Жены и дочери. Мэри Бартон [сборник 2023] - Элизабет Гаскелл
— Покормить… хлеба и молока ребенку.
Когда ей самой принесли еды, она отдернула голову, а потом повернулась лицом к стене, не произнеся ни слова. Ребенка в суматохе оставили на попечении Робинсона и сквайра. По некой неведомой причине, однако более чем кстати, красное лицо Робинсона и его хриплый голос очень не понравились малышу, и он явственно отдавал предпочтение своему деду. Спустившись вниз, Молли обнаружила, что сквайр кормит дитя и лицо его выглядит куда более умиротворенным, чем во все эти последние дни. Мальчик время от времени отрывался от хлеба с молоком, дабы продемонстрировать Робинсону свою неприязнь, как словами, так и жестами: старого слугу это только забавляло, сквайру же подобное предпочтение льстило невыразимо.
— Она лежит тихо, но отказывается есть и говорить. Мне кажется, она даже не плачет, — доложила Молли, причем по собственному почину, ибо сквайр был слишком поглощен внуком, чтобы задавать вопросы.
Тут вмешался Робинсон:
— Дик Хейворд, слуга из «Хэмли армз», рассказал, что дилижанс, с которым она прибыла, выехал из Лондона в пять утра и пассажиры говорили между собой, что по дороге она почти все время плакала, когда ей казалось, что никто не заметит, а когда они останавливались, сама не съела ни крошки, только кормила ребенка.
— Она, видимо, очень устала. Нужно дать ей отдохнуть, — решил сквайр. — Думаю, что будет лучше, если малыш ляжет спать со мной. Благослови его Господь.
Молли потихоньку выскользнула из комнаты и отправила молодого слугу в Холлингфорд с запиской к своему отцу. Она сразу же всей душой расположилась к несчастной незнакомке, однако пока не понимала, как разумнее всего поступить в сложившейся ситуации.
Время от времени она поднималась наверх взглянуть на молодую женщину — та была ей почти ровесницей: Эме лежала с широко открытыми глазами, в мертвенной неподвижности. Молли нежно укрыла ее и время от времени давала ей почувствовать, что рядом есть кто-то, кто ей сострадает, — большего она сделать не могла. Сквайр с головой был поглощен внуком, Молли же прежде всего испытывала сострадание к его матери. Хотя, разумеется, крепкий, здоровый, хорошо воспитанный ребенок, каждый волосок, каждая одежка которого говорили о том, как любовно и бережно о нем заботятся, вызывал ее восхищение. В конце концов сквайр проговорил шепотом:
— А она не похожа на француженку, верно, Молли?
— Не могу судить. Я не знаю, каковы француженки. Люди часто принимают Синтию за француженку.
— Да и на служанку она не похожа. А о Синтии говорить не будем, после того как она поступила с моим Роджером. А я уж было начал думать — когда вообще смог думать после всего этого, — как помогу им с Роджером стать счастливыми: пусть поженятся сразу же. И тут это письмо! Да, я никогда не хотел ее в невестки, это точно. Но он, похоже, этого хотел, а он так редко хочет чего-нибудь для себя. Но теперь все кончено; вот только не станем про нее говорить. Может, ты и права, она больше похожа на француженку, чем на англичанку. А вот это несчастное существо выглядит как благородная дама. Надеюсь, у нее есть друзья, которые о ней позаботятся, — ей всего-то лет двадцать. А я думал, она старше моего несчастного мальчика!
— Она нежное, очаровательное создание, — произнесла Молли. — Вот только… только мне страшно, как бы это испытание ее не убило; она лежит как мертвая.
Молли не выдержала и тихонько заплакала.
— Не убьет! — ответил сквайр. — Человеческое сердце не так-то просто разбить. Порой я об этом жалею. Но надо жить дальше… «все дни определенного мне времени», [96] как говорится в Библии. Мы сделаем для нее все, что сможем. У меня и мысли нет отсылать ее прочь прежде, чем она достаточно окрепнет для путешествия!
Молли про себя усомнилась в этом «отослать прочь» — для сквайра же, судя по всему, это был вопрос решенный. Молли понимала, что внука сквайр намерен оставить у себя, — возможно, у него есть на то законное право, но согласится ли мать расстаться с сыном? Ничего, ее отец найдет выход из ситуации — ее отец, которого она считала человеком прозорливым и умудренным жизнью. Она с нетерпением ждала его появления. Февральский вечер клонился к ночи; ребенок спал на руках у сквайра, потом тот устал и положил внука на диван — на большой желтый угловой диван, где раньше любила полулежать, опершись о подушки, миссис Хэмли. После ее смерти диван передвинули к стене, он стал обычным предметом обстановки. Теперь же на нем вновь лежало живое существо — крошечное существо, подобное херувиму на полотне итальянского художника. Опуская ребенка на диван, сквайр вспомнил жену. Именно о ней он думал, когда сказал Молли:
— Как бы она была рада!
Молли же думала о несчастной юной вдове, лежавшей наверху. Для нее «она» сейчас была Эме. И вот наконец — впрочем, до того, по ее понятиям, прошла целая вечность — она услышала уверенные торопливые шаги, возвестившие, что прибыл ее отец. Он вступил в комнату, все еще озаренную только неверным мерцанием огня в камине.
Глава 54
Новооткрытые достоинства Молли Гибсон
Мистер Гибсон вошел, растирая руки после долгой скачки по морозу. По его взгляду Молли сразу поняла, что кто-то уже успел в подробностях известить его о положении дел в Холле. Впрочем, мистер Гибсон просто подошел к сквайру и поздоровался с ним, выжидая, что тот скажет. Сквайр возился со свечой у письменного стола, зажег ее, прежде чем заговорить, и поманил своего приятеля за собой; тихо ступая, он подошел к дивану и указал на спящего ребенка, тщательно следя за тем, чтобы не потревожить его светом или звуком.
— Ого, какой великолепный юный джентльмен! — проговорил мистер Гибсон, возвращаясь к камину, причем куда быстрее, чем того ждал сквайр. — И мать его тоже здесь, насколько я понимаю. Миссис Осборн Хэмли — так, полагаю, следует называть бедняжку? Горький для нее выдался день; как мне сообщили, она только по приезде узнала о его смерти.
Он говорил, ни к кому конкретно не обращаясь, приглашая равно и Молли, и сквайра ответить на его вопрос. Заговорил сквайр:
— Да! Она испытала тяжкое потрясение. Она наверху, в лучшей спальне. Я бы хотел, Гибсон, чтобы вы ее осмотрели, если она позволит. Ради моего бедного мальчика мы обязаны исполнить свой долг по отношению к ней. Если бы он мог видеть своего сына спящим
