не так ли?»
Так позавчера сказал Ёсикава во время телефонного разговора. Аояма не мог понять, почему из-за какого-то директора со студии звукозаписи Ёсикава с таким недоверием относится к Асами. Аояма не заметил, что сам уже утратил самообладание. «Возможно, мы волновались и сами что-то не так поняли. В любом случае меня это мало волнует!» — заявил он, на что Ёсикава кратко предостерег его: «Будь на чеку!» — и повесил трубку.
Аояму проводили к его столику, и он заказал чай со льдом. В кафетерии было включено отопление, и, кроме того, в огромное окно во всю стену, возле которого его посадили, так сильно светило солнце, что даже в пиджаке можно было вспотеть. К тому же у Аоямы пересохло во рту от волнения. Он оглядел другие столики: за первым сидела компания женщин среднего возраста. По всей видимости, это была встреча выпускников, или же приятельниц по спортивной секции, или членов какого-нибудь дамского клуба, собравшихся с разных районов. Они болтали практически хором, из-за чего стоял ужасный шум. Заметил несколько групп бизнесменов, обсуждающих за обедом торговые сделки. Внешний вид всех этих предпринимателей вполне отвечал стоимости их ланча в две тысячи иен, и одеты они были в соответствующие костюмы. Вероятно, когда долго ведешь переговоры, поедая параллельно ланч за две тысячи иен, выражение лица начинает походить на что-то среднее между вычурно цветущим и жалким, отхлебнув за один глоток полчашки поданного чая со льдом, подумал Аояма. В это время у входа в кафе показалась Асами. При виде ее сердце Аоямы чуть было не выпрыгнуло из груди. Сколько раз он сам для себя решал, что и в какой очередности должен говорить при встрече! И вдруг обнаружил, что все это разом покрылось белоснежной пеленой и вовсе растаяло. Какой стыд! Какой стыд! Ведь тебе сорок два года! Асами Ямасаки оглядела кафе. Наконец она заметила Аояму, улыбнулась и, плавно проскользнув между официанткой и официантом, спешно снующими с подносами, направилась прямо к его столику. Как и во время прослушивания, волосы ее были собраны сзади. Наряд ее отнюдь не был кричащим, но в то же время и не столь скромным, чтобы раствориться в окружающей среде. Синее трикотажное платье, ярко-оранжевый шарф, замшевый жакет, черные колготки и светло-коричневые лодочки — образцовый костюм человека, который знает, что ему больше всего идет. Ну и, разумеется, образцовый стиль человека, который осознает, что своей внешностью выделяется из толпы.
— Простите, я немного опоздала, — с этими словами Асами села напротив Аоямы за столик.
Лучи солнца, проникающие сквозь кружевные занавески, освещали ее профиль. Она в десятки раз красивее, чем показалась в том полупустом и плохо освещенном конференц-зале, подумал Аояма.
— Нет, это я пришел намного раньше, чем мы условились. Просто мой офис совсем близко отсюда, — возразил Аояма, но взглянуть прямо в лицо Асами не смог.
Он не понимал, куда ему лучше смотреть при разговоре. Позор! Веду себя как старшеклассник. Таким даже Сигэ не увидишь! Аояма неоднократно старался заглянуть в лицо девушки, но каждый раз при этом его охватывало такое страшное напряжение, что он не мог дышать и в конце концов махнул рукой. Если вести беседу, не глядя в глаза собеседника, наверное, можно вызвать подозрения, переживал Аояма. Она решит, что я какой-нибудь ненормальный интроверт.
