Лион Фейхтвангер - Ифтах и его дочь
И теперь вся страна от гор Гилеада до горы Нево, от реки Ярмук до реки Арнон, взывала к Ифтаху. Из всех городов в Мицпе приезжали старейшины и требовали, чтобы сыновья Зилпы призвали его обратно. Особенно бурно настаивали старейшины Маханаима, хотя этому, расположенному на севере, городу, серьезная опасность не угрожала. В конце концов, и старейшины Мицпе потребовали, чтобы Ифтах стал военачальником. Однако Зилпа в бессильной злобе и слышать об этом не хотела. Шамгар же просто молчал.
Священник Авиам, в свое время превратно истолковавший решение Господа, был доволен, что обстоятельства позволили ему исправить ошибку. Последние события показали всем, что Господь отвернулся от сыновей Зилпы. Теперь он явно расположен к Ифтаху. Он, Авиам, поступил правильно, не освятив должность Шамгара и оставив место для человека, которому он сам дал имя: «Господь открывает». Он сухо потребовал от сыновей Зилпы, чтобы они в эту тяжелую годину вызвали Ифтаха руководить Гилеадом. Кроткий Шамгар мрачно спросил:
— Мы не рассердим Господа, если сделаем вождем нашего войска человека, который не отказался от фальшивых богов Аммона?
Зилпа, бледная от гнева, повелительным тоном произнесла:
— Ты хочешь унизить нас, первосвященник Авиам? Нас и себя самого… Повторяю тебе: унижаться мы не станем.
Авиам резко ответил ей:
— Я не требую, чтобы Ифтаха приглашали твои сыновья. Пусть к нему идут бородачи из Маханаима — его друзья.
Так они и сделали.
II
Ифтах не поднимал шум по поводу своей победы над Башаном. Поэтому у принца Гудеа не было причин рассказывать всем о своем приключении. Несмотря на это, слава Ифтаха гремела громче труб, возвещавших о славе великого царя в Заиорданье. Для своих людей он стал героем, полубогом.
Наступила зима. Седьмая зима Ифтаха в пустыне — долгая и жестокая. Однако Ифтах не торопился. Со злобным удовлетворением он ждал событий, которые должна была принести весна.
Прежде всего, она принесла Ифтаху знамя, созданное художником Латараком. Честный Латарак за тысячу шекелей постарался выполнить работу на совесть. И Ифтах, быстрее, чем ожидал, получил свинцовое изображение. На нем из облака полыхала молния Господа — яркая, прекрасная, внушающая страх. Оно наполнило сердце Ифтаха жгучей радостью. Долго, с зелёными искорками во взгляде, он рассматривал произведение художника. Теперь он видел, что Господь — его Бог. Он принадлежит Богу, а Бог принадлежит ему.
Он держит его в руках, он добился его, пожертвовав многим, и заплатил за него много денег. С тех пор как между ним и Башаном был заключен договор, он уже не скрывал свое местопребывание. Он приказал повсюду, где бы он ни находился, водружать знамя — даже в пустыне перед его палаткой или пещерой. Он никогда не был трусливым, но теперь под защитой своего Бога чувствовал себя уверенным и гордым вдвойне.
Этой же счастливой весной пришли с юга люди и принесли весть о нападении аммонитов на Гилеад. Ифтах выслушал сообщение в своей палатке в присутствии Ктуры.
Ночью Ктура сказала:
— Не могу спать в предвкушении счастья. Я думаю о Мицпе, о госпоже Зилпе. Она наверняка тоже не спит — но не от счастья, от горя. Eё сердце гложет стыд.
Теперь дни Ктуры наполнились страстным ожиданием, а серые глаза на смуглом, худощавом лице сияли счастьем.
Наконец появились отцы семейств из Маханаима. Они не нашли Ифтаха в стране Тоб. Он, и, может быть, это была шутка, поехал в город Афек. Они приехали в Афек, но опять его не застали. Нашли там только его коней и боевые повозки. Увидев снаряжение Ифтаха, они сказали друг другу:
— Неужели человек, которому все это принадлежит — наш Ифтах, сын Гилеада, который ушел к бродягам? Это же царь северных стран…
Ифтах, когда они, наконец, появились перед его темно-коричневым шатром, сердечно приветствовал их.
— Тот прощальный праздник нашего союза был прекрасен, — произнес он, предавшись воспоминаниям. — Вы скучали по мне хоть немного?.. Как идут дела под началом моего сводного брата Елека? Наверное, он вместе с потом выжимает из вас последний шекель?
— Он умеет считать, твой брат Елек, — ответили старейшины. — Вырвет из-под ног последнюю рогожу, если не будешь начеку. Но с ним можно договориться. Надо отдать ему должное — он знает толк в рытье колодцев, строительстве домов, в разведении овец и крупного рогатого скота… Но мы пришли не из-за Маханаима. У нас — беда. Весь род Гилеада в опасности. На нас напали дети Аммона.
