Жак Шардон - Эпиталама
Андре вышел из коляски, чтобы помочь Берте сесть рядом с Мари-Луизой, потом озабоченно осмотрел упряжь.
Направляясь к Фондбо, они все больше удалялись от болот. Хлеб на полях был уже убран, и посреди них виднелись лишь один квадрат виноградника да несколько рядов кукурузы и топинамбура. Лошадь шагом взбиралась на последний холм. Андре обернулся к Берте:
— Вам там не слишком удобно. Наша коляска совсем никуда не годится. Говорят, здесь сейчас находится госпожа Брен.
Лошадь снова пошла рысью. Берта закинула руку за спинку сиденья, а другой дотронулась до своих волос и, пристально глядя на убегающую вдаль дорогу, подумала о Мари Брен. Она никогда не встречала госпожу Брен в Нуазике, но припоминала, как видела ее однажды на берегу моря в Медисе; она помнила эту странную красивую женщину, которую можно было видеть издали то на пляже, то в лесу, всегда вместе с долговязым Эснером.
Коляска тихо катилась в тени дубовой аллеи. Перед замком стояла группа женщин, и Берта сразу же узнала среди них силуэт Мари Брен.
Госпожа Шоран, опасливо озираясь, вышла из коляски.
— А Эмма что, не приехала?.. Какое миленькое у тебя, моя дорогая, платье, — сказала госпожа Дюкроке, целуя Берту.
И быстро добавила веселым, но повелительным голосом:
— Молодежь играет в теннис; ну-ка, малышки, давайте-ка надевайте свои сандалии.
В гостиной Фондбо под деревянными панелями и обоями чувствовались гнетущая тяжесть и холод каменных стен. Мари-Луиза искала свои сандалии возле лестницы, в просторном, выстланном плитками вестибюле. Берта подошла к окну и обратила внимание на молодого человека, который прогуливался в парке с господином Дюкроке.
Выйдя из замка, Берта бросила взгляд в сторону госпожи Брен. Она разговаривала с тем самым замеченным Бертой молодым человеком и посмотрела на Берту; почти сразу в ту же сторону повернул голову и молодой человек.
— Пошли быстрее, — тихо сказала Мари-Луиза.
— Красивые у вас здесь, мадемуазель, места, — сказал молодой человек, оказавшись вдруг рядом с Бертой. — Особенно я люблю такое освещение. Я думаю, такое особое сияние обязано своим происхождением соседству с морем. Вы только взгляните на эту воду, — сказал он, останавливаясь перед группой туй, покрытых сверкающими каплями влаги. — Словно солнечная пыль… Вы живете в Нуазике?
— Да, месье, я живу в Нуазике.
— Это очаровательный городок. Мы с отцом вот уже два года приезжаем туда на лето. Мы снимаем там виллу «Пикодри». Меня зовут Альбер Пакари… А сюда меня сегодня привела госпожа Брен… Давайте пройдем на теннисную площадку… Я здесь никого не знаю. Вы мне расскажете. Я предполагаю, что эти миниатюрные девушки с голубыми глазами — дочки госпожи Дюкроке. Одну из них зовут Лила.
— Это другие зовут ее Лила, — смеясь, сказала Берта. — А сама она называет себя Элизабет.
— Похоже, госпожа де Бригей была очень красива. Даже и сейчас она еще величава. Я немного поговорил с ее дочерью. У нее довольно изящный лоб, но такой акцент, что портит все впечатление… А вот у вас совершенно нет местного акцента.
— Вы находите? — сказала Берта, останавливаясь одновременно с Альбером, который смотрел на нее с улыбкой, и повернулась к нему лицом.
Удивляясь непринужденному тону и раскованности собеседника, которые поначалу показались ей дерзкими, она отвечала без робости, весело, очень мягким голосом, потому что с ней впервые разговаривали как со взрослой девушкой.
— Вы ездили в Медис? — спросил Альбер.
— А как вы узнали?
— О! У меня свой источник информации…
— Я вас умоляю! — сказала она, глядя ему в глаза и не переставая улыбаться. — Вы меня заинтриговали.
— Это моя тайна.
— Ну так откройте ее мне! — произнесла она капризно и нетерпеливо.
— Ну ладно! Вот… Все очень просто. Когда вы вышли из дома, госпожа Брен сказала мне: «Я видела эту симпатичную девчушку в Медисе». Но вообще-то… разве вы девчушка? — сказал он, внезапно останавливаясь. — У вас глаза совершенно взрослого человека… я хочу сказать, глаза, в которых видна живая мысль… а в то же время внешность ребенка, — сказал он медленно, посмотрев на ее волосы, потом на платье.
— Мне четырнадцать лет.
— А!.. Четырнадцать лет… Я бы дал больше.
— Вы знакомы с госпожой Брен? — спросила Берта.
