Джейн Остен - Нортенгерское аббатство
Кэтрин чистосердечно порадовалась такому обороту.
– О да, – присоединилась к ним одна из сестер, – Мария поехала. Ей этого так ужасно хотелось. Она надеялась, что поездка будет великолепной. Вот уж не могу одобрить ее вкуса. Со своей стороны я не собиралась ехать с самого начала, даже если б меня стали упрашивать.
– Жаль, что вы не поехали, – с сомнением отозвалась Кэтрин. – Жаль, что вы все не отправились в Клифтон.
– Благодарю, но я совершенно равнодушна к таким увеселениям. Мне и правда, совсем не хотелось ехать. Как раз об этом я сейчас и говорила Эмилии и Софии, когда вы подошли.
Так в это до конца и не поверив, Кэтрин порадовалась за Анну, затем попрощалась и направилась домой довольная оттого, что ее отказ не помешал экскурсии состояться.
Глава 15
Ранним утром следующего дня Кэтрин получила записку от Изабеллы, каждая строка которой источала нежность и умиротворенность, и где она просила подругу о незамедлительном визите по крайне важному делу. Девушка, находясь в прекрасном расположении духа и будучи снедаема любопытством, тут же поспешила на ее зов. В гостиной Торпов она застала младших сестер, и, как только Анна удалилась, чтобы позвать Изабеллу, Кэтрин не преминула возможностью быстро расспросить вторую девушку о подробностях вчерашней поездки, пролив тем самым бальзам на сердце Марии, которой самой не терпелось об этом поговорить. Мисс Морланд сразу же сообщили, что в целом это был самый чудесный вояж в мире, трудно даже представить, как он хорош. Первые пять минут разговора ушли на описания этих восторгов, вторая же часть беседы имела целью дать детальное описание увиденного: они направились прямо в отель «Йорк», съели какой-то суп, заранее заказали обед, сходили в бювет, попробовали воду и выложили несколько шиллингов на петушиных боях; затем отправились в кондитерскую, чтобы поесть мороженого, после чего спешно вернулись в отель, мгновенно проглотили свой обед и тронулись в обратный путь, чтобы успеть вернуться засветло; жаль только, что луна так и не показалась, и шел небольшой дождь, а лошадь мистера Морланда так устала, что едва волочила ноги.
Кэтрин осталась очень довольна этим рассказом. Как выяснилось, о Блэз-Кастл никто и не вспоминал, а что до всего остального, то вряд ли стоит завидовать этим нехитрым удовольствиям. В заключение Мария в меру своих умственных способностей высказала сожаление в адрес Анны, которая очень рассердилась, когда ее не приняли в компанию: «Она мне этого никогда не простит, я точно знаю, но что я могла сделать? Джон пригласил меня и наотрез отказался позвать Анну, потому что у нее очень толстые ноги. Боюсь, что она протоскует весь месяц; но я решила, что не буду сердиться по всяким пустякам».
Наконец, торопливо вошла Изабелла с видом все той же торжественной важности, что так сквозило в ее письме. Марию безо всяких церемоний попросили выйти, и Изабелла начала:
– Да, любимая моя Кэтрин, ты была права. Предчувствия тебя не подвели. Ах, эти твои проницательные глазки! Они все видят.
Всем своим видом Кэтрин дала понять, что сбита с толку.
– Ах, нет, милейшая моя подруга, – продолжала та, – держи себя в руках. Как видишь, я так ужасно волнуюсь. Давай же присядем и поговорим. Ты обо всем догадалась, как только получила мою записку, признайся? Господи, какая скромность! О, дорогая Кэтрин, лишь тебе одной известны все тайны моего сердца, и только ты способна оценить и понять все мое счастье. Твой брат – самый очаровательный мужчина. Как жаль только, что я его совсем не достойна. Что об этом подумают твои славные родители? О, небо! Стоит мне об этом подумать, и я почти падаю без чувств.
Мысли Кэтрин потекли в нужном направлении: догадка неожиданно поразила ее, и, захлестнутая бурей новых эмоций, она воскликнула:
– Боже праведный! Дорогая Изабелла, что ты имеешь в виду? Правда ли – правда ли, что ты влюблена в Джеймса?
Такой бесхитростный вывод, как оказалось, составлял лишь половину всей новости. Волнение и чувственность, которые легко читались в каждом ее взгляде и движении, служили очевидным подтверждением взаимности чувств. Всем своим сердцем был предан Джеймс Изабелле. Никогда раньше Кэтрин не доводилось слышать подобных историй, насыщенных интригой, неожиданными поворотами и счастьем. Ее брат и ее же подруга обручились! Такие бурные и важные события, разумеется, целиком нарушают привычный ход жизни. Изабелла не могла выразить всю силу своих чувств, но Кэтрин хорошо ее понимала. Радость от приобретения новой сестры настолько захватила наших леди, что те, расчувствовавшись, бросились друг другу в объятия и разразились потоком слез. Принимая во внимание восторг, с которым Кэтрин услышала эту новость, следует все же отметить, что в своих чувствах Изабелла пошла намного дальше:
– Теперь ты станешь мне ближе, чем когда-либо, моя ненаглядная Кэтрин; разумеется, моя любовь к тебе уже не сравнится с любовью к Анне или Марии. Я уже чувствую, что буду обожать всю семью Морландов гораздо больше, чем свою собственную.
