Йен Бэнкс - Бизнес
— Здравствуйте, миз Тэлман. — Водитель джипа оказался седеющим здоровяком лет на десять старше меня. На нем была солдатская рабочая одежда. Он протянул мне руку. — Истил. Джон Истил. Это весь ваш багаж?
— Здравствуйте. Да, это все.
— Я вас доставлю к месту назначения. Держитесь. — Он крутанул руль джипа и нажал на газ; мы с грохотом отъехали в сторону от «хьюи». — Извините, что не лимузин.
— Ничего страшного. Наоборот, хорошо, проветрюсь. — Сказать по правде, я была приятно удивлена тем, как спокойно мистер Истил вел машину, по контрасту с ездой дяди Фредди, который руководствовался убийственным принципом «давлю на газ — плюю на вас».
— Вам много потребуется времени, чтобы прийти в себя с дороги, миз Тэлман? — спросил Истил. — Мистер Дессу хотел бы встретиться с вами немедленно.
— Пять минут.
Мы ехали минут десять. Отведенная мне бревенчатая хижина занимала довольно значительную площадь; вокруг росли сосны, а из окон открывался вид на тихую речку, которая вилась по низине, устланной бледным травяным ковром. Пока Истил ждал в машине, я повесила на крючок выходной костюм прямо в дорожном чехле, ополоснула лицо, слегка подушилась, провела щеткой по волосам, наскоро почистила зубы и усадила на тумбочку возле кровати грустную обезьянку. Во встроенном шкафу висела лыжная куртка, которую я натянула уже по пути к джипу.
Мы вернулись в город и пересекли его из конца в конец по безлюдным улицам. Целью нашей поездки оказался старый кинотеатр под открытым небом: огромное поле размером с бейсбольный стадион, вдоль длинной стороны — каркас для гигантского экрана, но самого экрана не было, осталась только паутина опорной конструкции из сбитых крест-накрест перекладин. Вокруг стояло множество грузовиков и тяжелой техники, а также два подъемных крана, причем стрела одного из них была вытянута, а сам он приподнят на своих лапах.
Заросшее сорняками поле прорезали ряды коротких ржавых столбиков, на которых, видимо, раньше крепились громкоговорители, доносившие звук до зрителей-автомобилистов. Истил остановил машину рядом с джипами и каким-то спортивным инвентарем, возле проекционной, которая более всего напоминала бункер; вместо окон в ней со стороны отсутствующего экрана были проделаны маленькие прямоугольные отверстия. Из одной такой амбразуры торчала длинная труба.
— Мисс Тэлман! Разрешите представиться. Жебет Э. Дессу. Зовите меня Джеб, на все остальное практически не отзываюсь. Я, если не возражаете, буду говорить вам «мисс Тэлман», покуда не узнаю вас получше. Как долетели? Домик приемлемый?
Из проекционной ко мне торопливо шел могучего телосложения краснолицый субъект в бежевой камуфляжной форме, которая во всем мире ассоциируется с операцией «Буря в пустыне». На голове у него была такая же пятнистая бейсболка, но нелепым образом надетая задом наперед, как носили нью-йоркские хип-хопперы лет пять назад, а из-под нее выбивались не то светлые, не то желтовато-седые лохмы. Он протянул мне огромную пятерню.
Его рукопожатие оказалось бережным, даже нежным.
— Рада познакомиться, Джеб. Спасибо, все хорошо.
Он выпустил мою руку и отступил на шаг чтобы получше меня разглядеть.
— А вы женщина хоть куда, мисс Тэлман; надеюсь, мне простится такая откровенность. Я даже стал лучше думать о своем тупоголовом племяннике, хотя своих мнений, уж поверьте, не меняю.
— Как там Дуайт?
— Все такой же дурак. — Он кивнул на джип. — Пойдемте, отвезу вас к нему.