Ифтах задумчиво, с напускной любезностью сказал:
— Я слышал, что царь Нахаш захватил Иокбеху и Язер. Он действительно разрушил город Язер и уничтожил нивы и виноградники?! Правда ли, что он начал осаду Элеале?
— Правда, — горестно вздохнули бородачи. — И, может быть, сейчас, пока мы говорим с тобой, Элеале уже взят. Неужели ты хочешь увидеть, как будет захвачен Мицпе, как Аммон будет властвовать в стране вместо Гилеада? У нас с тобой союз, Ифтах…
— Да, у меня союз с Маханаимом, который находится далеко на севере. Думаю, аммониты вынудят вашего судью Шамгара подписать мирный договор задолго до того, как появится угроза Маханаиму.
— Неужели ты хочешь, чтобы твой меч дремал, в то время как страну Гилеад завоевывает бог Мильком и изгоняет Господа? — увещевали Ифтаха старейшины.
Проявляя нетерпение, он ответил:
— Если Маханаиму будет грозить опасность, я приду и помогу, как обещал. Но с родом Гилеад у меня нет союза. Род Гилеад, как вам известно, изгнал меня. Вы здесь не у одного из князей Гилеада. Вам известно, что я и мои люди — анашим реким, пустые, опальные, бродячие, никчемные люди.
Старейшины снова вздохнули:
— Не издевайся над нами, Ифтах, сын наш и брат! — сказал один из них. — Вспомни, как горела у нас земля под ногами, когда те из Мицпе так плохо поступили с тобой! Ты — умен и прекрасно знаешь, как обстоят дела с Гилеадом. Только пожелай: хочу снова владеть своим домом и пашнями в Маханаиме, и на межевых камнях опять вырежут твое имя.
— Это похоже на моих законнорожденных братьев, — добродушно заключил Ифтах. — Когда приходит нужда, являюсь я с людьми, конями и повозками и прогоняю для них врага, а когда наступает хорошее время, они пожирают жир, а меня прогоняют прочь.
Он от души рассмеялся. За ним засмеялись его люди и, наконец, засмеялись и отцы семейств из Маханаима.
— Мы приехали не просто поболтать с тобой, Ифтах, — вновь обратился к нему бородач. — Нас прислали твои братья. Они призывают Господа в свидетели, что впредь будут считать тебя законным наследником Гилеада.
— Ешьте и пейте, мои дорогие друзья из Маханаима! — насмешливо, но твердо проговорил Ифтах. — Я устрою для вас трапезу, насколько позволит пустыня. А затем возвращайтесь к сыновьям Зилпы, которые прогнали меня, и скажите им: если хотят вернуть меня, пусть собираются в дорогу. Первосвященник Авиам и госпожа Зилпа могут остаться дома, если для их старых костей дорога покажется трудной. Но мои братья должны явиться сюда. И скажите им: разговор будет резким. Если они не хотят заплатить настоящую цену, пусть лучше остаются дома…
Зилпа и eё сыновья мрачно выслушали людей из Маханаима, передавших им устное послание Ифтаха, и с трудом заставили себя выдавить слова благодарности. Они послали за Авиамом, чтобы получить дельный совет.
Первосвященник пришел. Проследовал через широкие ворота. Пересек двор. Елек приказал основательно перестроить и расширить дом отца. Вокруг большого двора теперь стояли три строения. В одном из новых домов жил Гадиель, в другом — Елек. К крыше главного здания, оставленного матери и семье Шамгара, вела красивая наружная лестница, защищенная, как и вся крыша, перилами. Первосвященник, поддерживаемый Шамгаром, поднялся по лестнице.
И вот на плоской крыше сидели Авиам, Зилпа и eё сыновья. Стоял ясный вечер. Они любовались своим красивым двором — как долго ещё он будет им принадлежать? И видели перед городом шатры сыновей Гилеада. А дальше, до самого горизонта виднелись лишь палатки Аммона. Царь Нахаш взял древнюю столицу Элеале, разрушил eё и теперь раскинул лагерь у холмов Мицпе.
— Боюсь, братья мои, что нам нужно брать ноги в руки и отправляться в страну Тоб… — нарушил общее молчание рассудительный Елек.
Однако Зилпа тихо, но упрямо, оборвала его речь:
— Неужели вы хотите вторично унизиться?! Идолопоклонник издевается над вами. Он предупредил, что плата будет очень высока. И потребует цену, которую заплатить невозможно… Не ходите к нему! Доверьтесь Господу, сыновья мои! Веди свои тысячи в бой, Гадиель, как сделал бы твой отец Гилеад! А ты, Авиам, вытащи из шатра Господа святой ларь, доверь его судье Шамгару, чтобы Бог сопровождал наших людей в бой и оказал помощь там, где у нас мало воинов.
