Кнут Гамсун - Тайное горе
— Великій Боже, до чего же вы глупы!
Онъ произнесъ эти слова самымъ презрительнымъ тономъ. Но тутъ мною овладѣла моя прежняя злоба къ этому человѣку, и я сдѣлалъ нѣсколько шаговъ по направленію къ нему. Въ то время, когда онъ взялся за ручку двери, чтобы открыть ее и исчезнуть, я не могъ удержаться, чтобы не сказать:
— Стойте, надѣюсь, вы ничего не украли у меня?
Я сказалъ это съ желаніемъ обидѣть его: я самъ не вѣрилъ тому, что спрашивалъ, но мнѣ хогилось его унизить. Мои слова, повидимому, не дроизвели на него непріятнаго впечатлѣнія, онъ даже не разсердился, онъ только повернулся ко мнѣ и спросилъ съ удивленіемъ:
— Укралъ?
Затѣмъ безъ дальнѣйшихъ разговоровъ онъ опустился на стулъ, разстегнулъ сюртукъ и вынулъ изъ бокового кармана небольшой бумажникъ, туго набитый кредитными бумажками, и показалъ мнѣ нѣсколько кронъ.
— Ну, вотъ смотрите, что же бы я могъ у васъ украсть? — сказалъ онъ, смѣясь.
Я опять почувствовалъ себя побѣжденнымъ. Этотъ человѣкъ былъ во всемъ предусмотрительнѣе меня, и я при всѣхъ встрѣчахъ съ нимъ чувствовалъ себя всегда пристыженнымъ. Когда онъ поднялся со стула и ушелъ, я не пошевельнулся, даже рта не открылъ, чтобы его удержать. Я далъ ему уйти. Только когда шаги его послышались гдѣ-то внизу на лѣстницѣ, пришло мнѣ въ голову: долженъ же я что-нибудь сдѣлать. Я порывисто отворилъ дверь и съ такой силой захлопнулъ ее, что весь домъ задрожалъ, — это было все, что я сдѣлалъ. Изъ презрѣнія ко мнѣ не взялъ онъ и тѣхъ шестнадцати ёръ, которыя я ему далъ. Я нашелъ ихъ на томъ стулѣ, на которомъ онъ сидѣлъ. И я былъ такъ взбѣшенъ и чувствовалъ себя до того униженнымъ, что оставилъ ихъ лежать цѣлый день на стулѣ, такъ какъ я все надѣялся, что онъ придетъ, и тогда пусть онъ увидитъ, что я ихъ не трогалъ.
Спустя нѣкоторое время я узналъ, что онъ побывалъ и у моихъ хозяевъ и велъ себя тамъ престранно. Мой хозяинъ, служившій въ полиціи, прямо-таки объявилъ, что не желаетъ имѣть съ нимъ никакого дѣла и что на него онъ произвелъ впечатлѣніе не совсѣмъ нормальнаго человѣка. Между прочимъ, этотъ навязчивый господинъ хотѣлъ во что бы то ни стало купить у него старинный голландскій мѣдный кофейникъ, который какъ разъ стоялъ тогда на плитѣ, и выказалъ сильное неудовольствіе, когда не согласились исполнить его желаніе.
* * *Вотъ нѣсколько весьма, впрочемъ, отрывочныхъ свѣдѣній изъ исторіи моихъ встрѣчъ съ очень своеобразнымъ человѣкомъ. Послѣднее время я научился думать о немъ безъ злобы: онъ меня очень часто интересуетъ, и я все жду новой встрѣчи. У меня какъ будто открылись глаза, и мнѣ кажется, что теперь я лучше понимаю его самого и его нелѣпое поведеніе. Все это произошло потому, что нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ я встрѣтился съ другой личностью — тридцатилѣтней женщиной, которая разсказала мнѣ многое про себя и навела меня такимъ образомъ на истинный путь пониманія существа моего знакомаго незнакомца. Эта женщина совершила однажды поступокъ, который могъ бы навлечь на нее кару — довольно продолжительное тюремное заключеніе. Это обстоятельство омрачило ея разумъ. Она какъ бы слегка помѣшалась, но причиной этого не были угрызенія совѣсти или раскаяніе въ ея небольшомъ, въ сущности, преступленіи, а просто какое-то странное, ничѣмъ необъяснимое желаніе быть ехваченной и попасть въ тюрьму. Она одно время даже сама старалась доказать свою виновность въ этомъ дѣлѣ, но ей такъ и не удалось навести полицію на слѣдъ и раскрыть всѣ обстоятельства дѣла. Эта неудача, если хотите, сдѣлала ее неосторожной и дерзко смѣлой, ее страшно сердило то, что ее не арестуютъ, хотя она не разъ подавала поводъ къ этому. Она ничѣмъ не пренебрегала, что могло бы, наконецъ, навести на ея слѣдъ. Но ничто не помогало: никому даже и въ голову не приходило доносить на нее полиціи.
Нѣкоторыя подробности ея разсказа заставили меня невольно вспомнить о моемъ таинственномъ знакомцѣ — этомъ странномъ человѣкѣ съ черными глазами. Онъ несомнѣнно тоже надѣялся, что доведетъ меня своимъ поведеніемъ до того, что я донесу на него полиціи. Ему такъ и не удалось достигнуть этого.
Странная личность, съ незаурядной, но неуравновѣшенной душой. Человѣкъ страдаетъ, можетъ быть, только оттого, что тайна, которая могла бы навлечь на него кару, никогда не будетъ открыта.
1905
Примечания
1
Такъ называется въ Копенгагенѣ памятникъ Христіана V.
