Кодзиро Сэридзава - Книга о Небе
Оказавшись перед ним, мы с Жаком, опустив головы, некоторое время не могли от волнения вымолвить ни слова, а тела наши словно бы перестали существовать, ведь перед нами был Небесный мир, к которому, каждый раз, когда что-нибудь случалось, мы обращали свои сетования и просьбы, которому постоянно молились!
Когда я очнулся, оказалось, что мы вдвоем сидим рядом на скамейке с левой стороны от Небесного мира, а наши руки со сложенными ладонями воздеты по направлению к нему.
— В Небесном мире Бог-Родитель радуется — придя сюда, я, к счастью, в этом убедился. Слушай музыку.
— Но я уже заслушался нежными звуками чудной музыки и успокоился, узнав о радости Бога-Родителя.
— Хотя Богу-Родителю все известно о людях, я на днях сообщил ему об образе жизни нескольких человек, типичном для мира людей… Я совершил постыдный поступок… Мне совестно.
— Но это же твоя обязанность. Успокойся! Давай-ка и мы тихо порадуемся радости Бога-Родителя.
Мы с Жаком тихо погрузились в ощущение радости, но вдруг я, вспомнив ужасную вещь, вскочил. Как же так, ведь я должен был написать о радости Небесного мира, но не написал об этом ни слова… Жак стал утешать меня:
— То, что ты не писал о Небесном мире, вполне естественно. Ведь кроме радости здесь не о чем рассказывать… Благодаря тому что ты продолжаешь писать, Бог-Родитель радуется в Небесном мире.
— И все-таки я — глупец.
— Перед Богом все люди глупцы. Ну, давай-ка со спокойным сердцем, простодушно отпразднуем Божественную радость… Слушай внимательно музыку из Небесного мира.
Так мы с Жаком сидели рядом на скамейке перед Небесным миром, и в звуках небесной музыки растворились и наши тела и души, и даже время.
— Ну, и куда ты теперь направишься? — внезапно спросил меня Жак.
Я удивленно взглянув на него, не нашел, что сказать.
Жак с улыбкой продолжал:
— Наверное, вернешься на Землю.
— Бог… велел мне идти на Землю Начала.
— Землю Начала?..
— Она находится в Стране восходящего солнца, в Японии. Это нечто вроде Святой земли, которую создала Великая Природа, когда создавала человека… Наверное, ты не бывал там?
— Когда ты писал «Вероучительницу», я интересовался разными вещами: и Землей Начала, и учением Тэнри, но в то время мне еще, к сожалению, не была дарована возможность посещать Мир явлений… А сейчас я мечтаю об этом — отправимся вместе!
— Вот как?.. Знаешь, не помню, с каких пор, но когда для меня наступали трудные времена, ты обязательно оказывался рядом, и я успокаивался.
— Что ты станешь делать на Земле Начала?
— Не знаю… Мне просто велено: «Иди». И я пойду, а потом, вероятно, получу указания от Великой Природы.
— A-а!.. Все это — радость Небесного мира. Итак, возвеселимся.
В это время музыка стала величественной, такой я никогда раньше не слышал, и мы с Жаком, невольно взявшись за руки, заслушались. Это и есть мелодия Небесного мира?
Тут я понял, что именно в этот момент, когда в атмосфере наивысшего блаженства Небесного мира мы с Жаком забыли себя от восторга, я должен поставить точку в своей книге «Сон Великой Природы», и с облегчением вздохнул.
И первым делом, обратившись к рукописи, лежащей на столе, склонив голову, без слов поблагодарил Великую Природу. В это время неожиданно раздался голос госпожи Родительницы.