До таких высот дружеских излияний Кэтрин было далеко.
– Ты так похожа на своего брата, – продолжала Изабелла, – что я влюбилась в тебя в тот же миг, как только мы встретились. Со мной так всегда: первый момент решает все. В первый же день, когда Морланд приехал к нам на прошлое Рождество, – в самый первый момент он покорил меня, и сердце мне больше не принадлежало. Я, помнится, была тогда в желтом платье, с прической из кос; и, как только я вошла в гостиную и увидела его, я поняла, что никогда раньше не встречала такого красивого мужчины.
Здесь Кэтрин воочию убедилась в силе любви, поскольку, будучи безмерно преданной брату, она среди всех его достоинств никогда не обнаруживала красоты.
– Я помню, в тот вечер к нам на чай зашла мисс Эндрюс – на ней было платье с красной поддевкой, оно ей очень идет, – и я тогда подумала, что твой брат обязательно должен в нее влюбиться. После этого я всю ночь не сомкнула глаз. О, Кэтрин, сколько бессонных ночей я провела из-за Джеймса! Я не желала бы тебе перенести и половины всех моих страданий! Я знаю, что страшно похудела за это время. Но я не стану волновать тебя своими переживаниями, ты и сама их видела. У меня такое чувство, будто я сама себя предала – я была так неосмотрительна в церкви! Но я уверена, что ты сумеешь сохранить мой секрет.
Кэтрин с этой уверенностью согласилась, но почувствовала себя слегка неудобно оттого, что, по правде говоря, не была ни всевидящим оком, ни всепоглощающим дружелюбием, но раз того хотелось Изабелле, она возражать не осмелилась. Выяснилось, что ее брат со всей поспешностью уже начал сборы в Фуллертон, чтобы рассказать родителям о перемене в свой жизни и спросить их согласия, и именно в этом крылся источник наиболее серьезных переживаний Изабеллы. Кэтрин поспешила заверить подругу в том, в чем сама она была абсолютно уверена, а именно: ни мать, ни отец никогда не пойдут на то, чтобы сделать своих детей несчастными.
– Я не знаю, – говорила она, – других родителей, кто так сильно желал бы своим детям счастья. Я нисколько не сомневаюсь, что Джеймс немедленно получит их благословение.
– Морланд говорит так же, – не находила себе места Изабелла, – и все же мне трудно в это поверить; мне всегда так не везет. Они никогда не согласятся. Особенно, когда речь идет о твоем брате – ведь он может составить счастье любой!
Здесь Кэтрин вновь почувствовала действие любовных чар.
– Ах, Изабелла, напрасно ты переживаешь. Везение здесь совершенно не при чем.
– О, дорогая моя Кэтрин! Для тебя, я знаю, это не играет роли, но с остальными это не так. Что до меня, то я совершенно уверена, что хотела бы поменяться с тобой местами. Доведись мне распоряжаться миллионами, стань я владычицей всего мира, все равно я назвала бы твоего брата единственным своим избранником.
Эта чарующая фраза, навеянная чувствами и романами, заставила целый ряд героинь, с которыми успела познакомиться Кэтрин, пронестись перед ее глазами; она подумала, что ничто так не идет ее подруге, как высказывать грандиозные идеи.
– Уверена, они дадут согласие, – снова убеждала она, – потому что ты им обязательно понравишься.
– Мои желания так скромны, – продолжала Изабелла, – что даже самого маленького дохода мне бы хватило. Когда любовь действительно имеет место, даже бедность – это уже богатство: великолепие мне не по нраву. Ни за какие блага Вселенной не поселилась бы я в Лондоне. От маленького домика в тихой деревушке я была бы в полном восторге. Вокруг Ричмонда так много небольших очаровательных вилл.
– Ричмонд! – воскликнула Кэтрин. – Вы должны поселиться рядом с Фуллертоном, чтобы быть поближе к нам.
– Уверена, что умру от тоски, если этого не случится. Если б только я всегда могла быть рядом с тобой, я была бы совершенно счастлива. Но мы говорим впустую! Мне нельзя думать о таких вещах, пока я не получу согласие твоего отца. Морланд говорит, что если сегодня же написать письмо и отправить его с дилижансом в Солсбери, то завтра мы получим ответ. Завтра!.. Я знаю, что ни за что не осмелюсь его открыть, потому что сразу же умру.