Он, нахмурившись, посмотрел вверх, а потом развернул козырек бейсболки с затылка на лоб.
Жебет Э. Дессу вел машину более агрессивно, чем мистер Истил, который теперь сидел сзади, крепко ухватившись за сиденье, и жевал потухшую сигару.
— Спой-ка нам, Джон, — проорал Дессу, когда мы неслись по окраинам пустынного города.
— Что предпочитаете? — спросил Истил. У меня создалось впечатление, что просьба его не удивила.
— Да все равно. — Дессу посмотрел на меня и ткнул пальцем в монолитную центральную панель джипа. — Сюда никакую магнитолу не поставишь, — пояснил он. Я только кивнула.
Джон Истил с жаром — нет, пожалуй, просто громко — запел старую песню, которую я смутно припоминала, но не могла определить, пока он не дошел до припева. Тогда я поняла, что это — «Крошка-южанка» группы «Литл Фит». Дессу тоже пытался подпевать, хотя был напрочь лишен слуха.
По руслу высохшей речушки мы подъехали к бревенчато-каменному строению неопределенной формы, при взгляде на которое почему-то вспоминался Фрэнк Ллойд Райт. Скорее всего, мысль работала от противного.
— Парень приходит сюда марать бумагу, — прокричал мне Дессу.
— Понятно. Как у него дела?
— Да вот, какую-то его пьесу ставят в Нью-Йорке, если не врет. Этот идиот небось сам за все платит. Не теряет надежды пробиться в Голливуд, чтоб его имя первым в титрах стояло. И в этом… ну пусть сам расскажет.
— Если не ошибаюсь, дядя Фредди считает, что у Дуайта есть некая безумная идея, от которой вы хотите с моей помощью его отговорить.
— Не хочу навязывать вам готовое мнение, мисс Тэлман. Я вас еще не знаю, не могу предположить, куда вас поведет. Хочу только, чтобы вы были с парнем откровенны. Ваше имя у него с языка не сходит. Может, он к вам прислушается. А меня, черт побери, ни в грош не ставит.
— Я постараюсь.
— Да, вот именно, сделайте небольшую пристрелку.
Мы вышли из машины. Истил опять остался в джипе, а Дессу спрыгнул с подножки, широким шагом направился к двери, обрушил на нее два мощных удара и вошел.
— Дуайт! — орал он на ходу; я следовала за ним по пятам. — Ты в приличном виде, мальчик мой? Я тут к тебе даму привел! — Он снял бейсболку и взъерошил волосы.
В коттедже царил полумрак; здесь на разных уровнях стояли длинные низкие диваны, а бетонные стены и пол были закрыты коврами. Откуда-то из дальнего помещения донесся вопль, и Дессу повернул в ту сторону.
— Сейчас, сейчас, только сохранюсь!
Племянник Дуайт пребывал в спальне с видом на пересохшее русло. Широкая постель была сплошь покрыта листами бумаги; на письменном столе у окна громоздился видавший виды «макинтош». Дуайт стоя щелкал клавишей «мыши». При нашем появлении он обернулся.
— Здорово, дядя. Привет, Кейт! Как житье-бытье?
Дуайт, долговязый юнец с резкими чертами лица, был почти вдвое младше меня; он встретил нас босиком, в джинсах и халате; его отросшие каштановые волосы наполовину выбились из неряшливого хвостика. Физиономию украшала козлиная бородка и клочковатая щетина. Он пробежался пальцами по клавиатуре, выключил экран монитора и только после этого подошел к нам, взял меня за руки и слюняво чмокнул в обе щеки.
— Ммм-а! Ммм-а! Чертовски рад тебя видеть! Добро пожаловать!
— Привет, Дуайт.
— Я не ослышалась?
Мы сидели на террасе над высохшим руслом речки — Истил, Дессу, Дуайт и я — и пили пиво. На небе начали появляться звезды. От обморожения нас спасали только лыжные куртки да тепло, которым веяло из открытой двери дома.