Он послышался из-за моей спины, я хотел оглянуться, но мое тело не двигалось, и хотя все еще было 29 число последнего месяца 1991 года, она говорила так, будто мы уже встретили первый день следующего года:
— В этом году обезьяна родит в мир множество детенышей и посеет семена новых успехов этого мира. Каждый человек в новом году утвердится на своем земном пути, поскольку сумеет усовершенствовать свою душу, проложит верную дорогу для будущего. Семена, посеянные в этом году, дадут всходы, и будущий год, год Петуха, станет годом сбора прекрасных плодов. С правдой в душе надо сеять хорошие семена… Посеешь хорошие семена — все будет легко. А если их тщательно сохранять в амбарах, то в нужный момент не будешь испытывать нужды…
В своем кабинете я не приготовил магнитофон для записи ее речей и поэтому мог надеяться лишь на свои уши, я очень старался, но своим слабым слухом с трудом улавливал содержание ее речей… Если голос собеседницы становился тише, я не мог расслышать его. Я хотел обернуться, но верхняя половина моего тела не двигалась. Я стал нервничать, и тогда позади меня тихо прозвучал голос:
— В этом году для тебя в твоей долгой жизни открывается путь, на котором ты сможешь обрести огромное и светлое Солнце. Бог-Родитель намерен дать тебе Небесный орден, поэтому встречайся со всеми, постоянно сохраняя величие души, с кем бы ты ни общался, говори с достоинством, вкладывая всю душу, веря в свои силы. Расправь плечи — если душа богата, ни старости, ни слабости не бывает. Важно то, насколько богата твоя душа… Как бы ни был стар дом, для того, кто в нем обитает, он становится замечательным домом, обладающим своей историей и своей важностью, обладающим ваби[11] и саби[12]. Если с достоинством в душе постоянно двигаться в правильном направлении и видеть правду, и старение выглядит достойно. Нельзя бояться старения. Если постоянно укреплять свою душу, тело, естественно, и Бог укрепит… Способ существования — в нем нет ни нового, ни старого. Существовать постоянно и просто, без перемен долгие годы и месяцы, как весна, лето, осень и зима, повторяясь, сменяют друг друга.
Твоя важная задача — как следует донести это до всех… Именно поэтому ты проживешь четыре эпохи: Мэйдзи, Тайсё, Сёва и Хэйсэй. Ты должен прожить эти эпохи, следуя определенному пути. И еще, Кодзиро, чтобы уверенно распространять среди молодых людей определенный взгляд на вещи и суждения, важно уверенно описывать тот путь, идя по которому человек может жить, по-настоящему совершенствуясь, не старея душой. В этом большую роль играет образ жизни…
То ли оттого, что голос Родительницы стал тише, то ли оттого, что мой слух стал слабее, как я ни старался, я слышал только отрывки… Она с удовольствием сообщила мне, как рада, что в этом году люди, в соответствии с тем, что считает идеалом Великая Природа, встретили утро «жизни в радости», как если бы они находились в Раю…
Мне хотелось поблагодарить Родительницу за благодатную щедрость, но в тот момент, когда я обернулся. Родительница исчезла…
И тут заговорил Жак:
— Этот год — год Обезьяны. Ты, кажется, родился в год Обезьяны?
— Да, в год Обезьяны… Почему ты спрашиваешь?
— И обезьяна падает с дерева[13]. Будь осторожен!
— Все в порядке. Я обеими ногами крепко стою на Земле. Не волнуйся.
И оба мы, улыбнувшись, взглянули друг на друга. Дружба — благодатная, драгоценная вещь. В этот момент в облике двоих почти столетних стариков не было и намека на старческое безобразие, они выглядели даже величественно.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Мелодия Неба
Глава первая
Ветра не было.БезоблачнаяТеплаяПрекрасная погода.
Проснувшись, я вышел на веранду и глубоко вздохнул. В это время, словно бы растворяя в моей душе мелькнувшие слова, прямо подо мной послышался чудный голос соловья.
Он доносился со старой красной сливы.
Соловей, усевшись на ветке расцветающей красной сливы, безмятежно тихо пел.
«Не спугнуть бы» — подумал я и тихо закрыл окно.
Февраль 1992 года. Сегодня день смерти жены.
Неужели прошло десять лет? То утро тоже было ясным, и на красной сливе пел соловей. То ли оттого, что я тогда лучше слышал, песня соловья звучала по-юному весело.
И жена, которая перед тем лежала несколько дней, встала, как обычно, оделась в будничную одежду и, слушая поющего соловья, радовалась, а днем, сидя за обеденным столом и держа в левой руке пиалу, перестала дышать. Это было совсем незадолго до ее восьмидесятилетия.
Ненадежность человеческой жизни. А ведь все думали, что, слабый и болезненный, я уйду раньше. Как было бы хорошо умереть вместо нее, мне так хотелось, чтобы она подольше радовалась последним годам жизни.
Больше всего я люблю 8 Токио февральскую погоду.
Мало дождей, воздух прозрачный и легкий, и, когда тихо, полной грудью вдыхаешь его, как в горах Швейцарии близ Женевского озера, кажется, что все тело наполняется энергией… Чудесно!
В это ясное утро мне захотелось всех благодарить, день обещал быть счастливым до самого вечера, и настроение было легким, безмятежным… Спустившись вниз и умывшись, я прошел в столовую, и тут раздался голос дочери:
