Максим Ехлаков - Солнечные пятна
Реджеп-бей приходил в себя еще раза два или три, очень ненадолго, бредил, и снова проваливался в забытье. Но Вишванатан добился своего: среди потока слов он различил то, что ему было нужно — имя.
А получив это, он забрал клинки Аль-Ансар и ушел, распустив веревки. Реджеп-бей остался лежать и истекать кровью. Возможно, карлики попробуют помочь ему, но едва ли преуспеют.
Вишванатан вдохнул побольше морского ветра. Он возвращался в столицу, но не потому, что там был его дом. Туда его вело расследование. Имя, которое он узнал.
Старики
Из колесницы Ромулус выглядел немного иначе. Облака скрыли солнце, украв тени. Алов плыла над толпой, и город казался ненастоящим, будто не здания и люди проходили мимо, а древние барельефы Неаполя, искусно изваянные из белоснежного островного мрамора.
Флавий ехал молча, уткнувшись в какие-то свитки. Он упорно избегал разговоров о войске — вчера, ссылаясь на занятость по дому, и сейчас, притворяясь работающим. За ужином и во время завтрака он, наоборот, говорил безумолку о всякой бессмыслице, не давая и слова вставить. Не хочет говорить — и ладно. На заседании уж не отвертится.
Здание сената, как и подобает, было старым. За долгие века оно погрузилось в землю на рост человека и ступени крыльца вели вниз, делая его похожим на сементериум. Мраморные стены и величественные некогда колонны пожелтели и выкрошились, а барельефы оплыли, почти утратив осмысленные формы.
Огромный круглый зал с сиденьями, амфитеатром поднимавшимися от небольшой площадки, венчался полусферическим куполом с окном посередине. Даже в столице не было столь же огромного и величественного помещения, если не считать главной камеры Махамандира, но там Алов не бывала, а потому у нее на миг перехватило дыхание. Она остановилась и стала осматривать зал, и совсем не сразу поняла, что сотни глаз уставились на нее, а сотни ртов замолчали все как один.
— Принцесса! — Флавий жестом пригласил ее пройти дальше. Смутившись, она потупилась и поспешила следом за ним в пурпурный сектор, предназначенный для самых влиятельных сенаторов, послов и важных гостей.
— Сенаторы Ромулуса! — взял слово председатель Юний Эмилий из рода Виталиев. — Вчера мы отводили праздник Плодородия, и сегодня работы у нас вдвое больше обычного. Кроме того, нас удостоила визитом наследница трона империи принцесса Алов. Она желает обратиться к нам с… речью. — Так и чувствовалось, что он хотел сказать «просьбой». Виталий коротко взглянул на нее и продолжил: — Поэтому я предлагаю заслушать ее прямо сейчас, прежде чем мы перейдем к нашим делам. Что может быть важнее вопросов империи. Прошу, принцесса.
Это было неожиданно. Ни тебе церемоний, ни вступительного слова. Подавив неловкость, она встала с места и вышла на площадку для выступлений.
Сотни глаз вновь направили на нее свои взгляды — благосклонные и не очень, вопрошающие и нетерпеливые. Надо начинать. Алов глубоко вздохнула, призвала на помощь все свои знания ромелийского и заговорила.
— Уважаемые сенаторы Ромелии! Я рада, что вы уделяете мне время, но вопрос, который я подниму, действительно важен. Важен для всех.
Она сделала небольшую паузу и осмотрелась — но сенаторы все так же молчали и выражения лиц оставались неизменными.
— Вы уже знаете, что произошло в столице неделю назад. Мой… — голос, не дрогни, прошу! — жених был убит, и страна оказалась на пороге войны. — Шепоток в зале. — Хан Востока обвинил нас в гибели сына и готовится нанести удар. Его степные войска уже в пути.
Алов снова остановилась. Слезы пеленой встали перед ее взором. Говорить на чужом языке довольно тяжело, когда тебя слушает такое количество людей. От которых к тому же так многое зависит. А сенаторы между тем зашептали громче.
— Скоро на столицу обрушится ярость Востока. Воины наши сильны, но уступают в численности врагу. Император призывает всех правителей Империи направить в столицу свободные войска для усиления гарнизона.
