Рю Мураками - Токийский декаданс
— И все-таки что-то изменилось. Все перевернулось с ног на голову. И непонятно даже, почему стерлась грань между богатыми и бедными.
— Все меняется, а не только наш возраст.
— Думаю, тут можно сказать только одно! Наверное, каждый считает, что и через десять лет будет жить в том же самом мире, да? И всем кажется, что они будут живы и станут старше на десять лет. Несмотря на землетрясения и повсеместный терроризм, все почему-то так уверены в этом, не так ли?
— И что из этого?
— А то, что, чем бы ты ни решил заниматься, в этом сегодня нет никакой необходимости! За что ни возьмись, все равно: начиная свиданиями молокососов, которые слоняются по улицам, и заканчивая налоговой реформой. Не сейчас — так и ничего страшного.
Что-то в последнее время при встрече с Ёсикавой мы все чаще заводим подобные разговоры, подумал Аояма. Обоим еще нет сорока пяти, а кажется, словно немного постарели. Раньше они частенько произносили фразу типа «Непонятно, о чем думает современная молодежь», но нюансы были иные. У Ёсикавы тоже был сын шестнадцати лет, и они часто вместе слушали «Битлз». «На мой взгляд, если тебе нравится «Битлз», то незачем слушать весь этот мусор, что поют современные японские группы, однако, похоже, это не так». Ёсикава обсуждал музыкальное видео, созданное молодым сотрудником его фирмы. Это был грубый монтаж живого концертного выступления на районном стадионе одной поп-певицы, и звук временами пропадал, из-за чего Ёсикаве вначале показалось, что это какой-то религиозный обряд крупной современной секты. Десятки тысяч человек, похожие друг на друга одеждой и выражением лица, плотными рядами заполнили стадион. Они как по команде вскакивали с мест, визжали, пели все вместе, плакали от переизбытка чувств. Среди них не было ни одного человека, кто выглядел бы по-настоящему получающим удовольствие. Все они кажутся такими одинокими, что даже страшно. На их лицах написано, что у них в жизни нет ничего интересного. Что же случилось со всеми этими людьми? — думал Аояма. Арфа заиграла «Eleanor Rigby» «Битлз».
— Известная песня, — сказал Аояма.
Ёсикава кивнул в ответ, и оба какое-то время молча наслаждались мелодией. Аояма пытался припомнить, что за песня была записана на обороте пластинки вместе с этим хитом, купленным им когда-то давно в виде сингла. Это была «Тахтап» или «Yellow Subrnarine», размышлял он, когда Ёсикава с ухмылкой стукнул его по плечу:
— Что, задумался наконец?
По телефону Аояма намекнул о своем намерении снова жениться.
— Дело хорошее! Думаю, тебя все благословят. Если она слишком молода, я могу и разозлиться. Так кто же она?
— Мне еще только предстоит найти ее!
Эти слова вызвали недоумение во взгляде Ёсикавы, и тот попросил официантку в длинной юбке из красного бархата принести еще хереса:
— Двойной, пожалуйста.
В баре работали четыре официантки, и все как на подбор были молоды и красивы. Они, скорее всего, студентки и подрабатывают. Если так, то каждой из них где-то двадцать или двадцать один. Как ни крути, слишком юные, думал Аояма, провожая глазами бедра, обернутые красным бархатом.
— А как ты собираешься ее искать? По сговору, через знакомых? Хотя сейчас тебе, конечно, можно и так попытаться — наверное, обратишь на себя внимание.
— По сговору не хочу. Ёсикава, тебе самому когда-нибудь устраивали смотрины через знакомых?
— Нет, такого не было.
— У меня тоже. Но там же сначала вместе обедают, да? А потом, если девушка понравилась, можно попробовать повстречаться. А вот интересно, после того как начал с ней встречаться, можно еще ходить на смотрины других женщин?
— Этого я не знаю.
— Встречаться с несколькими женщинами одновременно не получится, правда ведь? Во-первых, я очень занят и у меня просто нет на это времени.
— А какую женщину ты хочешь? И в самом деле молодую?
— Возраст не имеет значения, ну, только не малолетку. Я не против, чтобы она работала, и хотелось бы, чтобы она была хорошо обучена.
— Обучена?
— Ну, например, имела бы классическое музыкальное образование или занималась балетом. Что-то в этом роде.
Вот оно что? Некое подобие Рёко?
— Дело не в этом. Просто определенное обучение придает людям уверенность в себе. Само собой, если человек не уверен в себе, он не может быть независимым, а тот, кто во всем полагается только на своего партнера, непременно будет несчастен. Непременно.