— Я познакомился с ней в Париже у художника Бланше… А что? Это вас удивляет? — сказал он, наблюдая за ней. — Вы знакомы с Лазаром Эснером?
Она пожалела о своем опрометчивом вопросе о Мари Брен; смутившись, она заторопилась к теннисной площадке, где, не смея подойти, ее ждала Мари-Луиза.
Госпоже Дюкроке, хотя кричала она достаточно громко, никак не удавалось собрать молодежь на полдник. Альбер повернулся к Берте и сказал:
— Господин Дюкроке окружает меня всяческими знаками внимания. Предоставляет в мое распоряжение свой автомобиль. Хочет каждый день общаться со мной. Он буквально не покидает меня. Это становится обременительным. А вы часто приезжаете в Фондбо?
— Летом я приезжаю сюда почти каждый четверг, — ответила Берта.
— Я приеду в четверг, — сказал Альбер, улыбаясь.
* * *— Я жду вас уже два часа… Я думал, сегодня вы уже не приедете, — тихо сказал Альбер, подходя к Берте, когда Мари-Луиза отошла за ракеткой. — Путь сюда не близкий; есть отчего расстроиться: проехать такое расстояние по жаре, чтобы оказаться в компании малышек Дюкроке… Я называю их малышками, а ведь по возрасту они даже старше вас, — сказал он, садясь на скамейку. — Но только вы, как мне кажется, понимаете все, что вам говорят: вы делаете такие поразительные замечания, а глаза… До каких лет человека можно считать ребенком? Детские игры — это как работа у взрослых. Стоит детям подумать, и у них готово свое суждение обо всем. Мари Брен рассказывала мне, что она влюбилась, когда ей было двенадцать лет. Я спросил ее, как она ощущала эту любовь. И она ответила: «Мне хотелось положить голову ему на плечо». Ее страсть не требовала слишком многого. Но при этом ее сердце уже было полно любовью.
— Госпожа Брен уехала? — спросила Берта.
— Да, она сейчас в Шотландии… Мне кажется, вы немножко похожи на Мари Брен.
— Она кузина сестер Дюкроке.
— Я знаю, но такое впечатление, что это вы ее кузина. Волосы у вас не такие светлые, но в глазах столько прелести… О! Это, можно сказать, удивительная женщина… У нее такая яркая жизнь! Начать с того, что она влюблена… а это, должен вам сказать, не часто встречается.
Он наклонился, подобрал закатившийся под скамью мяч и бросил его Лорану, который не успел уклониться и, получив удар прямо в лицо, с растерянным видом поправил лорнет.
— А Эснер вдобавок привносит в ее жизнь те удовольствия, которые дает богатство. Ей удалось сохранить уважение жителей Нуазика… Вы сами видели, как мамаши, если воспользоваться выражением вашего друга Андре Шорана, окружили ее улыбками, а ведь она живет с человеком, который не является ее мужем. Я вас однажды спросил, не знакомы ли вы с Эснером. Мне показалось, что вас это оскорбило. Интересно, почему? Говорят, он весьма достойный человек.
— Моя сестра знакома с ним, — сказала Берта, — а я видела его в Медисе. Такой высокий мужчина.
— Я расскажу вам историю госпожи Брен. Вы можете хранить тайну?.. Вы должны пообещать мне… Вы ничего не скажете ни Андре Шорану, ни его сестре?..
Берта, чье лицо было закрыто полями шляпки, опустила глаза, смущенная и сгорающая от любопытства.
— Так слушайте!.. Но только сядьте поближе ко мне… вот… Давайте посмотрим, как они играют… Не нужно, чтобы у меня был такой вид, будто я рассказываю вам нечто слишком интересное… Видите, Андре делает успехи… Браво! Господин Дюкроке! — крикнул он, а затем шепотом продолжал: — Ей было пятнадцать лет. Окна ее дома выходили во двор коллежа; это важная деталь…
Партия закончилась, и Берта резко встала. Альбер проследил взглядом, как она идет по лужайке, нежно держа Ивонну за руку и заливаясь детским смехом. Она вдруг показалась ему пустышкой; он повернулся и пошел в сторону замка.
* * *Господин Дегуи ел молча, часто подпирая голову рукой, с тем грустным видом, что стал теперь для него привычным. Иногда глаза его обращались к дочери, и он наблюдал за ней долгим, пристальным взглядом.
По вечерам до Берты доносились сквозь стену ужасные раскаты отцовского гнева, когда-то так пугавшего ее; теперь она старалась ничего не слышать, и для этого начинала громким голосом читать молитвы. Она поняла, что отец выражает госпоже Дегуи свое недовольство в связи с поездками в Фондбо, но когда Андре с Мари-Луизой заезжали за ней, она быстро бежала переодеваться и вскакивала в коляску.
В тот день Альбер приехал в Фондбо поздно; Андре уже приказал закладывать коляску, чтобы ехать обратно.
