В. Белов - РАЗДУМЬЯ НА РОДИНЕ
Для классического бюрократа все эти тонкости, конечно же, ни к чему, ему важно перевыполнить план по валу, по весу, по количеству. Качественные признаки его мало интересуют. Но законы диалектики жестоко мстят за такую односторонность. Позволю себе привести еще один пример.
В нашей стране, насколько мне известно, уже много лет держится самая низкая цена на печеный хлеб. Но давайте взглянем попристальней, чем оборачивается это, на первый взгляд, положительное явление. Если говорить о сельской местности, то по крестьянской здравой логике здесь явная нелепость, несуразица. Весной, ближе к выгону скота на пастбище, многие годы стоимость кило сена (то есть сушеной травы) держалась наравне (а иногда и выше) со стоимостью одного кило печеного хлеба. И это в тех условиях, когда тысячи гектаров лесных и прочих, еще не успевших подернуться ивняком покосов ежегодно уходят под снег! Со странным чувством смотрю я на то, как из магазинчика (куда хлеб возят за шестьдесят километров, поскольку пекарню закрыли) несут и несут мешки с буханками. Семья в 2–3 человека покупает по 20–30 буханок чуть ли не дважды в неделю. Ясно и дураку, что лишь малая доля идет в пищу людям. Почти все скармливается скоту — овцам, телятам и коровам. Еще интереснее наблюдать, как женщина покупает полмешка баранок… для теленка. Другая берет перловку для кормления овец.
Не лучше ли выкосить все эти тысячи гектаров лесных и прочих лугов? Ведь ко всему прочему и для коров и для овец полезней не хлеб и не крупа, а сено и солома, которая ежегодно сгнивает в скирдах. Корова — жвачное животное — не создана для хлеба, она создана для грубых (солома и сено) и сочных (турнепс, силос) кормов. Не будем уж говорить о нравственных и прочих потерях, связанных с низкой ценой на хлеб.
Сенной дефицит, подобно сенной лихорадке, то и дело трясет индивидуальных владельцев скота, особенно пожилых, пенсионеров, инвалидов и вдов. У хороших же руководителей (не бюрократов) его нет и не может быть. В колхозе «Родина», что под Вологдой (председатель М. Лобытов), сенокосные участки, недоступные механизированной уборке, уже десятки лет как закреплены за колхозниками, и они сами их облагораживают и даже расширяют. Чем хуже хозяйство, тем твердолобее бюрократ-председатель. И тем упрямее он не разрешает косить для своих коров вдовам и инвалидам. Коси за 15–20 процентов. Но чтобы обеспечить корову сеном, надо поставить десятка два стогов — откуда же старику или инвалиду взять такие силы? Поплачет иная старуха, поплачет, да и погонит свою корову на мясозаготовку. И 800–900, а то и тысячи литров молока в год плюс 300–400 килограммов мяса в (живом весе) у государства как не бывало. Именно так и поступила моя двоюродная тетка: корову на мясо, а сама уехала в Череповец, в дом престарелых, за бесценок продав свой деревенский дом.
Кстати, домов таких в четвертой бригаде становится все больше и больше. Часть их сельсовет раскатывает и использует на дрова, остальные сиротливо пустуют. (Это в то время, когда ольха и березняк наступают со всех сторон.) Дождутся ли они новых жильцов?
Известно, что если в доме долго не живут — он погибает. Жилой дом не боится старости, он служит людям много десятилетий. Но стоит оставить его на 2–3 года, и он умирает… Есть в этом нечто символическое, на то же самое можно сказать и о земле. Правда, земля не умирает, она просто глохнет, дичает. И нужно потом немало усилий, чтобы вернуть ей живой и прекрасный облик.
В поле, опять же за моей баней, пролегли недавно две новые трассы — одна дорожная, другая высоковольтная ЛЭП. Они заняли многокилометровую полосу шириной примерно в триста метров. Нетрудно представить, сколько ежегодно отчуждается драгоценных земель, вырывается из сельскохозяйственного производства. Никто не считал убытков от подобного отчуждения и за пределами Нечерноземья. Например, в Курской области при добыче железной руды или при затоплении земель плотинами в поймах великих рек. Но если б кто и взялся считать эти убытки, у него ничего бы не вышло: в стране нет земельного и водного кадастра. Земля и вода — эти две жизненно необходимые человеку стихии — у нас ничего не стоят, их разбазаривают всякие ведомства, все, кому не лень. И никакая даже самая добросовестная компенсация не сможет нейтрализовать этих непоправимых убытков!
Мои соседи, знакомые ребята-холостяки (их уже и ребятами-то называть неловко, многим давно за тридцать), разумеется, видят всё это и всё понимают. А вот видит ли все это Госплан? И все-таки сейчас горестная судьба тысяч и тысяч нечерноземных холостяков зависит не столько от Госплана, сколько от… Гостелерадио. И от того же Комитета кинематографии.
