Мадлен Жанлис - Линдана и Вальмир
Въ девять часовъ она послала человѣка къ Вальмиру. Ей сказали въ отвѣтъ, что онъ въ семь уѣхалъ въ Англію. Бѣдной Вальмиръ, думала Линдана: что скажетъ теперь Жеркуръ?.. Мнѣ хочется увидѣться съ нимъ, чтобы радоваться его удивленію.
Въ 12 часовъ она сѣла въ карету, поѣхала къ Морфизѣ и нашла ее въ восторгѣ отъ Вальмирова письма -- слѣдующаго содержанія:
„Черезъ нѣсколько минутъ я поѣду, исполнивъ пріятную для меня должность -- должность увѣрить васъ, милостивая государыня, въ моей благодарной, почтительной и нѣжной привязанности. Я начну свое путешествіе съ Англіи, и пробуду тамъ 6 или 7 мѣсяцевъ; оттуда поѣду въ Италію, въ Сицилію, въ Грещю, а наконецъ въ Гишпанію. Еще повторю вамъ: не жалѣйте обо мнѣ! Она сказала: черезъ три года ваша!.. Боже мой! Линдана будетъ моя!.. Ахъ! вы знаете, что я за нѣсколько часовъ передъ тѣмъ не хотѣлъ вѣрить утѣшеніямъ великодушной дружбы вашей! не имѣлъ надежды! Судите, что долженъ теперь чувствовать! Чего стоитъ такое щастіе?.. Она запретила мнѣ писать къ ней и говорить о моей любви во все время разлуки; исполню ея повелѣніе, и впредь не буду въ письмахъ своихъ упоминать о Линданѣ. Но мнѣ конечно дозволено приписать ей журналъ моего путешествія, который черезъ три, года повергну къ ногамъ ея. Она увидитъ, что мое сердце ею одною занималось во время ссылки моей! Всякой день буду говорить съ Линданою: сколько томовъ могу написать! Ей нѣкогда вручу ихъ... Долговременная разлука безъ сомнѣнія горестна; но въ эту минуту чувствую одно блаженство, думаю единственно о томъ, что она дала мнѣ слово быть моею. Эта восхитительная мысль не есть ли награда за всѣ жертвы и горести?... Простите, милостивая государыня! Коляска моя готова. Спѣшу ѣхать, то есть повиноваться ей. Мнѣ кажется, что, удаляясь отъ Парижа, я буду приближаться къ цѣли моего благополучія. Вы увидите 28 Генваря 1785 году щастливѣйшаго изъ смертныхъ и самаго искреннѣйшаго изъ друзей вашихъ.“
Бѣдной Вальмиръ! сказала Линдана: любезной молодой человѣкъ! Это письмо очень мило. Сдѣлайте одолженіе, любезной другъ, покажите его Жеркуру. -- Онъ не достоинъ того, отвѣчала Морфиза съ важнымъ видомъ: однакожь прочту ему, чтобы устыдить его. Ахъ, милой другъ! какъ должны трогать васъ нѣжныя Вальмировы чувства! -- „Они трогаютъ меня несказанно.“ -- Какъ украсится ими журналъ его! Это будетъ истинное чувствительное путешествіе. -- „И безъ сомнѣнія не хуже Йорикова.“ -- Онъ болѣе другихъ имѣетъ право говорить о любви; страсть его не мнимая, любовница не вымышленная, какъ у модныхъ путешественниковъ. -- „Я заставлю его напечатать свой журналъ.“ -- Онъ будетъ милою, единственною книгою. Однакожъ знаете ли, любезная Линдана, что онъ уѣхалъ не бывъ въ Версаліи, не видавъ Министровъ и не взявъ отпуска? -- „Это прекрасно.“ -- Онъ думалъ только о васъ, фортуна, честолюбіе, самая пристойность имъ забыты. -- „Вотъ вѣрное доказательство истинной страсти! Что скажетъ объ этомъ Жеркуръ?