— Идея — просто блеск! — воскликнул Дуайт, размахивая руками. — Ты что, не понимаешь?
Я удержалась от соблазна заметить, что не понимает как раз он, и вместо этого сказала:
— Ну-ка, изложи все сначала.
— Знаешь эту штуку, типа корабельной трубы, так? В Мекке, прямо в центре. Куда мусульмане совершают паломничество, понимаешь? Вроде как приходят посмотреть на эту хреновину; это камень в таком, ну, типа, затемненном здании, в центре этой жутко огроменной площади в Мекке.
— Кааба.
— Вот это да! — Дуайт пришел в восторг. — Ты даже знаешь, как это называется! Точно, Кааба. Именно! — Он сделал большой глоток из своей бутылки. — Так вот, идея фильма в том, что… а, подожди, этот камень, который в Каабе, да? Считается, что он упал с неба, вроде как он — подарок от Бога, от Аллаха, так? То есть, понятно, сейчас все знают, что это метеорит, но он все равно священный, ему поклоняются, да? Или всем только кажется, будто они знают, что это метеорит. — С этими словами Дуайт поставил локти на стол, едва не угодив в соусницу. — Идея фильма в том, что на самом-то деле это космический корабль, а не какой-то там сраный метеорит.
— Дуайт! — резко одернул его Дессу.
— Да ладно, дядя! — досадливо фыркнул Дуайт. — Все нормально. Кейт спокойно к этому относится. Ты знаешь, сейчас от женщин можно и кое-что почище услышать. — Он посмотрел на меня и закатил глаза.
— Если тебе это по нраву, племянник, можешь сколько угодно сквернословить при женщинах, но не смей сквернословить при женщинах в моем присутствии.
— Ну, хорошо, хорошо, — сдался Дуайт, опять закатив глаза к звездам. — Так вот, — продолжил он, делая, для пущей выразительности, ударение на тех словах, которые считал важными — суть в том, что камень в Каабе — вовсе не камень: это спасательная шлюпка, то бишь отделяемый отсек инопланетного космического корабля, который взорвался над землей полторы тысячи лет назад. Спасательная шлюпка обгорела в атмосфере, поэтому она похожа на камень, а может, она и задумана была похожей на камень, точно, чтобы никто не пытался заглянуть внутрь — то есть, может, все это произошло на войне, так? Нужна была маскировка, так? Ну вот, эта штуковина упала на землю в Аравии, и все решили, что это дико священная, ну, вещь. А может, с ней, ну, что-нибудь приключилось, понимаешь? Может, поэтому ей и поклоняются, и все такое, потому что с ней что-то приключилось, чего с камнями обычно не бывает, даже с метеоритами не бывает, может, она парила над землей или сама вылезла из песка, ну, в таком духе, или кто-нибудь хотел в нее забраться, а она его прихлопнула! Ну, не суть. Потом ее переправляют в Мекку и все начинают ей поклоняться и так далее, но… — Он с бульканьем влил в себя еще пенного напитка. — Но, поскольку это все же спасательная шлюпка, она посылает сигналы бедствия, так? — Он рассмеялся, видимо, наслаждаясь свободным полетом своей фантазии. — И понимаешь, за какое-то время сигнал дошел до инопланетян, и они явились сюда. Так вот, когда начинается наша история — то есть как бы все это показывается еще до титров, ну, там, сражение в космосе, и как эта шлюпка скользит в атмосфере, а на нее смотрят пастухи, которые отправились в ночное, или как там это называется, — ну вот, а уже после титров главный корабль, ну, прилетает. И вот эти ребята-инопланетяне внутри отсека, они начинают просыпаться. — Дуайт откинулся на стуле, его глаза расширились от волнения. Он широко раскинул руки. — Ну, что скажешь? То есть по только начало, но для затравки пойдет; как по-твоему?
