Том 6. Кабала святош - Михаил Афанасьевич Булгаков
Чичиков. Давненько не брал я в руки шашек.
Ноздрев. Знаем мы вас, как вы плохо играете.
Чичиков. Давненько не брал я в руки... Э... Э... Это что? Отсади-ка ее назад.
Ноздрев. Кого?
Чичиков. Да шашку-то... А другая!.. Нет, с тобой нет никакой возможности играть! Этак не ходят, по три шашки вдруг...
Ноздрев. За кого же ты меня почитаешь? Стану я разве плутовать?..
Чичиков. Я тебя ни за кого не почитаю, но только играть с этих пор никогда не буду. (Смешал шашки.)
Ноздрев. Я тебя заставлю играть. Это ничего, что ты смешал шашки, я помню все ходы.
Чичиков. Нет, я с тобой не стану играть.
Ноздрев. Так ты не хочешь играть? Отвечай мне напрямик.
Чичиков (оглянувшись). Селиф... Если б ты играл, как прилично честному человеку, но теперь не могу.
Ноздрев. А, так ты не можешь? А, так ты не можешь? Подлец! Когда увидел, что не твоя берет, так и не можешь? Сукина дочь! Бейте его!! (Бросается на Чичикова, тот взлетает на буфет.)
Первый. ...«Бейте его!» — закричал он таким же голосом, как во время великого приступа кричит своему взводу: «Ребята, вперед!» — какой-нибудь отчаянный поручик, когда все пошло кругом в голове его!..
Раздается удар грома.
Ноздрев. Пожар! Скосырь! Черкай! Северга! (Свистит, слышен собачий лай.) Бейте его!.. Порфирий! Павлушка!
Искаженное лицо Селифана появляется в окне. Ноздрев хватает шарманку, швыряет ее в Чичикова, та разбивается, играет «Мальбруга»... Послышались вдруг колокольчики, с храпом стала тройка.
Капитан-исправник (появившись). Позвольте узнать, кто здесь господин Ноздрев?
Ноздрев. Позвольте прежде узнать, с кем имею честь говорить?
Капитан-исправник. Капитан-исправник.
Чичиков осторожно слезает с буфета.
Я приехал объявить вам, что вы находитесь под судом до времени окончания решения по вашему делу.
Ноздрев. Что за вздор? По какому делу?
Чичиков исчезает, исчезает и лицо Селифана в окне.
Капитан-исправник. Вы замешаны в историю по случаю нанесения помещику Максимову личной обиды розгами в пьяном виде.
Ноздрев. Вы врете! Я и в глаза не видал помещика Максимова!
Капитан-исправник. Милостивый государь!! Позвольте вам...
Ноздрев (обернувшись, увидев, что Чичикова нет, бросается к окну). Держи его!.. (Свистит.)
Грянули колокольчики, послышался такой звук, как будто кто-то кому-то за сценой дал плюху, послышался вопль Селифана: «Выноси, любезные, грабят...», потом все это унеслось и остался лишь звук «Мальбруга» и пораженный Капитан-исправник. Затем все потемнело и хлынул ливень. Гроза!
Картина седьмая
[У Коробочки]
Грозовые сумерки. Свеча. Лампадка. Самовар. Сквозь грохот грозы смутно послышался «Мальбруг»... Затем грохот в сенях.
Фетинья. Кто стучит?
Чичиков (за дверями). Пустите, матушка, с дороги сбились.
Коробочка. Да кто вы такой?
Чичиков (за дверью). Дворянин, матушка.
Фетинья открывает дверь. Входят Чичиков, у него на шинели оборван ворот, и Селифан — мокрые и грязные, вносят шкатулку.
Чичиков. Извините, матушка, что побеспокоил неожиданным приездом...
Коробочка. Ничего, ничего... Гром такой... Вишь, сумятица какая... Эх, отец мой, где так изволил засалиться?!
Чичиков. Еще слава богу, что только засалился; нужно благодарить, что не отломали совсем боков.
Коробочка. Святители, какие страсти!
Селифан. Вишь ты, опрокинулись.
Чичиков. Опрокинулись... Ступай, да чтоб сейчас все было сделано в город ехать...
