Чарльз Диккенс - Лавка древностей
— На скачки направляетесь, — сказал мистер Грайндер, тяжело переводя дух. — Мы тоже. Здравствуй, Коротыш! — И они обменялись дружеским рукопожатием. Молодые люди, вознесшиеся слишком высоко для обычных приветствий, поздоровались с Коротышом по-своему. Юный джентльмен поднял правую ходулю и похлопал его по плечу, а юная леди тряхнула тамбурином.
— Упражняются? — спросил Коротыш, показывая на ходули.
— Нет, — ответил Грайндер. — Просто не хотят тащить их на себе. Им больше нравится вот так шагать, и окрестности сверху лучше видно. Вы какой дорогой пойдете? Мы ближней.
— Мы, собственно говоря, шли самой дальней, — сказал Коротыш, — потому что думали остановиться на ночлег, до него не больше полутора миль. Но если выгадать сегодня две-три мили, на завтра меньше останется. Так что не отправиться ли нам вместе с вами?
— А где твой компаньон? — спросил Грайндер.
— Здесь он! — крикнул мистер Томас Кодлин, высунув голову на авансцену и скорчив такую физиономию, какую там не часто приходилось созерцать. — Здесь! И вот что он вам скажет: ему приятнее будет увидеть, как его компаньон заживо сварится в кипятке, чем тащиться дальше, на ночь глядя.
— Ну, ну! Вспомни, где ты сидишь! Разве можно говорить такие вещи на театральных подмостках. Театр привык к шуткам и веселью! — укоризненным тоном сказал Коротыш. — Надо соображаться с обстоятельствами, Томми, даже если ты не в духе.
— В духе я или не в духе, — крикнул мистер Кодлин, ударяя ладонью по маленькой приступке, на которой Панч показывает восхищенной публике свои стройные ноги, когда вспоминает, до чего они у него хороши в шелковых чулках, — в духе я или не в духе, а больше чем на полторы мили меня сегодня не хватит. Ночевать буду только у «Трех Весельчаков». Если хочешь, пойдем туда вместе. Если хочешь идти один, ступай один, — посмотрим, каково тебе придется без меня!
С этими словами мистер Кодлин ушел со сцены, в мгновение ока появился рядом с райком, взвалил его себе на плечи и с поразительной быстротой зашагал прочь.
Так как о продолжении спора не могло быть и речи, Коротышу пришлось расстаться с мистером Грайндером и его учениками и отправиться следом за своим брюзгливым компаньоном. Он постоял минуту у дорожного столба, глядя на проворно мелькавшие в лунном свете ходули и на мистера Грайндера, медленно тащившегося с барабаном позади них, потом протрубил им на прощанье и поспешил вдогонку за Томасом Кодлином. Дав свободную руку Нелл, он сказал ей, что идти осталось недолго, подбодрил старика и быстрым шагом повел их к ночлегу, достичь которого ему теперь хотелось и самому, так как луну затягивало тучами, а они грозили дождем.
Глава XVIII
«Три Весельчака» был маленький, насчитывающий не один десяток лет, придорожный трактир с вывеской, которая со скрипом раскачивалась на шесте по другую сторону дороги и являла взорам прохожих троих молодцов, подкрепляющих свое веселое расположение духа соответствующим количеством кружек с элем и мешков с золотым песком. Наши путники еще днем поняли, что до города, где должны были состояться скачки, уже недалеко, и мистер Кодлин начал опасаться, как бы у них не перехватили места в трактире, ибо им то и дело попадались по дороге цыганские таборы, фуры с палатками и всеми принадлежностями азартных игр и развлечений, странствующие комедианты всех родов, попрошайки и бродяги всех обличий, которые тянулись в одном и том же направлении. Тревога Томаса Кодлина росла по мере того, как расстояние между ним и «Тремя Весельчаками» сокращалось, и он все ускорял шаг, а к порогу трактира подбежал крупной рысью, несмотря на тяжелый груз на спине. Но тут мистер Кодлип не замедлил убедиться, к своему величайшему удовольствию, что все его опасения были напрасны, так как хозяин трактира стоял, прислонившись к дверному косяку, и от нечего делать смотрел на дождь, припустивший к этому времени как следует, а за дверью не слышалось ни звона надтреснутого колокольчика, ни громких криков, ни многоголосого хора шумной компании.
— Никого? — спросил мистер Кодлин, опуская на землю свою ношу и вытирая лоб.
— Пока никого, — ответил трактирщик и посмотрел на небо. — Но к ночи народу наберется порядочно. Эй, кто-нибудь! Снесите раек в сарай. Входи, Том, входи, не стой на дожде. Как стало накрапывать, я сразу же велел растопить очаг пожарче. Вот увидишь, как полыхает.