“ -- И всѣ нынѣшніе молодые люди, вѣтреные и холодные? -- „Такъ надобно быть любимою. Женщина, довольная слабымъ чувствомъ, теряетъ свое достоинство.“ -- Ахъ! какъ выдаютъ насъ замужъ! На примѣръ, мнѣ выбрали супруга любезнаго и благоразумнаго, которой ни въ чемъ не отнимаетъ у меня воли и ведетъ себя прекрасно; для всѣхъ обыкновенныхъ людей я щастлива; но... съ моею чувствительностію, съ моимъ сердцемъ такого щастія мало; мнѣ хотѣлось бы любить съ изступленіемъ; хотѣлось бы эѳирнаго сліянія сердецъ, возможнаго только за предѣлами обыкновенной свѣтской любви [1]... Станемъ говорить о Вальмирѣ. Надобно, чтобы бы, милая Линдана, теперь же поѣхали въ Версалію и выпросили ему у Министра отпускъ, черезъ Герцогиню Д **. -- „Поѣду сію минуту, и возвращусь къ вамъ ужинать.“
Морфиза остановила Линдану, уговаривая ее написать нѣсколько строкъ къ Вальмиру -- „въ первый и въ послѣдній разъ,“ сказала она: „онъ стоитъ того, чтобы вы письменно подтвердили ваше обязательство.“ Линдана согласилась; написала, и торжественно повторила свое обѣщаніе, но запретила ему отвѣчать. Она поѣхала въ Версалію, увиделась съ друзьями своими и за тайну, разсказала имъ, что сдѣлалъ для нее Вальмиръ. Друзья удивлялись, хвалили его съ жаромъ, растрогались, и выпросили для Вальмира дозволеніе путешествовать. Съ сего дня онъ сдѣлался Героемъ чувствительныхъ женщинъ, которыя тогда составляли уже нѣкотораго роду секту; говорили много о дружбѣ, о любви и достоинствѣ женскаго полу; имѣли особенной, страстной языкъ; оставляли другимъ, обыкновеннымъ женщинамъ кроткія, умѣренныя склонности, пріятность невинности и робости, превосходя самыхъ мущинъ въ твердости, силѣ характера и философіи. Линдана не могла еще равняться съ ними, однакожь имѣла щастливое къ тому, расположеніе, которое подавало надежду, что она съ помощію некоторыхъ книгъ и примѣровъ не отстанетъ отъ другихъ Героинь въ семъ родѣ. Въ девять часовъ вечера Линдана съ торжествомъ возвратилась изъ Версаліи. Морфиза любила всегда театральныя явленія, и, какъ скоро отворились двери, бросилась на встречу къ Линданѣ, пробѣжала мимо всѣхъ гостей своихъ, схватила ее за руку, отвела къ окну, и задыхавшись спрашивала: что? что?.. Линдана тихонько отвѣчала на всѣ ея вопросы, и разговоръ ихъ продолжался до самаго того времени, какъ поставили кушанье. Не смотря на всю занимательность сего таинственнаго разговора, Линдана примѣтила, что Жеркуръ въ комнатѣ, и что онъ смотритъ на нее. Женщины умѣютъ глядѣть въ сторону, не поворачивая головы. Природа справедливо наградила симъ особеннымъ дарованіемъ тѣхъ, которыя не должны никогда смотрѣть пристально, и которыя часто обязаны потуплять глаза въ землю.
Пошли въ столовую. Жеркуръ предложилъ руку Линданѣ, которая удивилась, какъ будто бы не видавъ его прежде. Сія маленькая хитрость есть не притворство, а неумышленное движеніе въ женщинахъ, хотящихъ закрыть тѣмъ невольную склонность, иногда отъ самихъ себя, по скромности или гордости. Онѣ показываютъ, будто не примѣтили человека, котораго искали глазами входя бъ комнату, и котораго безъ сомнѣнія прежде всѣхъ увидѣли.
