Джеймс Джонс - Отныне и вовек
— Подам заявление, чтобы меня с этого участка сняли. Пусть переведут в другой район. Этот чертов песок мне на нервы действует.
— На Гавайях от песка никуда не денешься.
— Короче, я хотел, чтобы вы поняли, — сказал Диксон.
— Ладно, — Тербер похлопал его по плечу. — Спасибо, сержант.
Он пошел назад, к другому джипу — Рассел до сих пор сидел на корточках возле рва и увлеченно разговаривал с патрульными, — расписался на листке с описью вещей, который все еще лежал на капоте, потом отыскал подполковника и, подойдя к нему, отдал честь.
— Я вам больше не нужен, сэр?
— Вы расписались в описи?
— Так точно, сэр.
— Тогда, кажется, все. Записную книжку нашли?
— Так точно, сэр.
— Я еще раз приношу вам свои извинения за эту оплошность, — подчеркнуто официально сказал подполковник.
— Ничего страшного, сэр, все в порядке, — не менее официально ответил Тербер.
— Не люблю такие недоразумения. Вы свободны, сержант. Можете ехать.
— Благодарю вас, сэр. — Он снова козырнул и подошел ко рву. — Рассел! Вставай, поехали.
Когда они выехали на шоссе и Рассел прибавил скорость, Тербер повернулся и посмотрел на тающее вдали скопление огней. В этом году боксеры даже не откроют сезон и никакого чемпионата вообще не будет, почему-то подумал он — ничего больше в голову не лезло.
— Я как представлю себе, у меня аж мурашки по спине бегут, — сказал Рассел. — Он же мог спокойно спрыгнуть в ров.
Тербер отвернулся от огней. По крайней мере он сделал для него хотя бы эти две мелочи. В личном деле будет нормальная запись, и его похоронят в Скофилде. Впрочем, узнай подполковник, что у него нет родственников, его бы там и так похоронили. А перевозить гроб с постоянного кладбища в Штаты никто, конечно, и не подумает.
— Помнишь ту ночку в Хикеме? — снова заговорил Рассел. — Когда вы с ним напились как черти и улеглись посреди дороги? Я вас тогда чуть не задавил, помнишь?
Тербер не ответил. Осталось сделать еще одно дело. Он знал, что должен будет съездить в город и увидеться с Лорен. Ведь надо хотя бы отдать ей ключ от дома. Конечно, можно снять его с цепочки и послать по почте…
— Вы тогда напились будь здоров, — сказал Рассел.
— Да, — кивнул он. Ехать к Лорен — его бросало в дрожь от одной этой мысли. Но он знал, что поедет.
— Как ты думаешь, из-за чего он? — спросил Рассел.
Тербер не ответил, он думал о другом: почему все обязательно наваливается разом?
Глава 53
В то утро Милт Тербер получил официальное уведомление, подтверждающее, что он произведен в офицеры и зачислен в командный резерв (пехотные войска) в звании второго лейтенанта.
С той же почтой пришло еще одно письмо: штаб полка извещал седьмую роту о предстоящем увольнении командира взвода оружия Питера Дж. Карелсена.
Но про Пита они узнали позже. Сначала лейтенант Росс вскрыл пакет с сообщением о производстве Тербера.
Письмо военного министерства, адресованное командиру роты, было испещрено многочисленными визами. Должно быть, на Гавайях его запустили по инстанциям еще задолго до Перл-Харбора, Когда Росс (с рассчитанным безразличием) перекинул бумагу на стол Терберу, тот остолбенел, будто его поймали на месте преступления. Первым, инстинктивным желанием было скорее, пока никто не увидел письмо, порвать его и бросить в корзину, на самое дно. Но он подумал о Карен Хомс.
Да и потом, Росс ведь уже распечатал пакет и прочел.
Командный пункт седьмой роты на заливе Ханаума первые пять дней после Перл-Харбора помещался в фургончике, реквизированном у торговца воздушной кукурузой. Фургончик стоял в небольшой тенистой роще киав. Через пять дней они привезли из Скофилда палатки, но КП так и оставили в фургончике, якобы из соображений маскировки, а на самом деле потому, что там был деревянный пол, к тому же несколько приподнятый над землей.
Внутри было не слишком просторно, и много места занимал коммутатор полевой связи с позициями, а когда в то утро доставили почту, в фургоне сидело сразу четверо: он сам, Розенбери, Росс и Колпеппер (Колпеппера после нападения на Перл-Харбор повысили в первые лейтенанты и назначили помощником командира роты). Оторвавшись от письма, он увидел, что все трое смотрят на него и ухмыляются.