Мистер Кодлин охотно проследовал за хозяином на кухню и вскоре увидел, что тот не зря похвалялся своей предусмотрительностью. Жаркий огонь пылал в очаге и рвался в трубу с веселым ревом, к которому самым приятным образом примешивалось клокотанье и бульканье, исходившее из большого чугунного котла. По стенам кухни лежали красновато-алые отсветы, и когда трактирщик помешал в очаге кочергой и из-под нее вымахнули и взвились кверху язычки пламени, когда он снял крышку с котла и оттуда понеслись соблазнительные запахи, когда бульканье стало еще громче и басистее, а благоуханный пар повалил клубами и восхитительной дымкой повис у них над головой, — когда трактирщик проделал все это, сердце мистера Кодлина дрогнуло. Он сел в угол возле очага и улыбнулся.
Мистер Кодлин сидел, улыбаясь, возле очага и не сводил глаз с трактирщика, который с лукавым видом держал крышку в руке, как будто это было на пользу кушанью, а на самом деле для того, чтобы аппетитный пар пощекотал ноздри гостю. Блики огня переливались на его лысине, играли в его весело прищуренных глазках, на его увлажнившихся губах и прыщеватой физиономии, на всей его приземистой круглой фигуре. Мистер Кодлин утер рот обшлагом и чуть слышно спросил: — Что там?
— Тушеные рубцы, — ответил трактирщик, громко причмокнув, — с телячьими ножками, — чмок! — со свиной грудинкой, — еще раз чмок! — с говядиной, — в четвертый раз чмок! — Кроме того, там есть горошек, цветная капустка, молодая картошка и спаржица. И все тушится вместе, в одной подливке. Пальчики оближешь! — Дойдя до вершины своего повествования, трактирщик причмокнул губами несколько раз подряд, вдохнул всей грудью ароматы, носившиеся по кухне, и прикрыл котел крышкой с видом человека, закончившего свои труды на земном поприще.
— Когда будет готово? — расслабленным голосом спросил мистер Кодлин.
— Готово, так чтобы в самый раз, будет… — И трактирщик посмотрел на часы (а здесь даже часы пылали румянцем, проступавшим на их круглой белой мордочке, но только по таким часам и должны были проверять время «Три Весельчака»). — Готово будет без двадцати двух минут одиннадцать.
— Тогда, — сказал мистер Кодлин, — подай мне пинту подогретого эля и, чтобы до ужина сюда ничего съестного — ни даже сухарика — не вносили!
Мотнув головой в знак одобрения столь решительного и мужественного плана действий, трактирщик пошел нацедить эля и через минуту вернулся с оловянной кружкой цилиндрической формы, специально приспособленной, чтобы совать ее в самый огонь или ставить на горячие угли — что и было тут же сделано. Когда кружка перешла в руки мистера Кодлина, на ней была мелочно-белая шапка из пены, что является одной из самых приятных особенностей подогретого эля.
Смягчившись после вкушения этого освежающего напитка, мистер Кодлин вспомнил о своих спутниках и уведомил хозяина «Трех Весельчаков» о их скором прибытии. Дождь по-прежнему стучал в окна и потоками низвергался на землю, и можете себе представить, в каком благодушном настроении был мистер Кодлин, если он несколько раз выразил надежду, что у его спутников хватит ума, чтобы не промокнуть!
Но вот они появились — жалкие, мокрые с головы до пят, хотя Коротыш, стараясь по мере сил уберечь девочку от дождя, прикрывал ее своим плащом и шел так быстро, что его спутники совсем запыхались. Как только на дороге послышались шаги, трактирщик, нетерпеливо поджидавший у двери, кинулся обратно на кухню и снял крышку с котла. Это произвело магическое действие. Они вошли улыбаясь, несмотря на то, что с их одежды лились на пол струи воды, и Коротыш сразу же воскликнул: «Какой восхитительный запах!» Не так уж трудно забыть о дожде и слякоти у веселого камелька в ярко освещенной комнате. Новым гостям дали мягкие туфли и кое-что из одежды вдобавок к тому, что не успело промокнуть у них в узелках, и. наконец, все они, взяв пример с мистера Кодлина, уселись в теплом углу возле очага и вскоре забыли о своих недавних злоключениях, а если вспоминали о них, то лишь для того, чтобы еще больше оценить прелесть настоящей минуты. Разомлев в уюте и тепле и но в силах бороться с усталостью, Нелли и старик как только сели к очагу, так сразу и уснули.
— Кто они такие? — прошептал трактирщик. Коротыш покачал головой и сказал, что он сам не прочь бы это узнать.
— И ты не знаешь? — спросил трактирщик, поворачиваясь к мистеру Кодлину.
— Нет, — ответил тот. — Но добра от них не жди.
— И худа не жди, — сказал Коротыш. — Верь моему слову. И знаешь что?.. Старик-то, видно, не в своем уме.