Сѣли за столъ -- Жеркуръ подлѣ Линданы. Было много людей, и когда разговоръ сдѣлался общимъ, Линдана начала тихонько говорить съ Жеркуромъ о письмѣ Вальмировомъ. Онъ уже читалъ его. Что-жь вы скажете? спросила она: видите ли, что сильныя страсти бываютъ, и даже въ наше время? -- И вижу и нѣтъ, отвѣчалъ Жеркуръ. -- „Можно ли?“ -- Естьли, на примѣръ, Вальмиръ любитъ путешествіе, а вы, наскучивъ его исканіемъ, обрадовались этому случаю освободишься отъ него: то все геройство исчезаетъ. -- „Вы чуднымъ образомъ изъясняете вещи.“ -- Всего чуднѣе было бы для меня то, чтобы вы въ самомъ дѣлѣ любили Вальмира. -- „Чуднѣе? какая странная мысль! Я была бы очень неблагодарна, естьли бы не любила его.“ -- Любовь не раждается никогда отъ должности. Не достоинство, а взоръ вселяетъ ее: вотъ тайна и прелесть любви! -- „Вы сами сочинили это правило; однакожь могу вамъ сказать искренно, что сердце мое привязано къ Вальмиру.“ -- А я съ своей стороны увѣренъ, чтобы не имѣете къ нему любви. -- „Это прекрасно! какъ, я не люблю Вальмира?“ -- Ни мало. -- „Не по тому ли, что разсталась съ нимъ на три года?“ -- Признаюсь, что это обстоятельство совсѣмъ не кажется мнѣ трогательнымъ доказательствомъ любви. -- „Оно и не есть доказательство; но любя я хочу быть любимою.“ -- Онъ увѣрялъ васъ въ страсти своей? -- „Что же?“ -- Можно ли послѣ того сомнѣваться, когда любишь? -- „Вы хотите, чтобы мы вѣрили одному слову?“ -- Не я, а любовь того хочетъ, когда она подлинно дѣйствуетъ въ сердцѣ. -- „Я не сомнѣвалась въ его искренности, а хотѣла только увѣришься опытомъ въ его постоянствѣ.“ -- Опытомъ! самая дружба не смѣетъ его требовать, а любовь еще нѣжнѣе. -- „Я буду радоватьѵся его жертвою и гордиться мыслію, что онъ заслужилъ предпочтеніе.“ -- Вы не будете имѣть удовольствія отдать себя; Вальмиръ купитъ руку вашу трехлѣтнею скукою. -- „Онъ не будетъ такъ думать.“ -- А вы сами можете ли не упрекать себя? развѣ любовь есть торгъ? -- „Не торгъ; но всякое чувство требуетъ увѣренія.“ -- Кто любитъ, тотъ вѣритъ. -- „И такъ я кажусь вамъ виноватою?“ -- Естьли вы любите, то не понимаю васъ. -- -- Тутъ Жеркуръ долженъ былъ отвѣчать другимъ, и разговоръ пресѣкся, оставивъ глубокое впечатлѣніе въ сердцѣ Линданы. Жеркуръ не только не хвалилъ, но еще осуждалъ ее! не находилъ въ ней чувствительности, и думаетъ о любви совсѣмъ иначе! Не смотря на Жеркурову холодность, она внутренно отдавала справедливость его здравому сужденію. Какъ! мыслила Линдана: не уже ли романическое воображеніе еще далѣе отъ любви, нежели и самое равнодушіе? Онъ удивляетъ меня своимъ хладнокровіемъ, похожимъ на истину. Надобно непремѣнно возобновить этотъ разговоръ. -- -- Въ самомъ дѣлѣ Линдана опять пріѣхала къ Морфизѣ, чтобы видѣть Жеркура; но онъ уѣхалъ въ Версалію на восемь дней. Во все это время она скучала и на все досадовала. Обыкновенныя разсужденія о чувствительности въ домѣ у Морфизы уже совсѣмъ не занимали ее; она брала въ нихъ участіе единственно изъ благопристойности.
