Роберт (2) Стоун - В зеркалах
— Да,— сказал Лаки Хоскинс, покачиваясь.— Мне приходится трудно.
— Не знаю,— тупо сказал Рейни.— Я не знаю точно, что предусмотрено для таких случаев, как ваш. Я сделаю все, что смогу.
— Только не говорите, что я просил прибавки, мистер,— сказал Лаки Хоскинс.— Я ничего не прошу.
— Да, конечно,—' сказал Рейни.— Конечно.
Он спрятал бланк, встал и в сопровождении мистера Клото вышел в коридор.
— Вы служили в армии, мистер Рейни? — спросил Клото, когда они спускались по красной лестнице.
— У меня четвертая категория,— сказал Рейни.— Подростком я перенес острый ревматизм.
Они прошли через комнату с пианолами и вышли во внутренний дворик, где на веревках сушилось белье.
— Сегодня вас подвезут,— сказал Клото.— Ваш коллега мистер Арнольд будет ждать вас на углу с машиной в четыре часа. Они позвонили, чтобы мы вам это передали.
— А!
— Они полагают, что вам нужна помощь, чтобы доставить заполненные анкеты в отдел.
— А,— сказал Рейни.
Во дворе возле дома миссис Бро три девочки бросали по очереди резиновый мячик и пели. Рейни остановился и прислушался к эху их голосов в лестничных клетках и подвалах старого тупика:
Ходит гусь чудным-чудно, Обезьяна пьет вино, Все они пошли в кино.
Рейни начал обмахиваться папкой. Ветра не было, и белье на веревках висело неподвижно.
— Я все думаю,— сказал он мистеру Клото,— о том, что этот человек прожил там пятнадцать лет.
— Вы потрясены, мистер Рейни, тем, что старые калеки живут в маленьких комнатах?
— В этом нет ничего странного, верно? — сказал Рейни.
— А моя участь вас не потрясает, мистер Рейни? Я тоже прожил тут пятнадцать лет.
— Да,— сказал Рейни, поглядев на лестничные клетки и на закрытые жалюзи окон вокруг них.— Но ведь это все ваше.
— Справедливо,— сказал мистер Клото.
Из-за деревянного забора в глубине внутреннего дворика вынырнула ватага ребятишек, размахивавших рейками от фруктовых ящиков.
Они бегали по двору, вызывали друг друга на поединки и вопили на разные голоса, изображая военный оркестр. Один из них колотил палкой по забору.
Рейни побледнел и покрылся испариной; его глаза покраснели, и он непрерывно мигал, хотя они стояли в тени.
— Просто в интересах ценного межрасового обмена мнениями. Чем вы объясняете свою столь высоко развитую чувствительность? — спросил мистер Клото.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, мистер Клото,— сказал Рейни.
— Для того чтобы понять, вам, вероятно, нужно было бы поглядеть на себя со стороны, когда вы ведете опрос.— Мистер Клото наморщил лоб и положил руку на плечо Рейни.— Тут все думают, что вы ведете себя как-то странно, мистер Рейни. Некоторые говорят, что это от страха, но я полагаю, что вы слишком поглощены чувством ответственности, о котором мы говорили.
— Возможно, я не справляюсь с этой работой. Я не профессионал.
— Мистер Рейни, работа тут ни при чем. Вы ходите как-то не так. Вы знаете, как это бывает: на некоторых людей оглядываешься. И я склонен оглянуться на вас.
— Ну, что же,— сказал Рейни.— Я тут ничем помочь не могу. Он слушал, как палка мальчишки стучит по забору.
— Может быть, вы верующий,— заметил Клото. Рейни закрыл глаза и протер их, смахнув пот с бровей.
— Когда я был мальчиком,— сказал он,— я много думал о боге.
— О! — деликатно произнес мистер Клото.
— Да,— сказал Рейни, стараясь перехватить взгляд мистера Клото.— Я верю, что бог — это та сила, которая дала земному праху способность двигаться и мыслить. Я верую, что между ними был заключен союз.
— Да, так говорят,— заметил мистер Клото.
— Иначе,— ответил Рейни, стискивая папку обеими руками,— мы будем видеть друг в друге только насекомых. Мы пожираем друг друга, как насекомые. Без бога.
— Но ведь говорят, мистер Рейни, что бог есть и в насекомом.
— Нет,— сказал Рейни.— Бог — в людях.
— А как это узнать? — спросил мистер Клото.— Думаешь, чти так, а потом видишь, что его и в них нет. Вот, например, вы записываете все эти горестные повести — вроде неприятной переделки, в которую попал мистер Хоскинс. Вы и я — мы оба южане, мистер Рейни! Мы знаем много таких же историй, не правда ли?
— Да,— сказал Рейни.
— «Моя сестра ей рассказала,— пела девочка с мячиком,— что я солдата целовала, мне куколки она не купит...»
