Бернарден Сен-Пьер - Поль и Виргиния. Индийская хижина
«Ваш ответ очень благочестив, — сказал ученый. — Видимо, вера в бога приносит вам покой. Вера дает больше спокойствия, нежели знание. Скажите мне, пожалуйста, к какой касте принадлежите вы, ибо вас нельзя причислить ни к одной из индусских каст, поскольку ни один индус не хочет иметь с вами общения. В списке ученых каст, которые я должен был исследовать на моем пути, я не нашел касты париев. В какой области Индии находится ваша пагода?» — «Повсюду, — ответил парий. — Пагода — природа; я поклоняюсь создателю ее при восходе солнца и благословляю его при заходе. Обученный несчастием, я никогда не отказываю в помощи более несчастным, чем я сам. Я стараюсь сделать счастливой мою жену, ребенка и даже кошку и собаку. Я жду смерти в конце жизни моей, как сладкого сна в конце дня».
«В каких книгах почерпнули вы эти взгляды?» — спросил ученый. «В природе, — ответил индус, — я не знаю других книг». — «Ах, это великая книга! — сказал англичанин. — Но кто научил вас читать ее?» — «Несчастие, — ответил парий: — принадлежа к презренной касте моей страны, отвергнутый обществом, я ушел к природе». — «Но в вашем одиночестве у вас есть, по крайней мере, какие-нибудь книги?» — возразил ученый. «Ни одной, — сказал парий, — я не умею ни читать, ни писать». — «Вы избегли многих сомнений, — сказал ученый, ударив себя по лбу. — Что же касается меня, то я был послан Англией, моей родиной, искать истину у многих народов, дабы просветить людей и сделать их счастливее. Однако после бесплодных поисков и жестоких споров я убедился, что искание истины — безумие, ибо, найдя ее, не будешь знать, кому ее передать, если не хочешь нажить себе множества врагов. Скажите мне откровенно: не согласны ли вы со мной?» — «Хотя я только невежда, — ответил парий, — но ежели вы позволяете мне высказать свое мнение, то я думаю, что каждый человек должен искать истину для собственного счастия, иначе он будет скупым, тщеславным, подозрительным, злым, даже людоедом, следуя предрассудкам или интересам тех, кто его воспитал».
Ученый, который беспрестанно думал о трех вопросах, предложенных им главе пандитов, был восхищен ответом пария.
«Поскольку вы полагаете, — сказал он ему, — что каждый человек должен искать истину, то скажите мне прежде всего, какими средствами нужно пользоваться, дабы найти ее, ибо чувства наши обманывают нас, а наш разум вводит нас в еще бо́льшие заблуждения. Разум различен почти у всех людей; он, полагаю я, по существу влечет лишь к частным выгодам каждого из них. Вот почему он так разнообразен повсюду на земле. Нет двух верований, двух народов, двух племен, двух семей, — да что я говорю! — нет двух людей, которые думали бы одинаково. Как же искать истину, если разум не может служить для этого средством?» — «Я думаю, — ответил парий, — надо искать ее простым сердцем. Чувства и ум могут обмануть нас, но простое сердце, хотя оно и доступно обману, никогда не обманет».
«Ваш ответ глубок, — сказал ученый. — Нужно сперва искать истину сердцем, а не умом. Все люди чувствуют одинаково, а рассуждают различно, потому что основы истины — в природе, а следствия, которые они извлекают, — в их выгодах. Итак, простым сердцем нужно искать истину, ибо простое сердце никогда не будет заставлять выслушивать то, чего оно не слышало, и верить в то, во что оно не верит. Ему не для чего ни обманываться, ни обманывать других. Таким образом, простое сердце, далеко не такое слабое, как сердца большинства людей, движимых своими выгодами, крепко и именно таково, каким должно быть, чтобы искать и хранить истину».
«Вы развили мою мысль гораздо лучше, чем это мог бы сделать я, — ответил парий. — Истина подобна небесной росе, чтобы сохранить ее чистой, нужно ее вливать в чистый сосуд».
«Это очень хорошо сказано. Вы искренний человек, — продолжал англичанин. — Но осталось найти еще самое трудное. Где искать истину? Простое сердце зависит от нас, но истина зависит от других людей. Где найти ее, если те, кто окружают нас, в большинстве исполнены предрассудков или развращены своекорыстью. Я побывал у многих народов, я рылся в их библиотеках, я совещался с их учеными, но повсюду я нашел лишь противоречия, колебания и мнения в тысячу раз более различные, нежели их языки. Если нельзя отыскать истину в знаменитейших собраниях человеческих знаний, куда же идти за ней? К чему иметь простое сердце среди людей, у которых ум лжив, а сердце порочно?»
