Сосэки Нацумэ - САНСИРО
— И тяжёлым стало, словно мраморным. — Девушка, сощурившись, смотрела вверх. Затем очень спокойно взглянула на Сансиро. — Правда, оно кажется мраморным?
Сансиро только и мог ответить:
— Да, действительно кажется.
Девушка умолкла. Тогда, помолчав несколько мгновений, заговорил Сансиро:
— Когда созерцаешь такое небо, на душе и тяжело и легко.
— Отчего же? — спросила Минэко.
Вместо ответа Сансиро сказал:
— И ещё кажется, будто небо спит и видит сны.
— Оно будто движется и в то же время совсем неподвижно. — Минэко снова устремила взор в далёкое небо.
Время от времени до них доносились голоса зазывал, приглашающих посетить балаганы с куклами. — Как громко они кричат!
— Неужели они так с утра до вечера? Просто удивительно, — произнёс Сансиро и тут вспомнил о Хироте, Нономии и Ёсико, оставшихся на выставке.
— Это их профессия. Как у того нищего возле статуи богини милосердия.
— А место у них подходящее, — пошутил Сансиро, что редко с ним случалось, и засмеялся. Уж очень забавными показались ему слова Хироты о нищем.
— Хирота-сэнсэй часто говорит подобные вещи, — сказала Минэко очень тихо, словно самой себе, и, вдруг оживившись, добавила уже совсем другим тоном: — Место, где мы сейчас с вами сидим, вполне годится для нищих. — На этот раз рассмеялась девушка.
— Верно подметил Нономия-сан, сколько ни сиди здесь, никого не дождёшься.
— Вот и хорошо, не правда ли? — быстро произнесла Минэко и тотчас же пояснила свою мысль: — Ведь мы нищие, которые не нуждаются в подаянии.
В это время они заметили, что к ним кто-то приближается. Это был мужчина с усами; в европейском костюме, примерно одних лет с Хиротой. Он, видимо, вышел из-за дома, где сушился перец, и перешёл на эту сторону речки. Поравнявшись с молодыми людьми, он резко повернулся и с нескрываемой злобой в упор посмотрел на них. Сансиро стало не по себе. Он заёрзал на месте и, провожая незнакомца взглядом, вдруг спохватился:
— Хирота-сэнсэй и Нономия-сан нас, наверно, ищут!
— Ну что вы, — невозмутимо промолвила Минэко, — ничего страшного. Мы просто заблудившиеся взрослые дети.
— Именно поэтому они нас, наверно, и ищут, — стоял на своём Сансиро, на что Минэко ещё более холодно возразила:
— Это как раз очень полезно людям, которые стремятся избежать ответственности.
— Кому же именно? Хироте-сэнсэю?
Минэко не отвечала.
— Нономии-сан?
Минэко продолжала хранить молчание.
— Вам лучше? Тогда, может быть, пойдём потихоньку обратно?
Сансиро приподнялся было, но Минэко взглядом заставила его сесть. В этот миг он смутно ощутил, какая лежит пропасть между ним и этой девушкой. От неё ничего не скроешь, она видит его насквозь. Это странным образом оскорбляло Сансиро.
— Заблудившиеся взрослые дети, — продолжая глядеть на Сансиро, повторила девушка. Сансиро промолчал.
— Вы знаете, как по-английски «заблудившийся ребёнок»?
Вопрос был для Сансиро настолько неожиданным, что он не смог ответить ни да, ни нет.
— Сказать?
— Да, пожалуйста.
— Stray sheep[43]. Вам ясен смысл?
Сансиро растерялся. С ним это часто случалось. Потом, когда растерянность проходила и мысль становилась ясной, он досадовал на себя, что в том или ином случае не ответил так или не поступил этак. Зная за собой эту особенность, Сансиро, однако, не был настолько легкомысленным, чтобы, не раздумывая, отвечать на любой вопрос. В то же время он понимал, что своим молчанием производит неблагоприятное впечатление.
Сансиро знал, что значит stray sheep. Однако смысл, вложенный в эти слова девушкой, он не мог постичь. И он с молчаливым недоумением смотрел на Минэко.
— Я кажусь вам дерзкой? — вдруг, точно оправдываясь, очень серьёзно спросила Минэко. До сих пор девушка представлялась Сансиро как бы окутанной туманом, и ему хотелось, чтобы этот туман рассеялся. Однако сейчас, когда в неожиданных словах девушки ему открылась её душа, он почувствовал лёгкое разочарование. Пусть бы лучше оставалась такой, как была: то ясной, то туманной, словно небо, раскинувшееся над ними. Но этого не вернёшь, не исправишь никакими словами, как ни старайся.
— Что ж, пойдёмте, — без тени неприязни в голосе сказала Минэко. Она словно бы примирилась с тем, что Сансиро не проявляет к ней ни малейшего интереса.
