Фрэнсис Фицджеральд - Успешное покорение мира

— Что я слышу, Бэзил Ли!

Пойманная тень

I

Бэзил Дюк Ли затворил за собой входную дверь и включил свет в столовой. К нему сонно приплыл сверху мамин голос:

— Бэзил, это ты?

— Нет, мама, это грабитель.

— Двенадцать ночи — поздновато, я считаю, для пятнадцатилетнего мальчика.

— Мы в «Смит» ходили, содовой попить.

Когда на Бэзила навешивали очередное поручение, всякий раз оказывалось, что «ему скоро шестнадцать», а когда речь заходила об отмене запретов, он тут же становился «мальчиком пятнадцати лет».

Сверху послышались шаги; миссис Ли, уже в кимоно, спустилась на первую лестничную площадку.

— Вам с Рипли понравился спектакль?

— Да, еще как!

— Про что там?

— Да так, про одного человека. Обычный спектакль.

— У него название есть?

— «Вы — масон?»[16]

— Ага. — Она помедлила, пристально изучая его настороженную, нетерпеливую физиономию и не давая ему смыться. — Ты спать собираешься?

— Сначала перекусить надо.

— Что-то еще?

Бэзил ответил не сразу. Остановившись в гостиной перед застекленным книжным шкафом, он уставился на полки таким же остекленевшим взглядом.

— Мы хотим пьесу поставить, — вдруг выпалил он. — Я сам напишу.

— Что ж… это хорошо. Пожалуйста, ложись спать. Вчера ты опять засиделся допоздна — уже черные круги под глазами.

Вскоре из шкафа была извлечена книга «Ван Биббер и другие»[17], откуда Бэзил прочел избранные места, пока расправлялся с глубокой тарелкой клубники, сдобренной полупинтой сливок. Вернувшись в гостиную, он несколько минут посидел за роялем, чтобы пища улеглась в желудке, и за это время рассмотрел цветной конверт пластинки с песней из «Полуночных сыновей»[18]. На ней были изображены три человека во фраках и цилиндрах, бодро фланирующие по Бродвею на фоне огней Таймс-сквер.

Если бы ему сказали, что в настоящее время это его любимое произведение искусства, он бы с негодованием открестился. Но так оно и было.

Он поднялся к себе в комнату. Из ящика письменного стола он извлек общую тетрадь и открыл ее.

ФРАНЦУЗСКИЙ ЯЗЫК

Бэзил Дюк Ли,

5-й КЛАСС

ШКОЛА СЕНТ-РЕДЖИС,

г. ИСТЧЕСТЕР, штат КОНН.

А на следующем развороте, под заголовком «Неправильные глаголы»:

Настоящее время

je connais nous com

tu connais

il connaît.

Он перевернул еще одну страницу.

«МИСТЕР ВАШИНГТОН-СКВЕР» Музыкальная комедия

Автор текста: Бэзил Дюк Ли

Музыка: Виктор Герберт

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Веранда Клуба миллионеров близ Нью-Йорка. Вступительный хор, Лейлия и дебютантки:

Поем мы в такт, поем мы в лад,Хотя на сцену первым не выходит хор,Мы так милы, мы просто клад,И все ж на сцену первым не выходит хор.В театре нынче наш дебют,И нас счастливей нет.Поем мы вместе с давних пор,Нас узнают, нас признают,Нас любит высший свет,А все ж на сцену первым не выходит хор.

Лейлия (выходит вперед). Скажите, подружки, не появлялся ли сегодня мистер Вашингтон-Сквер?

Бэзил в очередной раз перевернул страницу. Вопрос Лейлии остался без ответа. Зато появился новый заголовок, начертанный прописными буквами:

«ХИК! ХИК! ХИК!»

Веселый одноактный фарс Автор текста — Бэзил ДЮК ЛИ

СЦЕНА

фешенебельные апартаменты в Нью-Йорке, близ Бродвея. Время близится к полуночи. Когда поднимается занавес, раздается стук в дверь; через пару минут дверь открывается и входит импозантный господин во фраке, сопровождаемый кем-то еще. Он явно перебрал: у него заплетается язык, нос красный, колени подгибаются. Включив свет, перемещается в центр сцены.

Стейвезант. Хик! Хик! Хик!

О’Хара (его спутник). Бегорра, ты это повторяешь весь вечер.

Бэзил полистал страницы, торопливо, но не без интереса перечитывая написанное.

Профессор Пампкин. Итак, если вы объявляете себя просвещенным человеком, то, наверное, сможете ответить: как будет по-латыни «это»? Стейвезант. Хик! Хик! Хик!

