Томас Рид - Всадник без головы
Собственно говоря, зевак и не было, если не считать человека огромного роста, в войлочной шляпе, в котором, несмотря на слабое освещение, нетрудно было узнать старого охотника Зеба Стумпа.
Он не стоял, а сидел верхом на своей старой кобыле, которая проявляла куда меньше желания тронуться в путь, чем мексиканские мулы или ее хозяин.
Но вокруг кишела лихорадочная суета. Люди быстро сновали взад и вперед — от фургона к дверям дома и затем обратно к фургону.
Их было человек десять; они отличались друг от друга одеждой и цветом кожи. В большинстве это были солдаты нестроевой службы. Двое из них, вероятно, были поварами, а еще двух-трех можно было принять за офицерских денщиков.
Среди них важно расхаживал взад и вперед франтоватый негр; его самоуверенный вид можно было объяснить только тем, что он состоял в лакеях у майора — коменданта форта. Командовал этой пестрой кучкой людей сержант, у которого соответственно его чину были три нашивки на рукаве; ему было поручено нагрузить фургон всякого рода напитками и провизией — короче говоря, всем необходимым для пикника.
Пикник устраивался на широкую ногу, о чем можно было судить по количеству и разнообразию припасов, погруженных в фургон: там стояли корзинки и корзиночки всех видов и размеров и продолговатый ящик с двенадцатью бутылками шампанского; а жестяные банки, выкрашенные в ярко-коричневый цвет, и неизбежные коробки сардин говорили о лакомствах, привезенных в Техас издалека.
Несмотря на обилие вин и всяких деликатесов, один из хлопотавших здесь остался недовольным. Этим разочарованным гурманом был Зеб Стумп.
— Послушай-ка, — обратился он к сержанту, — в этом фургоне чего-то не хватает. Мне сдается, что в прерии найдется кое-кто, кому не по вкусу всякие заграничные штучки, вроде этого шампэня, и кто предпочитает пойло попроще.
— Предпочитает пойло шампанскому? Вы про лошадей говорите, мистер Стумп?
— К черту твоих лошадей! Я не про лошадиное пойло говорю, а про мононгахильское виски.
— А, теперь все понятно! Вы правы, мистер Стумп… Про виски не следует забывать, Помпей. Кажется, там припасена бутыль для пикника.
— Так точно, сержант! — раздался голос чернокожего слуги, приближавшегося с большой бутылью. — Вот эта самая виски.
Считая, что теперь сборы закончены, старый охотник стал проявлять признаки нетерпения.
— Ну как, сержант, все готово? — сказал он, нетерпеливо переминаясь в стременах.
— Не совсем, мистер Стумп. Повар говорит, что нужно еще цыплят дожарить.
— Провались эти цыплята вместе с поваром! Что они стоят по сравнению с диким индюком наших прерий! А как подстрелишь птицу, если солнце пропутешествовало по небу с десяток миль? Майор заказал мне достать хорошего индюка во что бы то ни стало. Черт побери! Это не так-то просто после восхода солнца, да еще когда эта колымага тащится по пятам. Не думайте, сержант, — птицы не такие дураки, как солдаты форта. Из всех обитателей прерии дикий индюк самый умный, и, чтобы его провести, нужно встать по крайней мере вместе с солнцем, а то и раньше.
— Верно, мистер Стумп. Я знаю, майор рассчитывает на ваше искусство и надеется попробовать индюка.
— Еще бы! А может, он еще хочет, чтобы я доставил ему язык и окорок бизона, хотя эта скотина в южном Техасе уже лет двадцать как уничтожена? Правда, я слыхал, что европейские писатели, а особенно французы, пишут в своих книжках совсем другое… ну, это уж на их совести. В этих краях теперь нет бизонов… Здесь водятся медведи, олени, дикие козлы, много диких индюков, но, чтобы подстрелить дичь к обеду, надо позавтракать до рассвета. Мне необходимо иметь запас времени, иначе я не обещаю вести вашу компанию, да еще по дороге охотиться за индюками. Так вот, сержант, если хочешь, чтобы знатные гости жевали индюка за сегодняшним обедом, давай команду трогаться.
Убедительная речь старого охотника подействовала на сержанта, и он сделал все, что от него зависело, чтобы поскорее двинуться в путь вместе со всеми белыми и черными помощниками. И вскоре после этого обоз с провизией, предводительствуемый Зебом Стумпом, уже двигался через широкую равнину, расстилающуюся между Леоной и Рио-де-Нуэсес.
Не прошло и двадцати минут после отъезда фургона с провизией, как на плац-параде стало собираться общество, которое выглядело несколько иначе.
