Кальман Миксат - Том 1. Рассказы и повести

«И только лягушки квакают иногда в ближних болотах:

«Прравят попы! Прравят попы!»

Мне кажется, что этот роман ни в каких комментариях не нуждается. Он силен как в художественном, так и социальном отношении. Силен тем, что вскрывает все тайники нечистой совести. Обнажает их на осмеяние и презрение. В общем, это та самая задача-максимум, которую может поставить перед собой писатель — поборник правды. Человек, который говорит откровенно и прямо, словно стреляет из пистолета.

После «Странного брака» по блеску замысла и исполнения я бы поставил «Осаду Бестерце». Это произведение бесконечно веселое по форме и необычайно едкое по существу. Оно населено странными людьми, позабывшими, в какое время живут. Мир — подчас фантасмагорический — чудаков-феодалов, преисполненных амбициозности, невольно поражает тебя и одновременно заставляет насторожиться и задать вопрос: позвольте, что же это происходит и когда это все происходит?

Представляю себе, какое впечатление произвел роман в свое время. И не знаю, есть ли иной способ, чтобы так беспощадно и до основания вскрыть моральную деградацию венгерского дворянства. Показать, что за этими людьми, которых мы видим, словно живых, нет и не может быть ничего разумного, а тем более полезного, — дело воистину замечательное.

Миксат пишет:

«Иногда Пограцу попросту были противны люди, разумеется ныне живущие».

Речь идет о главном герое романа. Но можно быть уверенным, что и другим поборникам феодального правопорядка тоже были противны «ныне живущие». Писатель не скупится на краски, рисуя гнезда этих графов и баронов.

Сатирическая обостренность в «Осаде Бестерце» подчас доведена до предела. Писатель бьет наверняка и нещадно. Его перо пылает скрытым гневом, на его страницах бушует негодование, сдерживаемое внешне улыбчивым повествованием.

Та же самая линия на разрушение потомственных укладов дворянства, этого фактически мертвого, но все еще прожорливого класса, неуклонно проводится в романах «Черный город», «Дело Ности-младшего и Марии Тот», во многих повестях и рассказах.

Другим объектом сатиры Миксата — мы видели это по «Странному браку», который, на мой взгляд, может быть поставлен в один ряд с антиклерикальными произведениями Анатоля Франса — становится духовенство. Еще раньше им был написан роман «Зонт св. Петра». В этом романе Миксат поворачивается к нам еще одной гранью — смесью добродушия, иронии и юмора.

Словом, тот, кто прочитает эти шесть томов, — а чтение их доставит немалое наслаждение, — в образе благодушного старика рассказчика, каким выглядит на фотографии последних лет Миксат, увидит борца против несправедливости, мелкой лжи и большого бессовестного обмана, против всего отжившего и мертвого.

Такова логика творчества большого писателя — действовать честно! Подчеркнем еще раз: писателя-гуманиста, каким был Миксат.

Но Миксат-сатирик, Миксат-обличитель — это только часть Миксата. Он становится совсем иным, когда пишет о крестьянах. А писал он о них много. Создал целую галерею крестьянских образов. К ним, к этим «маленьким» людям, Миксат питал особую любовь. И уважение. Этого нельзя не заметить, читая рассказы Миксата.

По-моему, нет ничего приятней, чем писать рассказы. Особенно небольшие. Особенно, когда они почерпнуты из жизни. Не придуманы.

И приятно, и трудоемко.

В романе или повести страницы как бы нанизываются на страницы. И если происходят поворот в ходе событий, к твоим услугам десятки, а то и добрая сотня страниц. А в рассказе?

Здесь все должно быть точно рассчитано, соразмерено. Рассказ ограничен во времени. Его нельзя размусоливать. Главное правило: говори о самом важном, говори коротко. Разумеется, ясно. Разумеется, не в ущерб художественному образу.

Многие романисты не умеют писать рассказов.

Миксат одинаково хороша писал и романы, и повести, и рассказы. Он начинал с рассказов. Еще в Сегеде. Он всю жизнь писал рассказы. Мне кажется, что он «отдыхал», когда писал рассказы. Они выливаются у него свободно, остроумно. И не затянуты, если объем соразмерять с их темой, с общественным их звучанием.

Романы и повести Миксата «текут» плавно. Такова милая проза прошлого века. Эта плавность не имеет ничего общего с многословием посредственных романов. Миксат достаточно экономен. Это особенно относится к его рассказам, где динамизм особенно ясно дает себя знать. И проявляется, в частности, в диалоге. Вот подобного рода пример из прекрасного рассказа «Эскулап на Алфёльде»:

«— Что у вас болит?