Небо снова изменило свой облик. Подул ветер. Над полями сгущались сумерки. Стало тоскливо и как-то зябко. От земли потянуло прохладой. Сансиро вдруг подумал, что один он ни за что не просидел бы здесь так долго. А Минэко… Минэко, может быть, нравятся такие места.
— Становится холодно. Пожалуй, пора идти, не то озябнем. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?
— Да, хорошо, — ясным голосом ответила Минэко и, поднимаясь с земли, очень тихо, в раздумье проговорила: — Заблудшие овцы.
Сансиро, разумеется, промолчал.
Указав рукой в ту сторону, откуда появился незнакомец в европейском костюме, Минэко сказала, что ей хотелось бы пройти мимо дома, где сушится красный перец, конечно, если там есть дорога. У дома с соломенной крышей они заметили узкую дорожку и пошли по ней.
— Уже решено, что Ёсико-сан будет жить у вас?
Минэко едва заметно усмехнулась и, в свою очередь, спросила:
— А почему это вас интересует?
Сансиро хотел было ответить, но тут увидел довольно большую лужу. Посреди лужи лежал камень, кто-то, видно, специально его положил, но Сансиро камень не понадобился. Он легко перескочил через лужу и повернулся к Минэко. Девушка в это время пробовала ногой, насколько устойчив камень. Сансиро протянул ей руку.
— Давайте помогу!
— Не нужно, — смеясь, ответила Минэко. Она подождала, пока Сансиро опустит руку, и смело прыгнула. Однако, стараясь не испачкать гэта, не рассчитала прыжок и поскользнулась. Чтобы не упасть, ей пришлось ухватиться за Сансиро.
— Заблудшие овцы, — чуть слышно пробормотала Минэко, И Сансиро ощутил её дыхание.
6
Прозвенел звонок, и лектор вышел из аудитории. Сансиро стряхнул чернила с пера и хотел закрыть тетрадь, но Ёдзиро, сидевший рядом, попросил:
— Дай-ка на минутку. Я не всё записал.
Ёдзиро придвинул к себе тетрадь, полистал и увидел, что все страницы испещрены словами stray sheep.
— Что это?
— Да так, писал забавы ради. Лишь бы не конспектировать. Надоело.
— Разленился ты, я вижу. Лекция, кажется, была о различии между кантовским трансцендентальным идеализмом и трансцендентальным реализмом Беркли. Да?
— Что-то в этом роде.
— Ты не слушал?
— Нет.
— Типичный stray sheep. Горе мне с тобой.
Ёдзиро сунул тетради под мышку, встал и уже на ходу окликнул Сансиро:
— Пойдём-ка со мной!
Они спустились вниз, вышли на лужайку перед зданием факультета и сели под тенистой сакурой.
В начале лета здесь всё покрыто клевером. Когда Ёдзиро приходил в канцелярию подавать заявление о приёме, под этой сакурой он увидел двух студентов. Лёжа на траве, они разговаривали. «Если на устном мне повезёт, — сказал один, — и меня попросят спеть народные песенки о любви, я буду петь им сколько угодно». Другой в ответ тихонько запел: «Пусть бы добрый, толковый попался профессор, я бы всё рассказал о любви». С тех пор Ёдзиро полюбилось это место под сакурой, и, когда ему нужно было поговорить по душам с Сансиро, он приводил его сюда. Услышав как-то про этих студентов, Сансиро подумал, что не зря фразу «жалеть — значит любить» Ёдзиро перевёл в стиле любовной частушки. Сегодня, однако, Ёдзиро был серьёзен, как никогда. Едва усевшись на траве, он вытащил из кармана журнал «Бунгэй дзихё», открытый на одной из страниц, и показал Сансиро:
— Взгляни-ка!
Напечатанный крупным шрифтом заголовок гласил: «Невзошедшее светило». Под статьёй подпись: «Рэй Ёси». «Невзошедшее светило» — так называл Ёдзиро профессора Хироту. Это Сансиро слышал не раз. Но кто скрывается за псевдонимом Рэй Ёси? Сансиро посмотрел на Ёдзиро. Тот сидел неподвижно, вытянув шею и прижав указательным пальцем кончик своего и без того приплюснутого носа. Заметив, однако, что какой-то студент, стоявший неподалёку, смотрит на него и смеётся, Ёдзиро быстро опустил руку.
— Это моя статья, — заявил он. «Так вот оно что», — понял наконец Сансиро.
— Ты её писал, когда мы ходили на выставку цветочных кукол?
— Нет, вы ведь были там два-три дня назад. Так быстро её бы не напечатали. То другая статья, она выйдет в следующем номере. А эту я написал давно. По названию ты, вероятно, догадался, о ком идёт речь?
— О Хироте-сэнсэе?
— Ага. Я хочу привлечь к сэнсэю внимание и таким образом подготовить почву для перехода его в университет.
— Этот журнал пользуется популярностью? — Сансиро даже не слышал о его существовании.