Профессор Пампкин: Ответ правильный. Весьма похвально. У меня…

Здесь «Хик! Хик! Хик!» обрывался на полуслове. А на следующей странице уверенной рукой, будто непричастной к двум заброшенным произведениям, был выведен еще один жирно подчеркнутый заголовок:

«ПОЙМАННАЯ ТЕНЬ»

Фарс-мелодрама в трех актах Автор текста: Бэзил ДЮК ЛИ

СЦЕНА

Местом действия на протяжении всех трех актов служит библиотека в нью-йоркском особняке ван Бейкеров. Элегантная обстановка: с одной стороны — красный торшер, скрещенные копья, шлемы и так далее; диван; общая атмосфера восточного притона.

Когда поднимается занавес, мисс Сондерс, Лейлия ван Бейкер и Эстелла Кэрредж сидят за столом. Мисс Сондерс — старая дева лет сорока; игрива, как кошечка. Лейлия миловидна, с темными волосами. У Эстеллы волосы светлые.

Рядом они составляют эффектный контраст.

«Пойманная тень» занимала все оставшиеся страницы и продолжалась на разрозненных листках, вложенных в тетрадь. Дойдя до конца, Бэзил призадумался. В Нью-Йорке театральный сезон ознаменовался «плутовскими комедиями»; настрой, непринужденность, точный и яркий рисунок двух спектаклей, на которых он побывал, не шли у него из головы. Чрезвычайно двусмысленные для своего времени, эти пьесы выходили дверями и окнами в какой-то другой, безграничный, сверкающий мир, до которого недотягивали ни широтой, ни блеском; именно этот домысленный мир, а не сознательный расчет передрать «Офицера 666»[19] вдохновлял Бэзила на предстоящий подвиг. Вскоре он взял чистый блокнот и, начертав печатными буквами на первой странице «Действие второе», принялся строчить.

Прошло около часа. Несколько раз Бэзил обращался к сборникам анекдотов и к старой «Копилке ума и юмора», где покоились замшелые пуританские сентенции епископа Уилберфорса[20] и Сидни Смита[21]. В тот миг, когда у него в тексте слегка приоткрылась дверь, он услышал тяжелый скрип лестничных ступеней. Вскочив со стула, Бэзил затрясся от ужаса, но не уловил ни малейшего движения; только белый мотылек дергался у застекленной двери, городские куранты вдалеке били полчаса да на дереве возле дома какая-то птица хлопала крыльями.

В половине пятого, отправившись в туалет, Бэзил с изумлением заметил, что за окном уже синеет утро. Значит, он всю ночь просидел без сна. Ему вспомнилось, что хронический недосып ведет к потере рассудка, и он застыл в коридоре, мучительно прислушиваясь к себе, чтобы понять, все ли у него в порядке с головой. Окружающая обстановка показалась ему до странности нереальной; будто в погоне за уходящей ночью, он стремглав бросился обратно в спальню и начал срывать с себя одежду. Напоследок он с сожалением взглянул на стопку рукописей: у него в голове уже созрела вся следующая сцена. В поисках компромисса с неминуемым помешательством он забрался под одеяло и еще целый час продолжал творить.

На другое утро, ближе к полудню, его бесцеремонно разбудила одна из двух немилосердных сестер-шведок, которые теоретически составляли домашнюю прислугу семейства Ли.

— Одиннадцать часов! — гаркнула она. — Пять минут двенадцатого!

— Ну вас, — пробормотал Бэзил. — Что вы мне спать не даете?

— Дак пришли к тебе. — (Он открыл глаза.) — Ты давеча все сливки выдул, — не отставала Хильда. — Матери кофе забелить нечем было.

— Так уж и все! — взвился Бэзил. — Я сам видел, там еще оставалось.

— Те скисли.

— Вот ужас-то! — воскликнул он, садясь. — Ужас!

Она позлорадствовала. И лишь под конец сообщила:

— К тебе Рипли Бакнер.

И удалилась, прикрыв дверь.

— Пусть поднимается сюда! — завопил он ей вслед. — Хильда, неужели трудно дослушать? А писем для меня нет?

Ответа не последовало. Через мгновение к нему влетел Рипли:

— Ничего себе, до сих пор дрыхнешь?

— Всю ночь над пьесой работал. Второе действие почти закончено. — Он указал на свой письменный стол.

— Я насчет этого и пришел, — сказал Рипли. — Мама считает, нам нужно привлечь мисс Халлибертон.

— Это еще зачем?