— Все, — прошептал Коти, тяжело дыша.

— То есть как все? Нос болит?

— Нет, нос не болит.

— А глаза?

— И глаза не болят.

— Ну вот видите! Так, по крайней мере, признайтесь, что вы ерунду говорите!»

Рассказы, как и другие произведения Миксата, написаны с гуманистических позиций, они полны участливости к судьбе простого человека. Писатель сочувствует своим героям, он явно болеет за них душой. Характерен для него рассказ «Крестьянин, покупающий косу». Дотошный Гергей Чомак покупает косу. Он очень, очень придирчив, ибо платит денежки из собственного кармана. Его привередливость становится смешной. И тем не менее вы сочувствуете этому крестьянину: не от большого достатка эта его дотошность! И вы понимаете, вовсе не скупердяй этот Гергей Чомак. Просто такова его психология, рожденная нелегким крестьянским житьем-бытьем.

Красной нитью через рассказы Миксата проходят воспоминания о революции 1848—1849 годов. Писатель как бы гордится тем, что в его стране случилась такая революция. Правда, она приобретает порою в его произведениях несколько идиллический характер. Миксат, вспоминая о революции, разумеется, и не пытается делать каких-либо обобщений на будущее. Он вообще не охотник заглядывать в будущее.

Много творческих сил отдал Миксат, так сказать, обработке народных легенд и преданий. Он любовно собирал их, переплавляя в художественные произведения.

Но что бы ни писал Миксат, его не покидала улыбка — улыбка человека, ценящего острое слово. Но как всякое доброе и острое слово, слово писателя было направлено служению всему гуманному. И о Миксате безо всяких обиняков мы можем сказать: у него была добрая душа! Эта душа щедро присутствует во всех рассказах писателя.

Долг писателя писать чистую правду. Не кривить душой. Не угождать никому. Это очень трудно. Это не всем литераторам удается. Кроме «бойкого» пера, надо иметь еще и бесстрашное сердце. Крепкий характер. Несгибаемую волю.

Вы скажете: это же качества бойца! Да, именно бойца. Не умеющего отступать. Идущего только вперед. Притом, с поднятым забралом. Писатель, пишущий в тиши кабинета, и человек, со знаменем подымающийся на баррикаду, — казалось бы, что между ними общего?

Пусть никого не обманет кажущаяся безмятежность литератора. Пусть не введет кого-либо в заблуждение улыбка писателя, мирно склонившегося над своей рукописью. Поверьте мне: это сидит боец с пером в руке, и сердце его изнашивается за письменным столом так же, как в самых тяжелых боевых подвигах.

Один для своих произведений выбирает слова гневные, прямые, как стрелы. Другой берет себе на вооружение… смех. Или даже просто улыбку. Я говорю «берет», «выбирает»… На самом деле все происходит гораздо сложнее. Человек рождается со своим характером, у него вырабатывается свой взгляд на вещи. Если это можно определить словами «берет», «выбирает», — значит, я выразился правильно.

Слово «борец» не подходит к Миксату. По-видимому, он шел ощупью, целиком полагаясь на свое доброе сердце. И вовсе не ставил целью преобразование венгерского общества на других началах. Объективно же Миксат помогал — и даже очень — тем борцам, которые ставили перед собою ясные социальные цели.

Главное оружие Миксата — смех, улыбка, ирония, юмор, сатира. Это сильное, надо сказать, оружие.

Миксат не может без улыбки. Лучшие его вещи написаны именно с улыбкой. Нет буквально фразы, которая бы не искрилась остроумием, которая не была бы рождена улыбкой. И вы, читая его, будете постоянно улыбаться. Или же смеяться. Или хохотать во всеуслышание.

Поражаешься этому бездонному колодцу острот и метких, смешных выражений. Вы невольно закрываете глаза и видите перед собой немолодого, неторопливого рассказчика. Он улыбается и заражает тебя своим смехом. А между тем смех Кальмана Миксата особого свойства. Он обнажает факты до предела и выставляет напоказ всех соучастников тех или иных событий.

Улыбка Миксата обошлась феодально-буржуазной Венгрии, я бы сказал, дорого. Эту улыбку — свое главное оружие, — свое перо писатель употребил во зло несправедливости и во славу добрым делам.