Хайматохаре - Эрнст Теодор Амадей Гофман
Я сам теперь раскаиваюсь, что просил Ваше превосходительство позволить ему принять участие в нашей экспедиции на Оаху. Но мог ли я поверить, что человек, которого я знал много лет с самой лучшей стороны, внезапно в странном ослеплении так переменится? Я испрашиваю позволения дать Вашему превосходительству подробный отчет о глубоко оскорбительном для меня происшествии и, если Мензис не загладит содеянного, просить заступничества у Вашего превосходительства от того, кто позволяет себе действовать столь враждебно в ответ на чистосердечную дружбу. С глубоким уважением и т. д.
6. МЕНЗИС — БРАУТОНУ
Нет, я не могу этого больше терпеть! Ты избегаешь меня, бросаешь на меня взоры, в которых я читаю гнев и презрение, ты говоришь об измене и предательстве, и так, что я должен принять это на свой счет. И все же я напрасно ищу такую причину в обширном царстве возможности, которая могла бы как-либо оправдать твое поведение по отношению к самому верному твоему другу. Что я сделал, что сотворил такого, что могло тебя обидеть? Конечно, лишь недоразумение заставляет тебя на миг усомниться в моей любви, в моей верности. Я прошу тебя, Браутон, открой мне эту несчастную тайну, будь снова моим, каким ты был всегда.
Дэвису, который передаст тебе этот листок, я приказал просить тебя ответить безотлагательно. Мое нетерпение становится просто мучительным.
7. БРАУТОН — МЕНЗИСУ
Ты спрашиваешь меня, чем ты меня оскорбил? Воистину такая наивность к лицу тому, кто согрешил самым возмутительным образом против дружбы — нет, против всеобщих прав, закрепленных в гражданских законах! Ты не желаешь меня понимать? Что ж, я прокричу то, что весь мир услышит и ужаснется твоему злодеянию — да, я прокричу прямо тебе в ухо то имя, которое воплощает твое злодеяние!
Хайматохаре! Да, ты назвал Хайматохаре ту, которую ты у меня похитил, скрыл от всего мира, которая была моей, которую я со сладостной гордостью хотел назвать моей в анналах вечности. Но нет! Я еще не хочу отчаиваться в твоей добродетели, я еще хочу верить, что твое верное сердце победит несчастливую страсть, которая увлекла тебя внезапным вихрем. Мензис! Верни мне Хайматохаре, и я прижму тебя к груди как самого верного друга, как брата моего сердца! Тогда я забуду все мученья от той раны, которую ты нанес мне своим… необдуманным поступком. Да, лишь необдуманным, но не предательским, не преступным я назову похищение Хайматохаре. Верни мне Хайматохаре!..
8. МЕНЗИС — БРАУТОНУ
Друг! Что за странное безумье охватило тебя? У тебя— у тебя я похитил Хайматохаре?! Хайматохаре, которая, как и все ее племя, ничего общего с тобой не имеет, Хайматохаре, которую я нашел вольной на вольной природе, спящей на прекраснейшем ковре, и был первым, кто глядел на нее любящими глазами, первым, кто дал ей имя и место. Воистину, если ты зовешь меня изменником, то я должен назвать тебя сумасшедшим, ибо ты, ослепленный мерзкой ревностью, притязаешь на то, что было моим и навсегда моим же останется. Хайматохаре — моя, и я назову ее моею в тех анналах, где ты хвастливо намерен щеголять чужою собственностью. Никогда не уступлю я мою любимую Хайматохаре, все, даже мою жизнь, возможную только с нею, я радостно отдам за Хайматохаре!..
9. БРАУТОН — МЕНЗИСУ
Бесстыдный похититель! Хайматохаре не имеет со мною ничего общего? Ты нашел ее на воле? Лжец, разве ковер, на котором спала Хайматохаре, не был моей собственностью, разве ты не должен поэтому был сразу понять, что Хайматохаре принадлежала мне одному? Верни мне Хайматохаре, или я всему свету расскажу о твоем злодеянии. Не я, а ты ты один ослеплен мерзостной ревностью, ты хочешь похвастаться чужим добром, но тебе это не удастся. Верни мне Хайматохаре, или я ославлю тебя как самого низкого подлеца!..
10. МЕНЗИС — БРАУТОНУ
Трижды подлец — ты сам! Только вместе с жизнью расстанусь я с Хайматохаре!
11. БРАУТОН — МЕНЗИСУ
Только вместе с жизнью ты, подлец, расстанешься с Хайматохаре? Отлично, пусть тогда завтра же вечером в шесть часов на пустыре перед Хана-руру, близ вулкана, оружие решит, чьей будет Хайматохаре. Надеюсь, что твои пистолеты в порядке.
12. МЕНЗИС — БРАУТОНУ
Буду в назначенный час в назначенном месте. Хайматохаре должна стать свидетельницей борьбы за обладание ею.
13. КАПИТАН БЛАЙ — ГУБЕРНАТОРУ НОВОГО ЮЖНОГО УЭЛЬСА
Извещая ваше превосходительство об ужасном происшествии, отнявшем у нас двух выдающихся ученых, я исполняю мой скорбный долг. Я давно заметил, что господа Мензис и Браутон, которые прежде, связанные преданной дружбой, были неразлучны сердцем и душою, которые жить не могли друг без друга, поссорились меж собою, однако никоим образом я не мог угадать, какая могла быть тому причина. Наконец, они стали вовсе избегать друг друга и лишь обменивались письмами, которые носил от одного к другому наш рулевой Дэвис. Дэвис рассказывал мне, что, получая эти письма, оба они впадали в величайшее возбуждение и что в особенности Браутон был под конец страшно воспламенен. Вчера вечером Дэвис заметил, что Браутон зарядил свои пистолеты и поспешил прочь из Хана-руру Дэвис не смог сразу меня разыскать.
Как только он поделился со мной своими подозрениями, что Мензис с Браутоном могли затеять дуэль, я отправился вместе с лейтенантом Кольнетом и судовым хирургом, господином Уидби, на пустырь близ вулкана, у Хана-руру. Ибо там, как мне казалось, место было самое подходящее, если уж речь зашла о дуэли. Я не ошибся. Не успели мы еще добраться до места, как услышали выстрел и сразу вслед за ним — второй. Мы ускорили шаги и все же пришли слишком поздно. Мы нашли Мензиса и Браутона на земле, в крови, один был смертельно ранен в голову, другой — в грудь, и оба — без малейших признаков жизни. Их разделяло менее десяти шагов, а между ними лежал на земле тот злосчастный предмет, который, как я понял из бумаг Мензиса, и стал поводом, воспламенившим ненависть и ревность Браутона. В маленькой коробочке, оклеенной