Он кисло взглянул на них и подумал, что вот такая фальшивая, глупая и понимающая ухмылка появляется на лицах сослуживцев, когда какой-нибудь болван торжественно угощает всех сигарами, потому что его дура жена родила ему сопливого младенца. Мы-то знаем, как ты сделал ребеночка, лукаво намекает болвану эта ухмылка, мы-то знаем, что для этого было надо. И болван краснеет; а если его жена где-нибудь поблизости, она тоже краснеет; и если бы их сопливый младенец не был и без того красный как свекла, он, наверное, тоже бы покраснел.
— Осталось подписать еще кой-какие бумажки, — с довольным видом улыбнулся ему Росс, когда он отдал письмо обратно. — И принять присягу. Но, в общем и целом, вы теперь полноправный офицер американской армии. Поздравляю, сержант.
— Не американской армии, а армии США, Росс, — усмехаясь, поправил Колпеппер. — Ну-с, сержант, как вы себя чувствуете в новом качестве?
— А как, интересно, я должен себя чувствовать?
— По-другому. — Колпеппер улыбнулся. — Как новообращенный. Как послушница, постригшаяся в монахини.
— Может, заодно с погонами у меня еще и золотые крылышки вырастут? Для комплекта?
Все они сочли своим долгом пожать ему руку. Даже Розенбери. Даже заглянувший на КП второй лейтенант Крибидж — он был из числа недавно пополнивших роту офицеров-резервистов и командовал на Макапуу.
— Когда будете угощать сигарами? — подмигнул Крибидж.
— Сержант Тербер сигары раздавать не собирается, — улыбнулся Колпеппер. — Такая мелочь, как производство в офицеры, для него не повод. Вы, Крибидж, плохо его знаете.
— И тем не менее. — Крибидж продолжал ухмыляться. — Повысили — пусть угощает. Уж на сигару-то я его выставлю.
— Вы, конечно, понимаете, сержант, что вы сейчас всего лишь офицер резерва, — улыбаясь, сказал Росс. — Так что не очень заноситесь. В роте вы по-прежнему числитесь первым сержантом и по-прежнему будете у меня старшиной. Но это, конечно, временно, пока вас не отправят в новом звании куда-нибудь на континент.
— Везет человеку! — с улыбкой добавил Колпеппер.
— Аминь, — ухмыляясь, заключил Крибидж.
— Боже мой! — ахнул Росс. Он только что распечатал другое письмо.
— В чем дело? — спросил Колпеппер.
— Прочтите. — Росс протянул письмо Колпепперу.
Наблюдая за ними, Тербер снова подумал, что это очень напоминает привилегированный, закрытый для посторонних клуб, где молодые джентльмены общаются друг с другом в теплой дружеской обстановке и где строго соблюдаются свои, удобные для всех них законы. Письмо переходило из рук в руки в порядке старшинства званий. Тербер был в этом табеле о рангах четвертым. Розенбери — последним.
Когда подошла очередь Тербера и он взглянул на письмо, ему стало не по себе. В конверте лежал циркулярный приказ военного министерства: все сверхсрочники рядового и сержантского состава, достигшие определенного возраста и имеющие звание ниже мастер-сержанта, подлежат немедленному увольнению в том случае, если они не занимают административные должности и непосредственно участвуют в боевых действиях войск; списки увольняемых необходимо срочно представить в штабы полков, которые обеспечат эвакуацию этих лиц с Гавайских островов; одновременно роты должны подать заявки на замещение вакантных мест. Иначе говоря, Пит Карелсен вылетал из армии.
Как завершающий удар к циркуляру была подколота выписка из размноженного на ротаторе приказа по полку со списком тридцати пяти человек, попадающих под увольнение, причем две фамилии — штаб-сержант Питер Дж. Карелсен, 7-я рота рядовой Айк Галович, 7-я рота — были подчеркнуты красным карандашом.
— Черт возьми, — возмутился Крибидж. — Если у меня заберут Карелсена, от взвода ничего не останется.
— Да, без него там все затрещит по швам, — подтвердил Колпеппер.
О рядовом Айке Галовиче ни тот ни другой не обмолвились ни словом.
— Загляну-ка я на шестнадцатую позицию, — неожиданно заявил Колпеппер. — Тогда не надо будет проверять их вечером.
— А я, пожалуй, поеду к себе на Макапуу, — сказал Крибидж. — Писем мне все равно нет, чего я здесь буду торчать?
— Хорошо им: погоревали и забыли, — заметил Росс, когда Колпеппер и Крибидж ушли. — Как вы думаете, может, мне подать в штаб рапорт?
— Рапорт ничего не изменит, — сказал Тербер.
— Да, наверно, — безрадостно согласился Росс. — Какого дьявола, сержант! — вдруг взорвался он. — Что же это они со мной делают! Карелсена мне потерять нельзя! Ни в коем случае!
