Девочка моя - Маша Ловыгина
– Пойдемте, – дежурная указывает мне на лестницу.
– Сейчас. Может быть, когда… – я вглядываюсь в темноту туннеля и скоро вижу огни.
Дежурная стоит рядом и никуда не уходит.
Раскрываются двери. «Станция Щелковская. Конечная…»
Ее нет.
Поднимаюсь по лестнице. Сквозь слезы протягиваю деньги за телефонную карту. Я не хочу думать ни о чем плохом. Я не могу позволить себе ни одной плохой мысли.
Дежурная объясняет, как вставить эту картонку.
Набираю номер куратора. Привычка делать записи не в телефоне, а карандашом или ручкой в блокноте спасает меня и в этот раз. Рукописи не горят, елки-палки.
– Здравствуйте. Я мама Саши. Я не могу дозвониться до нее. Скажите, где она сейчас?
– Привет, мы закончили довольно поздно. Потом дорога и всякая ерунда. Она поехала на метро к вам. Полчаса назад.
– Ко мне? А… она знает, куда? – в моей голове каша из мыслей и слов.
– Ну, наверное.
Мне кажется, я вижу, как на другом конце провода пожимают плечами – это же Москва, женщина, тут люди с детства привыкают к скоростным передвижениям.
У меня есть еще минута. Набираю отпечатанный на подкорке мозга номер. Телефон недоступен.
Спускаюсь вниз мимо дежурной, не сказав ей ни слова.
Полчаса. Хорошо.
Полчаса.
Полчаса.
Боль в висках немного успокаивается. Голова кружится, и я в сотый раз перечитываю названия станций Щелковской ветки. Я была на каждой из них, как и почти на каждой станции Московского метрополитена. Разные дела, друзья, выставки, экскурсии, выходные, рабочие моменты – метро за несколько лет так прочно вошло в мою жизнь, что сейчас, в другом городе, я безумно скучаю по нему и по его энергетике. Люди никогда не пугали меня, у меня нет клаустрофобии и страха, хотя мы были практически свидетелями страшных событий и терактов. Все мы, жившие в Москве или никогда не бывавшие в ней, дети своей страны, были свидетелями этого и переживали страшную боль.
Я стою в центре напротив платформы. Полчаса назад она села в метро. Умная девочка, которая знает много того, чего не знаю я.
Поднимается ветер. Не знаю, наверное, надо говорить поток воздуха, но я помню ее восторг, когда мы впервые оказались в метро: «Мама, это же ветер! Меня сейчас унесет как Элли в Изумрудный город!». Грассирующая, громкая, любимая.
Пусть этот ветер принесет мою девочку обратно…
Сердце колотится где-то в горле. Сглатываю с трудом, не в силах унять нервную дрожь. Кажется, начинаю даже тихо гудеть вровень с паровозом.
Я вижу ее! Она стоит у самых дверей и машет мне.
– Ты просто не представляешь, как было круто!!!
На ее лице яркий макияж, волосы убраны в непривычную прическу. Белки глаз подернуты розовым. Она устала. Но какое же счастье излучает ее улыбка!
– И кстати, мне заплатят за съемку! Я решила – эти деньги тебе. За билеты, ну и вообще…
– С ума сошла? – я прижимаю ее к себе, но Сашка вырывается и смотрит на меня с удивлением.
– Мам, я так решила.
Маленькая взрослая девочка…
– Как ты добралась? – Мой голос предательски дрожит.
– Нормально. Я же знала, что ты будешь ждать меня здесь.
– Вот как? – теперь удивляюсь я.
– Вообще-то мне завтра в школу… Так что надо быстрее мчать на вокзал. На чем поедем, на автобусе или маршрутке? Вот бы было метро до нашего дома… – вздыхает она.
– Как получится, – говорю я. – А завтра… завтра, давай, проведем время вместе? Я позвоню в школу и отпрошу тебя, а ты возьмешь домашнее задание. Я безумно соскучилась.
– Круто, – смеется Саша. – У тебя тоже будет выходной?
– Да. Расскажешь мне все?
– Конечно! – Сашка внимательно смотрит на меня, и я замечаю беспокойство в ее глазах. – У тебя все хорошо?
– Да, девочка моя, теперь все хорошо.
Мы торопливо идем к выходу, крепко держась за руки. Я замечаю ту самую дежурную, которая сейчас крутит в руках красный флажок и смотрит на нас.
«Спасибо!» – неслышно жестикулирую ей губами. Она кивает, и вокруг ее глаз стрелками расходятся тонкие морщинки. Она тоже мать и, возможно, у нее тоже есть своя любимая девочка…
Конец
