Виктор Гюго - Труженики моря
Представлялись два помещения: самая лодка, с довольно удобной каютой, и площадка скалы, куда легко было взобраться.
Из обоих этих помещений можно было во время отлива, перескакивая со скалы на скалу, почти как посуху, достигнуть до промежутка между Дуврами, где была «Дюранда».
Но отлив — дело минутное, а во все остальное время он был бы отделен или от своего ночлега, или от остова «Дюранды» с лишком двумястами сажен. Плавать между подводными камнями трудно; а если неспокойное море, то и вовсе невозможно.
Приходилось отказаться от лодки и от утеса, называемого «Человек».
В ближайших скалах не было никакой возможности приютиться.
Нижние вершины два раза в день скрывались под водой во время прилива.
Высшие вершины беспрерывно обдавались пеной.
Оставался самый остов корабля.
Можно ли было поместиться на нем?
Жилльят надеялся, что можно.
XV
Возвратясь через полчаса на «Дюранду», Жилльят обошел ее всю, с палубы до трюма, проверяя до малейших подробностей поверхностный осмотр первого посещения.
Он втащил на палубу тюк, составившийся из принадлежностей «Пузана», и принялся рыться в грудах мусора. Он нашел там, во-первых, клещи и пополнил ими свой маленький запас инструментов.
Сверх того, у него был складной нож в кармане: это тоже вещь нужная.
Он провел весь день на остове «Дюранды», кое-что расчищая, кое-что приводя в порядок.
К вечеру он убедился, что кузов разбитого судна не в силах противостоять даже ничтожному ветру. Он дрожал при каждом движении Жилльята. Прочна и тверда была только та часть, в которой находилась машина и которая завязла между скалами. Там балки плотно примкнули к скалам.
Оставить машину на «Дюранде» было бы неблагоразумно. Надо было всячески облегчить судно, а не отягощать его. Развалина требовала самого тщательного ухода. Точно умирающий. Малейший ветер мог погубить ее окончательно.
Жаль, что надобно было работать на ней. Количество труда, неизбежного при работе, утомит ее, может быть, сверх сил.
И если ночью, во время сна Жилльята, случится что-нибудь особенное на море, — он погибнет, потонет вместе с кузовом. Помощи ждать неоткуда. Чтобы спасти по возможности кузов, следовало быть не на нем.
Быть вне его и близ его — вот в чем состояла задача.
Где найти такое убежище?
Жилльят стал думать.
Оставались два Дувра, но оба они казались неприступными.
Снизу, на верхней площадке Большого Дувра, виднелся какой-то нарост.
Стоячие скалы с плоской вершиной, как Большой Дувр и Человек, — не что иное, как обезглавленные горы. Таких обезглавленных, окарнаушенных гор много в горных цепях и в океане. На некоторых скалах, особенно в открытом море, виднеются зарубки, как на деревьях. Точно по ним кто-нибудь ударил топором.
Вероятно, с Большим Дувром было то же самое.
Возвышение, видневшееся на нем, было или естественным горбом камня, или обломком разрушившейся верхушки.
Может быть, в этом обломке скалы была какая-нибудь впадина, куда можно было бы спрятаться; Жилльяту больше ничего не было нужно.
Но как добраться до вершины? Как попасть на эту вертикальную стену, плотную и гладкую, как голыш, обросшую вязкими нитчатками и словно облитую скользкой мыльной пеной?
От палубы «Дюранды» до вершины скалы было по крайней мере тридцать футов.
Жилльят взял узловатую веревку, привязал ее к поясу и принялся взбираться на Малый Дувр. Чем выше он поднимался, тем ему было труднее; к тому же забыл снять башмаки, а это удвоило труд подъема. Он насилу добрался до верху. Там, на самой верхушке, он встал на ноги. Места оказалось ровно столько, сколько нужно было для двух его ног.
Малый Дувр наклонялся к Большому, так что издали казалось, что они кланяются друг другу.
Жилльят отвязал конец узловатой веревки, быстро смерил глазом расстояние и бросил на платформу скалы железный крюк, которым заканчивалась веревка.
Крюк царапнул по скале и упал к ногам Жилльята.
Он снова бросил его еще дальше, нацелясь на гранитную выпуклость, где виднелись трещины и полосы.
На этот раз крюк зацепился.
Жилльят потянул за веревку.
Гранит подался, и крюк, отломив кусок скалы, ударился об откос, под Жилльятом.
Жилльят бросил веревку в третий раз.
Она не упала назад.