— Хлопотно.
— Да уж, согласись.
— Значит, певица, пианистка или балерина? Далее тебе это будет дорого стоить. Если ты не Онассис, придется здорово суетиться вокруг такой.
— Вовсе не обязательно, чтобы она была успешной профессионалкой!
— То есть подошла бы какая-нибудь «звезда»?
— Нет уж, вся эта богема уже надоела.
— Надо полагать. Мы живем в мире, где люди открыто продают себя как товар. Однако ты задал задачу.
— Мне хотелось бы иметь достаточно времени, чтобы как можно лучше изучить ее.
— Собираешься обратиться в частное детективное агентство?
— Не говори ерунды! Я серьезно. Хочу подробно поговорить с ней о разных вещах. Кроме того, я хотел бы посмотреть много разных женщин, как можно больше. Что касается возраста, то, пожалуй, от двадцати пяти и до тридцати с небольшим.
— Подожди-ка, — перебил его Ёсикава.
Он сделал глоток новой порции хереса и, подперев рукой подбородок, о чем-то задумался. Наконец с озадаченным лицом он произнес:
— Есть только один способ, — и, снова глотнув хереса, продолжил: — Мы устроим кинопробу.
2
— Приятель, во всем положись на меня, доверься мне. Я когда-нибудь подводил тебя? Возможно, это прозвучит странно, но я собаку съел на этих прослушиваниях.
В тот вечер Ёсикава пребывал на редкость в приподнятом настроении. Ему показалось недостаточным спокойно посидеть и выпить в баре отеля, и он предложил Аояме поехать в одно «козырное место». Они поймали такси и отправились в заведение на Роппонги, где девочки в развевающихся одеждах готовят виски со льдом. Дизайн бара был выполнен в итальянском стиле с характерными перегородками из матового стекла с орнаментом между столиками. Звучал унылый европейский джаз, всюду были расставлены экзотические лиственные растения, очевидно непростые в уходе. Аояма подумал, что это, видимо, ужасно дорогое место, но что в нем такого «козырного», он не понимал. Внутри было довольно людно, и некоторые мужчины сидели у барной стойки, однако Ёсикаву приняли как важного гостя и проводили к угловому диванчику в уютном уголке бара. Сопровождающим был мужчина лет двадцати пяти такого типа, какого в прежние времена не встретил бы в сфере обслуживания: с пирсингом в ушах, носу и губе, с точеными чертами лица и в шелковом костюме оливкового цвета. «Пожалуйста, подождите минут пятнадцать», — с этими словами парень оставил на круглом столике виски «Баллантайнс» тридцатилетней выдержки, ведро со льдом, воду и бокалы. Много посетителей, и, скорее всего, придется подождать минут пятнадцать-шестнадцать, пока нас обслужат, с пониманием отнесся к сказанному Аояма.
— Определенно изысканное и располагающее место, — обратился он к Ёсикаве. — Но почему ты называешь его «козырным»?
— Все просто. Нужна женщина, и не дура. Те девицы, что бывают в клубах на Гинзе, превратившихся в руины после того, как лопнул «мыльный пузырь», — они же все идиотки, только что спустившиеся с танцпола, разве не так? Ведь ты сам прежде обмолвился, что женщины, у которых есть какое-нибудь занятие, далеки от подобных глупостей. Здешние девочки красивы, поют, танцуют, участвуют в театральных постановках, но при этом им неожиданно сложно продолжить обучение и хотя бы раз не попробовать себя в видео для взрослых или не сняться в порножурнале. Тебе известно, что в последнее время развелось слишком много актрис? Ненормально много! Куда ни глянь — одни актрисы, и большей частью девушки, чьи лица никому не известны. Число фильмов, которые могут быть реально сняты, в общем-то, остается неизменным с давних времен, зато число актрис увеличилось где-то в тысячу раз. Я считаю, что все это действительно противоестественно. Но для тебя, напротив, это должно обернуться плюсом.
Ёсикава предложил устроить кинопробу. Аояме неоднократно приходилось проводить отбор моделей для участия в рекламных роликах. При виде десятков моделей в купальниках, выстроившихся в студии, ему на ум приходили словосочетания «торговец рабами» или «невольничий рынок». Конечно, это были не рабы, но ведь определенно эти модели в купальниках выстраивались в шеренгу, чтобы продать себя. Торговля — это основа общественной деятельности. И то, что может быть продано, и то, что может быть куплено, — это вещь. На самом деле эти принципы, пожалуй, вполне применимы и к каждому конкретному браку, разве не так? — размышлял Аояма.