«Истина казалась бы мне подозрительной, — ответил парий, — если бы она досталась мне лишь через людей. Совсем не среди них надо искать ее, а в природе. Природа — источник всего существующего. Язык ее не темен и не различен, как язык людей и книг. Люди творят книги, а природа — вещи. Основывать истину на книгах — то же, что основывать ее на какой-нибудь картине или на статуе, которая может интересовать лишь одну страну и которую время меняет с каждым днем. Всякая книга — искусство людей, природа же — искусство бога».
«Вы правы, — сказал ученый: — природа — источник природных истин. Но где, если не в книгах, например источник истин исторических? Как удостовериться сегодня в истинности события, случившегося тысячу лет тому назад? Те, кто передали нам его, были ли они лишены предрассудков, были ли беспристрастны, было ли у них простое сердце? Кроме того, сами книги, которые передают нам это событие, — разве не нуждаются они в переписчиках, в издателях, в комментаторах, в переводчиках, а все эти люди не меняют ли более или менее истину? Как вы справедливо сказали, книга — только искусство человека. Значит, надо отказаться от всякой исторической истины, ибо ее можно добыть лишь с помощью людей, которым свойственно заблуждаться». — «Какое значение имеет для нашего счастия, — сказал индус, — история минувшего? История настоящего есть история того, что было, и того, что будет».
«Очень хорошо, — сказал англичанин. — Но вы признаете, что нравственные истины необходимы для счастия человеческого рода. Как же найти их в природе? Животные воюют, убивают и пожирают друг друга; даже стихии борются со стихиями. Неужели люди будут так же поступать друг с другом?» — «О нет! — возразил добрый парий. — Каждый человек найдет правила своего поведения в собственном сердце, если у него сердце простое. Природа вложила в него этот закон: не делайте другим того, чего не хотите, чтобы другие делали вам». — «Это верно, — ответил ученый: — природа согласовала интересы рода человеческого с нашими. Однако в отношении истин религиозных, как открыть их среди стольких традиций и культов, которые разделяют народы?» — «В той же природе, — ответил парий. — Если мы будем разглядывать ее простым сердцем, мы увидим бога в его могуществе, разумности, доброте. Так как мы слабы, невежественны и презренны, этого достаточно, чтобы обязать вас чтить и любить его всю нашу жизнь, не прекословя».
«Превосходно! — воскликнул англичанин. — Но теперь скажите мне: нужно ли, открыв истину, сообщать ее другим людям? Если вы сделаете это, вас будет преследовать бесконечное число людей, которые живут в противоположном заблуждении, уверяя, что это заблуждение и есть истина и что все, что пытается разрушить ее, само является заблуждением». — «Нужно, — сказал парий, — говорить правду людям с простым сердцем, то есть людям добра, которые ищут ее, но не злым, которые не принимают ее. Истина — драгоценная жемчужина, а злой человек — крокодил, который не может украсить ею себе уши, потому что их у него нет. Если вы бросите жемчужину крокодилу, то, вместо того чтобы украсить себя ею, он захочет ее сожрать, сломает себе зубы и в гневе бросится на вас». — «Мне остается вам сделать только одно возражение, — сказал англичанин, — а именно: из сказанного вами следует, что люди осуждены на ошибки, хотя истина им необходима, ибо поскольку они преследуют тех, кто говорит им ее, то какой ученый осмелится просветить их?» — «Тот, — ответил парий, — кто сам преследует людей, чтобы научить их истине: несчастие». — «О, на этот раз, — возразил англичанин, — я думаю, что вы, человек природы, ошибаетесь. Несчастие бросает людей в суеверие. Оно подавляет сердце и ум. Чем более несчастны люди, тем более они подлы, легковерны и принижены».
«Это значит, что они недостаточно несчастны, — возразил парий. — Несчастье подобно черной горе Бембер, на границе знойного царства Лагор. Пока вы всходите на нее, вы видите перед собой лишь голые скалы, но когда вы на вершине, вы видите небо над своей головой и у ног своих — государство Кашмирское».
«Прелестное и верное сравнение!» — сказал ученый. — У каждого человека действительно в жизни есть своя гора, на которую он должен взойти. Ваша гора, добродетельный отшельник, должна была быть очень крутой, ибо вы поднялись над всеми людьми, которых я знаю. Вы, следовательно, были очень несчастны. Но скажите мне сперва, почему вашу касту так: презирают в Индии, а касту браминов так чтут? Я возвращаюсь от главы Джагернаутской пагоды, который мыслит не больше, чем его идол, но заставляет чтить себя, как бога».