IIИтак, прежде чем говорить, почему не хватает доярок, надо выяснить — почему не хватает невест. Требуется прежде всего невеста, а еще точнее — жена…
Руководитель экономически мощного колхоза разводит руками: выстроил современную ферму, даже с общежитием, купил стильную мебель, телевизор, а девушки поработали два года и снова разъехались. Директор крупного рентабельного совхоза жалуется: созданы все условия, а работать опять некому. В чем дело? Давайте наконец сообща разберемся, в чем же оно, это самое дело!
Лет тридцать тому назад можно было объяснить все это родительским влиянием. Доярка или телятница правдами и неправдами стремились к тому, чтобы дети не повторяли их судьбу. Но ведь работа за пустопорожние трудодни давно ушла в прошлое. Условия изменились. Нынче и в деревнях ежемесячно выдается зарплата, причем не маленькая. Да и с родительскими желаниями нынешняя молодежь считается, прямо скажем, не очень. Кто же и что тогда формирует иерархию ценностей деревенского подростка? Ответить на этот вопрос не сложно. Нынче родительскому авторитету весьма и весьма трудно конкурировать с телеприемником или другим электро- радиоустройством. Индустрия развлечений незаметно коснулась и самих родителей, самих воспитателей. И тут не помогут никакие заклинания, никакие демарши (15 января 1984 года программа «Время» на всю страну возвестила о том, что в ПТУ учиться намного интереснее, чем в средней школе).
Романтический ореол вокруг таких профессий, как работник угрозыска, каскадер, геолог, балерина, фигуристка, все время поддерживается стараниями нашей прессы и телевидения. Полистайте любую подшивку. Что ни страница, то и снимок балерины, фигуристки, лыжницы, циркачки. Что ни кино, то и детектив с прохвостом-уголовником н эдаким суперменом из угрозыска, который двумя ударами справляется с тремя нападающими. Но это чисто внешние признаки глубинной, более основательной индустрии развлечений. Теперь сельский подросток в той же мере, что и городской, живет в атмосфере весьма далекой от той, которая формирует стойкое положительное отношение к земле и крестьянству вообще. Престижность городского образа жизни значительно превышает все остальное. Труд и жизнь на земле, несмотря на все наши публицистические восторги, мы превратили в нечто второсортное и нечто унижающее достоинство личности.
Ложноромантический взгляд на мир мы прививаем ребенку с первого класса. Дело поставлено так, что каждому восьмикласснику кажется, что даже любовь можно встретить только в городе, в крайнем случае где-нибудь на Самотлоре или на БАМе. Но ни в коем случае не там, где родился, не дома. Что у себя в селе, или в деревне, или в поселке ничего нет хорошего, интересного, что надо поскорее выбраться из-под родительской крыши.
Что же, на билет своему отроку даже на Дальний Восток всегда легко заработает нынче даже самый забулдыжный пьяница! Но миграция, полная материальная возможность передвижения, свобода смены профессий и мест работы никогда не шли на пользу нравственному состоянию личности. Наоборот, ранний отрыв от семьи, смена друзей и привязанностей, полная эмансипация от всего, что было в прошлом, делают человека безответственным и по отношению к обществу.
Очень хороша пионерская песенка о крылатых качелях. И мелодична, и звучит в замечательном исполнении.
Только небо,Только ветер,Только радость впереди, —
слушают дети еще в детском садике. А в десятом классе, незадолго до экзаменов, вдруг приходят в класс инструктор РК ВЛКСМ, председатель колхоза, два-три ветерана. Девочкам, мечтавшим стать геологами и балеринами, настойчиво предлагают стать доярками…
Трудно даже представить, сколько слов произносится нами о воспитании юного поколения. Но воспитывают не слова, не приказы по министерству, и даже не коренные реформы. Воспитывает человека то, что существует еще до его рождения: дом и семья, близкие и дальние родственники, старшие сверстники. Воспитывает вся жизнь, все окружающие. Во младенчестве воспитывают человека все звуки, все запахи и цвета, все поведение окружающих. Песни, природа, игры. Наконец, образование и школа. Человек формируется, воспитывается, все время меняясь под влиянием окружающего, пока у него не появляется способность лепить самого себя. Эта способность самоусовершенствования явно связана с критическим отношением к окружающему, с различением добра и зла. Бывают люди, так и не пробудившие свою совесть, бывают и такие, как Лев Толстой, который воспитывал себя всю жизнь до самой смерти. Даже самая малая способность к самоусовершенствованию намного ценнее, чем нарочитое, так сказать силовое, голое воспитание. В молодом человеке нужно будить прежде всего эту способность. Дети инстинктивно, а позднее и осознанно сопротивляются и даже противопоставляют себя этому явному воспитанию, моральному авторитету, давлению авторитетов, особенно ложных и фальшивых. Но эта способность бессильна перед эстрадой, диско, порнографией, детективом, проникающим в кино или в телепередачу.
