Юрий Рытхэу - Сон в начале тумана
Снаружи это была обыкновенная яранга, только раза в два больше. Пригнувшись, Джон вошел в просторный чоттагин, который выглядел, как хорошо обставленная гостиная. На южной стороне яранги было прорезано окно, и дневной свет беспрепятственно проникал внутрь. Поближе ко входу стояла чугунная плита с трубой, выведенной через крытую моржовой кожей крышу. Посреди чоттагина — круглый стол со стульями, а над ним висела керосиновая лампа со стеклянным резервуаром. Справа виднелся обыкновенный чукотский полог, а слева — дверь с ручкой, выточенной из моржового бивня.
— Это спальня моей жены, — сказал Карпентер, показывая на полог, а это, — кивнул он в сторону двери, — моя.
Карпгнтер выволок из темного угла довольно потрепанное мягкое кресло и придвинул Джону.
— Садитесь, пожалуйста… Мери, Катрин, Элизабет! — он хлопнул в ладоши.
Из полога вынырнули две смешные девчушки лет по двенадцати-тринадцати, а следом за ними появилась и жена Карпентера — миловидная круглолицая эскимоска.
— Элизабет — моя жена, — небрежно бросил Карпентер и заговорил с нею по-эскимосски, отдавая ей приказания.
Энергия так и била из мистера Карпентера. Ему было далеко за сорок, но он сохранил юношескую стройность фигуры. Высокий рост, громкий голос, остатки огненно-рыжих волос на голове, довольно густая борода и пышные усы придавали ему достаточно внушительный вид, чтобы вызывать у местных жителей почтение.
— Мистер Карпентер, насколько я понял, вы уже пятнадцать лет живете здесь? — спросил Джон.
— Четырнадцать с половиной. Поселился здесь еще в прошлом веке, — ответил Карпентер и добродушно предложил: — Не будем церемониться. Зовите меня просто Боб. Ваше имя в чукотской транскрипции звучит Сон, а как же на самом деле?
— Джон Макленнан.
— Отлично! — воскликнул Боб. — Я буду называть вас Джон, а вас прошу обращаться ко мне — Боб. О'кей?
— О'кей! — согласился Джон.
Женщина безмолвно и бесшумно накрывала на стол. На цветную скатерть она положила лососевые консервы, икру, холодные тюленьи ласты, сгущенное молоко, консервированный мармелад, ветчину в фирменных банках чикагской компании «Свифт». На большой тарелке подала поджаренный хлеб.
— Хлеб — тоже консервированный? — не удержался от вопроса Джон.
— Элизабет печет, — небрежно бросил Боб. — Я ее научил. Муки у нас вдосталь, закваску для теста привезли мне из Нома. В духовке у нас можно выпекать даже сдобные булочки. Если останетесь переночевать, Элизабет постарается вас угостить.
Карпентер встал, подошел к стенному шкафчику, запертому на висячий замочек, и вынул бутылку ямайского рома.
— Спиртное держу взаперти, — сказал Боб, разливая ароматный ром в стеклянные стаканы. — Здешний народ питает пристрастие к крепким напиткам. Виноваты-то, конечно, мы, белые торговцы, но все же, — Боб дружелюбно улыбнулся Джону, — приходится теперь держать бутылки на замке.
Карпентер не без интереса следил за тем, как Джон брал своими держалками стакан.
— Невероятно! — восхищенно воскликнул он. — Со стороны посмотреть — ни за что не скажешь, что у вас почти нет рук! Операция сделана великолепно! Как в лучшей мельбурнской клинике!
Джону не хотелось говорить о своих руках, и он попытался перевести разговор на другое:
— Вы бывали в Австралии?
— Не только бывал, но и родился там, — заявил Боб. — Где я только не был! Можно сказать, исколесил весь мир! Некоторое время учился в метрополии, но потом надоело, и я нанялся на корабль, шедший в Южную Америку. Оттуда перебрался в Штаты, после Штатов — на Гавайские острова. Несколько лет бил котика на Командорах. Вернулся в Штаты почти богатым человеком, но ветер странствий гнал меня дальше. Когда кончились деньги, подался я на Аляску мыть золото. Здесь я познакомился со Свенсоном, арктическим гением Штатов. Сейчас я представитель и совладелец торговой компании на Азиатском побережье России. Женился на эскимоске, дети растут. Другими словами, сам стал местным жителем…
— И за все эти пятнадцать лет вы ни разу не побывали ни в Штатах, ни дома? — спросил Джон.
— Иногда бываю на Аляске, — ответил Боб. — Но ненадолго. Отвык от шума. А потом — там столько лицемерия и неискренности. И от этого я отвык. Все нужные товары привозят мне корабли Свенсона… Поверьте мне, Джон, ваше намерение остаться на Чукотке меня обрадовало. Будем обмениваться письмами! Ха-ха! Первая почтовая связь в диком краю России!..