Жилльят дернул. Она держалась крепко. Крюк, вероятно, попал в какую-нибудь трещину, которой Жилльят не заметил со своего места.
Надобно было вверить жизнь этой неизвестной опоре.
Жилльят не колебался.
Выбора не было. Возврат на палубу «Дюранды» для принятия какой-либо другой меры был почти невозможен. По всей вероятности, он поскользнулся бы и упал. Взбираться трудно, а спускаться еще того труднее.
Жилльят, как все хорошие матросы, отличался точностью движений. Он никогда не терял напрасно сил. Этим объясняются чудеса, которые он делал. В нем физическая сила соединялась с нравственной энергией.
Ему предстоял страшный подвиг.
Нужно было, повиснув на веревке, перебраться с одного Дувра на другой.
Жилльят в третий раз потянул за веревку; она казалась надежной; тогда он обернул руку платком, схватился за веревку, потом вытянул ногу вперед и, быстро оттолкнувшись другой ногой о скалу, чтобы сила толчка лишила веревку возможности перевернуться, бросился с Малого Дувра на выступ Большого Дувра.
Несмотря на предосторожность, веревка перевернулась, и Жилльят ударился о скалу плечом, — отскочил и снова ударился, но на этот раз кулаками. Платок сдвинулся, руки уцелели: он отделался одними только царапинами.
Жилльята на мгновение оглушило. Он повис на воздухе, но сохранил сознание и не выпустил веревку.
Прошло несколько времени, пока ему не удалось ухватиться за эту веревку обеими ногами.
Придя в себя, он посмотрел вниз.
Веревка уже не раз помогала ему взбираться еще на более значительную высоту. Теперь конец ее волочился по палубе «Дюранды».
Жилльят, убедившись в возможности спуститься, принялся карабкаться кверху.
В несколько минут он добрался до платформы.
До сих пор сюда еще никто не заглядывал, кроме птиц. Платформа была покрыта птичьим пометом, но зато Жилльят нашел и впадину, которая ему была необходима для приюта.
У входа отверстие это было вышиной фута в два.
Жилльят нашел это удобным.
Обе задачи были разрешены; «Пузану» нашлась гавань, и самому Жилльяту — убежище.
Удобство этого убежища состояло в том, что оно было близко к кузову «Дюранды».
Веревка с крюком, попав между двумя скалами, твердо зацепилась за них. Жилльят утвердил ее окончательно, положив на нее большой камень.
Потом он немедленно вошел в свободное сообщение с «Дюрандой».
Спуститься и подняться — ничего нет проще.
Он живо перебрался на палубу по узловатой веревке.
День был славный, начало удачное.
Жилльят почувствовал голод. Развязал корзину с провизией, открыл нож, отрезал кусок жареного мяса, прикусил краюшку хлеба, запил пресной водой из манерки и отлично поужинал.
После ужина, так как было еще светло, он принялся за расчистку кузова «Дюранды».
Он рассортировал все обломки и отложил в крепкую часть судна, где была машина, все, что могло быть полезным: дерево, железо, канаты, паруса. Все ненужное он бросил в море.
Принадлежности «Пузана», поднятые на палубу, громоздили ее, несмотря на то, что их было весьма немного. Жилльят заметил в стене Малого Дувра род ниши, на высоте своей руки. В скалах часто встречаются такие натуральные шкафы, только без дверец. Он нашел, что в эту нишу можно положить все его вещи. В самую глубину он сунул два ящика, один с одеждой, другой с инструментами, два мешка с мукой и сухарями и корзинку с провизией.
Он вынул предварительно из ящика с платьем свою овчину, плащ с капюшоном и засмоленные наколенники. Потом прикрепил нижний конец узловатой веревки к одному из ридерсов «Дюранды», чтобы оградить ее от влияния ветров. Ридерс держал конец веревки не хуже сжатого кулака.
Оставался верхний конец. Наверху узловатая веревка терлась о край платформы. Того и гляди, что острый угол скалы, как пилою, перережет ее пополам.
Жилльят отыскал в мусорной куче несколько клочков парусины, вытащил из старого каната несколько длинных ниток и сунул их в карман.
Моряк догадался бы, что он хочет обернуть этими кусочками холста и ниток часть веревки, прилегающую к отверстию скалы, чтобы предохранить ее от всякого повреждения, сделав так называемую клетень на канате.
Набрав достаточно холста и ниток, Жилльят надел наколенники и овчину, набросил сверху плащ, ухватился за веревку, крепко прикрепленную к Большому Дувру, и принялся взбираться на грозную морскую башню.