Появились дамы верхом на лошадях, но их сопровождали не грумы, как это бывает во время охоты в Англии, а друзья или знакомые, отцы, братья, женихи, мужья. Почти все, кто был на новоселье у Пойндекстера, собрались здесь.
Приехал и сам плантатор, его сын Генри, племянник Кассий Колхаун и дочь Луиза. Молодая девушка была верхом на крапчатом мустанге, который привлек к себе общее внимание на празднике в Каса-дель-Корво.
Пикник устраивался, чтобы отблагодарить Пойндекстера за его гостеприимство; майор и офицеры были хозяевами, плантатор и его друзья — приглашенными. Для увеселения гостей решили устроить охоту за дикими лошадьми — великолепное, редкостное зрелище.
Местом для такой охоты могла быть только прерия, где водились дикие мустанги, — милях в двадцати к югу от форта Индж. Поэтому и нужно было отправиться в путь пораньше и взять достаточное количество провизии.
Как только солнечные лучи заиграли на зеркальной глади Леоны, участники пикника уже готовы были отправиться в путь в сопровождении двадцати драгун, которым было отдано распоряжение держаться позади. Как и у слуг, у них был свой проводник, но не старый следопыт в выцветшей куртке, в поношенной войлочной шляпе, ехавший на кляче, а молодой всадник в живописном костюме, на великолепном коне, вполне достойный быть проводником такого изысканного общества.
— Пора, Морис! — крикнул майор, видя, что все уже в сборе. — Мы готовы следовать эа вами… Леди и джентльмены! Этот молодой человек прекрасно знает повадки и привычки диких лошадей. Никто в Техасе не сможет лучше показать нам охоту на них, чем Морис-мустангер.
— Я не заслуживаю таких похвал, — ответил молодой ирландец, вежливо поклонившись обществу. — Я только обещаю показать вам, где водятся мустанги.
«Как он скромен!» — подумала Луиза, вся дрожа при одной только мысли о том, чему боялась верить.
— Поехали! — скомандовал майор, и веселая кавалькада во главе с Морисом Джеральдом тронулась в путь.
Для жителей Техаса проехать до завтрака двадцать миль по прерии — сущая безделица.
Не прошло и трех часов, как кавалькада достигла цели своего путешествия, которое прошло вполне благополучно, если не считать того, что под конец все сильно проголодались.
К счастью, фургон с провизией не заставил себя ждать, и еще задолго до полудня оживленная компания расположилась закусить в тени огромного гикори на берегу Рио-де-Нуэсес.
В пути ничего особенного не произошло. Мустангер в роли проводника скакал, как всегда, впереди; остальные участники пикника, не считая одного или двух, почти не замечали его, за исключением тех случаев, когда он поражал всех своим мастерством наездника, легко перескакивая ручьи или овраги, в то время как другие искали брода или объезжали препятствие.
Можно было бы заподозрить его в хвастовстве — в желании порисоваться. Кассий Колхаун высказал такое мнение. Возможно, что на этот раз отставной капитан сказал правду.
Но кто стал бы осуждать за это мустангера? Были ли вы когда-нибудь на охоте в Англии, где со всех сторон горделиво кивают шляпы с перьями и по траве тянутся шлейфы амазонок? Вы говорите, что были, и что же? Будьте осторожны и не упрекайте напрасно техасского мустангера. Подумайте, он ведь был под огнем двадцати пар прекрасных глаз — некоторые из них сияли, ках звезды. Вспомните, что среди них были глаза Луизы Пойндекстер, и едва ли вы будете удивляться желанию мустангера блеснуть.
И некоторые другие всадники с не меньшей настойчивостью стремились показать свою удаль и мужество. Молодой драгун Генкок не раз старался доказать, что он не новичок в верховой езде, а лейтенант стрелковых войск время от времени покидал племянницу интенданта, чтобы продемонстрировать свое искусство наездника; а когда он слышал восхищенный шепот, он не всегда смотрел в сторону той, которой, по мнению всех, было отдано его сердце.
О, дочь Пойндекстера! И в салонах цивилизованной Луизианы, и в прериях дикого Техаса твое присутствие вызывает бурю. Где бы ты ни появилась, пробуждаются романтические мечты и начинают бушевать страсти.
Глава XIV. МАНАДА
Будь Морис Джеральд полным властелином прерии и если бы все обитатели ее были покорны ему, он не мог бы выбрать более удачного места для охоты за дикими лошадьми, чем то, к которому он привел путешественников.
Едва лишь запенилось в бокалах вино из немецких погребков Сан-Антонио и синева неба стала казаться глубже, а зелень еще изумруднее, как внезапный крик «Mustenos!» заглушил гул голосов, и полувысказанные признания были прерваны взрывом веселого смеха. Это крикнул мексиканский вакеро, который был послан дозорным на холм неподалеку.
