Маленький Цахес по прозванию Циннобер - Эрнст Теодор Амадей Гофман
Прекрасная в своей простоте и соразмерности архитектура этого одноэтажного дома восхитила Валтазара. Он дернул за шнурок звонка, дверь тотчас же отворилась, и большая, похожая на страуса, блестящая золотисто-желтая птица предстала друзьям в роли швейцара.
— Вот так ливрея, — сказал Фабиан Валтазару, — ну и ливрея!.. Если дать на чай этому малому, то еще вопрос, есть ли у него руки, чтобы сунуть монету в жилетный карман!
С этими словами он повернулся к страусу, ущипнул его за блестящий пушок, топорщившийся у него под клювом, как пышное жабо, и сказал:
— Доложи-ка о нас господину доктору, мой обаятельный друг!
Но страус произнес только «квирр» и клюнул Фабиана в палец.
— Черт возьми, — закричал Фабиан, — этот малый, видимо, и впрямь гнусная птица.
В тот же миг отворилась внутренняя дверь, и к друзьям вышел сам доктор… Щуплый, бледный человечек!.. На голове у него была маленькая бархатная шапочка, из-под которой струились длинными локонами прекрасные волосы, одет он был в длинную, цвета охры индийскую хламиду, а обут в маленькие красные сапожки на шнурках, отороченные не то пестрым мехом, не то блестящим птичьим пухом. Его лицо было воплощением спокойствия и добродушия, странным только казалось, что если присмотреться поближе, попристальней, то из лица его словно бы выглядывало, как из стеклянного вместилища, еще одно, меньшее личико.
— Я увидел, — тихо сказал с милой улыбкой Проспер Альпанус, несколько растягивая слова, — я увидел вас, господа, из окна, да я и раньше знал, по крайней мере относительно вас, дорогой господин Валтазар, что вы придете ко мне… Пожалуйте за мной!..
Проспер Альпанус привел их в высокую круглую комнату, сплошь увешанную небесно-голубыми гардинами. Свет проникал сюда сверху через пробитое в куполе окно и бросал свои лучи на отполированный до блеска мраморный стол с опорой в виде сфинкса, стоявший посреди комнаты. Решительно ничего необыкновенного здесь больше не было.
— Чем могу вам служить? — спросил Проспер Альпанус.
Собравшись с духом, Валтазар рассказал обо всем, что произошло с маленьким Циннобером со времени его появления в Керепесе, и под конец выразил свою твердую уверенность в том, что он, Проспер Альпанус, и есть тот добрый маг, который положит конец подлому, отвратительному колдовству Циннобера.
Проспер Альпанус постоял молча в глубокой задумчивости. Наконец, когда прошло, наверно, несколько минут, он тихо заговорил с серьезным видом:
— После всего, что вы, Валтазар, мне рассказали, не подлежит сомнению, что с делом маленького Циннобера связаны какие-то особые и таинственные обстоятельства… Но прежде всего нужно узнать врага, с которым борешься, определить причину, действие которой хочешь отменить… Надо полагать, что маленький Циннобер не кто иной, как человечек-корневичок. Сейчас поглядим в справочник.
С этими словами Проспер Альпанус дернул за один из шелковых шнурков, свисавших кругом с потолка. Одна из гардин с шумом раздвинулась, открыв глазам большие фолианты в сплошь золоченых переплетах, и вниз скатилась изящная, воздушно-легкая лесенка из кедрового дерева. Проспер Альпанус взобрался по этой лесенке и, достав какой-то фолиант из верхнего ряда, положил его на мраморный стол, но сперва тщательно стряхнул с книги пыль большим веником из блестящих павлиньих перьев.
— Этот труд, — сказал он затем, — трактует о корневичках, которые полностью представлены здесь на рисунках. Может быть, вы найдете среди них своего врага Циннобера, и тогда он в наших руках.
Когда Проспер Альпанус раскрыл книгу, друзья увидели множество аккуратно раскрашенных гравюр, изображавших диковиннейших уродцев с самыми что ни на есть нелепыми рожицами. Но как только Проспер дотронулся до одного из этих нарисованных человечков, тот ожил, выпрыгнул на мраморный стол и принялся препотешно скакать и кривляться, он щелкал пальчиками, выделывал кривыми ножками великолепные пируэты и антраша и верещал в лад этим движеньям «квирр-квапп-пирр-папп», пока Проспер не схватил его за головку и не положил назад в книгу, где он сразу же распластался и сплющился в пеструю картинку.
Таким же способом были просмотрены все рисунки этой книги, но всякий раз, когда Валтазару хотелось уже воскликнуть: «Это он, это Циннобер!», студент, присмотревшись получше, убеждался, к своему огорчению, что пляшущий перед ним человечек совсем не Циннобер.
— Это довольно странно, — сказал Проспер Альпанус, когда книга кончилась. — Однако, — продолжал он, — Циннобер может быть даже каким-нибудь гномом. Поглядим-ка.
Сказав это, он с редким проворством снова взбежал по кедровой лесенке, достал другой фолиант, старательно стряхнул с него пыль, положил его на мраморный стол и раскрыл со словами:
— Этот труд трактует о гномах, может быть, мы поймаем Циннобера в этой книге.
Друзья снова увидели множество аккуратно раскрашенных гравюр, изображавших отвратительных коричнево-желтых уродов. И когда Проспер Альпанус дотрагивался до них, они начинали визгливо ныть, затем наконец неуклюже вылезали и катались, брюзжа и ворча, по мраморному столу, пока доктор не вдавливал их опять в книгу.
Циннобера Валтазар и среди них не нашел.
— Странно, чрезвычайно странно, — сказал доктор и задумчиво помолчал.
— Это не может быть, — продолжал он затем, — это не может быть король жуков, поскольку король жуков, как я точно знаю, именно сейчас занят в других местах; маршал пауков это тоже не может быть, поскольку маршал пауков хоть и уродлив, но смышлен и ловок и живет собственным трудом, не присваивая себе чужих заслуг… Странно… Очень странно…
Он опять помолчал несколько минут, благодаря чему стали ясно слышны всякие дивные голоса, доносившиеся отовсюду то отдельными звуками, то полными, нарастающими аккордами.
— У вас всегда и везде довольно приличная музыка, дорогой господин доктор, — сказал Фабиан.
Проспер Альпанус, казалось, вовсе не замечал Фабиана, он смотрел только на Валтазара, сперва он простер к нему руки, а потом зашевелил пальцами, словно окропляя его