Боб Карпентер опьянел. Он отдавал приказания же-, не, хвастался красотой своих дочерей и подолгу рассуждал.
— Нужна ли христианская религия эскимосам и чукчам? — вопрошал он, отхлебывая из стакана. — По-моему, христианство — религия исключительно для белых. И зря тратятся силы и деньги на обращение дикарей. Занялись бы лучше миссионерской деятельностью среди самих белых. Именно они нуждаются в слове божьем и в наставлении на путь истинный… Послушайте, Джон, почему вы так медленно пьете? Вообще мало пьете? Ну, поживете здесь — научитесь пить так, что годовой запас за три месяпа выпивать будете…
Убедившись, что Джон — плохой компаньон по выпивке, Карпентер велел подать суп. Впервые за долгие месяцы Джон ел ложкой и вилкой. Потребовалось некоторое время, чтобы заново приспособиться к ним.
Вдруг Джон услышал бой часов. Чистый звон доносился из комнаты Карпентера. Часы пробили семь раз, и отзвук их еще долго стоял в ушах Джона.
За десертом, состоящим из консервированных ананасов, Боб придвинул свой стул к креслу Джона и неожиданно спросил:
— Чем вы думаете заняться здесь?
— В каком смысле? — не понял Джон.
— Собираетесь открыть какое-нибудь дело? Покупать пушнину, продавать местным жителям товары из Америки? — уточнил вопрос Боб.
— Честно говоря, не думал об этом, — откровенно признался Джон.
Карпентер недоверчиво посмотрел на него.
— Когда я тут начинал, — сказал он, — чукчи и эскимосы не производили почти ничего, что представляло бы интерес для делового человека. Я положил много сил и труда, чтобы приучить их охотиться на песца, лису… Раньше они считали, что песцовый мех никуда не годится: он непрочен и боится воды. С тех пор как у них появился металл, они потеряли интерес к моржовым бивням. Мне удалось возродить этот интерес, и теперь охотники не выбрасывают моржовые головы в воду…
Послышался стук, и в чоттагин вошел Татмирак. Он уже не выглядел таким самодовольным, как на своем вельботе. Он как-то боком приблизился к столу и заискивающим голосом, словно он был виноват в этом, сказал:
— Погода портится. Придется остаться на ночь.
— Отлично! — воскликнул Карпентер и налил ему стакан рому.
Татмирак облизнулся и, зажмурившись, одним духом выпил содержимое довольно объемистого стакана. Утершись рукавом камлейки, он произнес по-английски:
— Сэнкью вери мач!
— Ладно, — махнул Карпентер. — Ступай! Дорогой Джон, — обратился он к гостю, продолжая прерванный разговор, — рано или поздно вам захочется принять участие в торговле. Ничем другим вы здесь заняться не сможете. Золота нет. Вообще-то есть, говорят знающие люди, да взять его трудно. О сельском хозяйстве в тундре смешно и думать. Не собираетесь же вы охотиться на моржей и тюленей вместе с чукчами и эскимосами? Значит, остается одно — торговать. Я человек деловой и предлагаю службу в нашей компании. Там, где вы теперь живете, территория перспективная, почти не освоенная. Изредка туда заходят суда с торговцами, которые ничего общего не имеют с честной коммерцией. Они спаивают туземцев, обирают их. Вы сделаете доброе дело для аборигенов, если станете нашим представителем. Подумайте над этим. Но предупреждаю: не стоит начинать дело на свой страх и риск, не забывайте, что находитесь на территории Российской империи. Торговля без лицензии здесь карается строго. Если вас поймают, то сошлют в Сибирь, на цинковые рудники. Оттуда живьем не выберетесь… простите меня за откровенность, но я чувствую к вам симпатию и по-дружески предостерегаю… У вас есть время подумать до утра. Не торопитесь. Я только должен добавить, что, сотрудничая с нами, вы сколотите неплохое состояние… А теперь предлагаю принять ванну.
— Ванну? — с удивлением переспросил Джон.
— Да, ванну, — с загадочной улыбкой ответил Боб. — Правда, она километрах в двух отсюда, но прогулка по берегу — одно удовольствие.
Джон и Карпентер шли вдоль берега. Хмурое небо было затянуто облаками. Сильный, ровный ветер поднял волны, и соленая пыль долетала до путников. Карпентер, посасывая потухшую сигару, мечтал вслух:
— Еще год-два, и я уеду отсюда навсегда. В Сан-Францисском банке у меня лежит солидная сумма, вполне достаточная для того, чтобы безбедно прожить остаток жизни. Куплю дом во Флориде, открою отель и буду жить в свое удовольствие.