Мальчишки убежали на соседний двор и там стучали палками по стене.
Через неделю после того, как его отец умер, когда они гуляли вместе, он ночью ушел в рощу и увидел труп негра в луже дымящегося дегтя.
После похорон его отца прошло пять дней. Это было перед самым ураганом.
На другой день он пошел к реке. Он никому ничего не сказал. Он ходил по берегу реки весь день. У него болела голова, першило в горле.
К вечеру, когда он вернулся домой, воздух застыл в неподвижности. Деревья вдоль дорожки замерли; на газонах перед домами среди напряженно ждавшей травы трепетал единственный цветок. Небо было серым, горячим, и на его фоне дома и изгороди рисовались странно и четко, как во сне. Было слышно, как сцепляют вагоны в депо в нескольких милях оттуда, и сквозь этот лязг доносились голоса негритянских детей и стук их палок по деревянным столбикам крыльца. Эти голоса и отрывистый стрекот палок были слышны отчетливо, а ближние звуки казались приглушенными и далекими. Всякая мягкость исчезла из воздуха. Он был колючим и неподвижным — жаркий, жестокий, безмолвный воздух, воздух темных видений и безумия. Он поднялся на крыльцо и вдруг испугался. Если оглянуться, думал он, то на фоне жуткой ясности этого вечера может возникнуть устрашающая процессия самой сути вещей, видений того, что он уже видел, и того, что ему, как он чувствовал, было суждено увидеть.
— «Господи! — сказал он вслух.— Боже милосердный и всевидящий... отче...» — Слова расплылись в каннибальском воздухе.
Он вошел в дом — и в смерть отца. Он услышал позвякивание мелких вещей, медных цепочек, безделушек на столиках. В дальней комнате напевала его мать. Его отец был мертв. По просторным комнатам пронесся порыв ветра, дыхание убийцы-земли. В горле у него пересохло, его била дрожь. Он поднялся наверх, вошел в ванную, и его стало рвать, а на Пасс-Руайом обрушились первые яростные струи дождя.
Ураган. Острый ревматизм.
— Да, конечно,— сказал Рейни, обращаясь к мистеру Клото.— Мы все их знаем.
Мистер Клото поглядел на него словно с удивлением.
— Не так давно,— медленно сказал Морган Рейни,— у меня чуть было не началось нервное расстройство. Подростком я перенес острый ревматизм, и не так давно я был почти на грани — на самой грани нервного заболевания. Но я выздоровел благодаря...— Он повернулся к Клото и протянул к нему руку,— благодаря божьей милости, божьей силе... хотя я уже не верую, как прежде. Я выздоровел и решил не уклоняться от того, что возникает передо мной. Из-за этого союза.
— И потому мы облагодетельствованы вашим вниманием,— задумчиво сказал мистер Клото.— А-ах, какие окольные пути Он избирает!
— Что? — переспросил Рейни.
— Вас ждут, мистер Рейни. Мистер Арнольд должен подвезти вас з город.
— Да-да,— сказал Рейни.— Конечно.
Мистер Клото и Рейни прошли через вестибюль и вышли на улицу.
— Это, как всегда, было очень приятно и полезно, мистер Рейни,— сказал ему Клото.— Приходите поскорее. Я вижу, мы гигантскими шагами приближаемся к урегулированию.
— Да,— сказал Рейни.
Он прошел мимо двери кафе, завернул за угол и прислонил папки к стене дома. Потом подошел к краю тротуара и начал высматривать автомобиль Мэтью Арнольда. Движение на улице было не слишком оживленное.
У входа в узкий проулок по ту сторону улицы собралась новая группа детей. Они следили за ним, пока он вглядывался в проезжавшие машины, и пересмеивались.
Рейни прохаживался взад и вперед, нервно мигая; на углу не было никакой тени, и предвечернее солнце обжигало ему глаза. Два мальчика постарше перешли через улицу; ребята поменьше последовали за ними стремительными перебежками по одному, точно коммандос под огнем противника. Они шли к нему с преувеличенной опаской. Рейни обернулся и увидел, что один мальчишка, пригнувшись, подбирается к его папкам. Потом мальчишка выпрямился и, приплясывая, пошел дальше, другие зашли Рейни за спину, их глаза горели боязливым бесстрашием.
— Здравствуйте,— растерянно сказал Рейни.
При звуке его голоса ребятишки бросились врассыпную.
— Здрасьте, здрасьте! — запели они.
Они окружили его, налетая друг на друга, сталкиваясь, расхаживая враскорячку и щедро здороваясь друг с другом. Прохожие начали останавливаться. Рейни вертелся на месте, опасаясь, как бы ребята постарше не проскользнули у него за спиной к папкам. Внезапно он бросился к стене и успел схватить папки в ту секунду, когда самый маленький уже вцепился в них.