Селифан. Время темное, нехорошее время...
Чичиков. Молчи, дурак!
Селифан уходит с шинелью Чичикова.
Коробочка. Фетинья, возьми-ка их платье да просуши.
Фетинья. Сейчас, матушка.
Чичиков. Уж извините, матушка! (Начинает снимать фрак.)
Коробочка. Ничего, ничего. (Скрывается.)
Чичиков в волнении и злобе сбрасывает фрак и надевает какую-то куртку.
Первый. ...зачем же заехал к нему? зачем же заговорил с ним о деле?! Поступил неосторожно, как ребенок, как дурак! Разве дело такого роду, чтобы быть вверену Ноздреву? Ноздрев человек дрянь, Ноздрев может прибавить, наврать, распустить черт знает что!..
Чичиков. Просто дурак я! Дурак!
Коробочка (входя). Чайку, батюшка.
Чичиков. Недурно, матушка. А позвольте узнать фамилию вашу... Я так рассеялся...
Коробочка. Коробочка, коллежская секретарша.
Чичиков. Покорнейше благодарю... Фу... Сукин сын.
Коробочка. Кто, батюшка?
Чичиков. Ноздрев, матушка... Знаете?
Коробочка. Нет, не слыхивала.
Чичиков. Ваше счастье. А имя, отчество?
Коробочка. Настасья Петровна.
Чичиков. Хорошее имя. У меня тетка, родная сестра моей матери, Настасья Петровна.
Коробочка. А ваше имя как? Ведь вы, я чай, заседатель?
Чичиков. Нет, матушка, чай, не заседатель, а так — ездим по своим делишкам.
Коробочка. А, так вы покупщик? Как же жаль, право, что я продала мед купцам так дешево... Ты бы, отец мой, у меня, верно, его купил.
Чичиков. А вот меду и не купил бы.
Коробочка. Что ж другое? Разве пеньку?
Чичиков. Нет, матушка, другого рода товарец: скажите, у вас умирали крестьяне?
Коробочка. Ох, батюшка, осьмнадцать человек. И умер такой все славный народ. Кузнец у меня сгорел...
Чичиков. Разве у вас был пожар, матушка?
Коробочка. Бог приберег. Сам сгорел, отец мой. Внутри у него как-то загорелось, чересчур выпил. Синий огонек пошел от него, истлел, истлел и почернел, как уголь. И теперь мне выехать не на чем. Некому лошадей подковать.
Чичиков. На все воля Божья, матушка. Против мудрости Божией ничего нельзя сказать. Продайте-ка их мне, Настасья Петровна.
Коробочка. Кого, батюшка?
Чичиков. Да вот этих-то всех, что умерли.
Коробочка. Да как же? Я, право, в толк не возьму. Нешто хочешь ты их откапывать из земли?
Чичиков. Э-э, матушка!.. Покупка будет значиться только на бумаге, а души будут прописаны как бы живые.
Коробочка (перекрестясь). Да на что ж они тебе?!
Чичиков. Это уж мое дело.
Коробочка. Да ведь они же мертвые.
Гроза за сценой.
Чичиков. Да кто ж говорит, что они живые! Я дам вам пятнадцать рублей ассигнациями.
Коробочка. Право, не знаю, ведь я мертвых никогда еще не продавала.
Чичиков. Еще бы! (Пауза.) Так что ж, матушка, по рукам, что ли?
Коробочка. Право, отец мой, никогда еще не случалось продавать мне покойников. Боюсь на первых порах, чтобы как-нибудь не понести убытку. Может быть, ты, отец мой, меня обманываешь, а они того... они больше как-нибудь стоят?
Чичиков. Послушайте, матушка. Эх какие вы. Что ж они могут стоить? На что они нужны?
Коробочка. Уж это точно, правда. Уж совсем ни на что не нужны. Да ведь меня только и останавливает, что они мертвые. Лучше уж я маненько повременю, авось понаедут купцы, да применюсь к ценам.
Чичиков. Страм, страм, матушка! Просто страм. Кто ж станет покупать их? Ну какое употребление он может из них сделать?
Коробочка. А