— Какое войско у императора в столице? — спросил кто-то из сенаторов.
— Пятнадцать тысяч, — отвечала Алов. — Пятнадцать тысяч в столице и еще десять — у владык Бергланда. Они придут.
— И сколько вы просите от Ромулуса?
— Десять тысяч, — сказала Алов.
Сенаторы зашумели. Слышались возгласы «Немыслимо!», «Зачем столько войск?», «Ни за что!».
— Ваши войска — лучшие в Империи! — закричала Алов, перебивая гул. — И самые многочисленные. Мы не просим отдать нам все. Направьте к нам один легион.
— Но принцесса! — старики поутихли, и тот же сенатор продолжил: — Каковы силы врага, если император хочет встретить его тридцатью тысячами?
Все замолчали, ожидая ее ответа.
— Больше. Гораздо больше. Сто тысяч, может быть, двести.
Сенат превратился вдруг в базар: все начали махать руками и голосить.
— ТИХО! — председатель вскочил со своего кресла. — Тишина!
Алов словно оказалась посреди бурлящего моря звуков. Сенаторы не хотели верить ее словам, и бесновались, доказывая друг другу ее неправоту. Она даже на какое-то мгновение сама заколебалась — правда ли это. Шум постепенно утихал, и, наконец, тот самый сенатор, который первым задал ей вопрос, тоже вскочил с места и закричал, пробиваясь сквозь чужие голоса:
— Откуда у них столько войск? Нам известны примерные оценки — это десять тысяч в столице и еще двадцать в степи. Все, больше у них нет, и не может быть ничего. Разве что если они выведут против вас степных женщин, детей и стариков.
— У них есть Юг. Смуглокожие цветопоклонники по ту сторону Теплого моря.
— Юг? Но что этот Юг? Орда дикарей, живущая на руинах былого величия! К тому же Юг далеко.
Не так далеко, как хотелось бы.
— Боюсь, сенаторы, вы не представляете себе мощь Юга…
Мощь Юга
«Прямы и широки улицы твои, высоки стены и башни, прекрасны храмы и дворцы твои, Вайшьянату, Город с Тысячью Имен. Длинна и величественна история твоя, и тем горше видеть твой упадок.
Древние боги-цари спустились с небес на священную гору Викрама, что ныне скрыта в лесах Эндаману. Бог Дхраса стал рекою, пробив себе путь через заросли к Теплому морю. В огромной ладье боги пошли на закат и там, где поток встречают соленые волны, положили начало великому городу, центру земли. В самом устье они затопили свою ладью, и отсюда лучами расходятся главные улицы города, в конце каждой из которых стоит храм каждого из древних богов — и число их десять. Лишь двое других не выстроили себе храмов: Дхраса, что навеки остался рекою, дающей жизнь и пропитание тысячам людей, животных и птиц, да грозный Раджнапали Кровавый, чей буйный нрав не вместит ни одно здание.
Века сменяли века, и боги, уснув в своих храмах, покинули землю, ибо всякое воплощение смертно. Лишь Дхраса все нес свои бурые волны навстречу закату, да Раджнапали ходил по земле, сея хаос и разрушение. Бурями приходил он, грозами и пожарами, землетрясениями и штормами, и люди страшились его и почитали. Но и он все реже возвращался в Вайшьянату, предпочитая суровые страны севера.
А время бежало, и город наполнило уныние и тлен, ибо без богов люди мельчают и гибнут в трясине бессмыслия. Никто уж не возносил молитв богам, никто и не помнил их, кроме кучки жрецов, которые передавали из уст в уста древние знания, ненужные никому.
А потом Раджнапали вернулся, и не один, а с новыми богами. Он объявил, что теперь правит далекой северной страной, и призвал людей за собою. Многие ушли с ним, и еще больше ушло в последующие века — в надежде на лучшую жизнь вблизи Живого Бога. Они уходили и возвращались редко, лишь с тем, чтобы рассказать небылицы о далеких землях, загрузить корабль пряностями, лекарствами и новыми паломниками и отправиться в обратный путь — год за годом.
А Вайшьянату все стоял, а Дхраса все тек. Иловые острова в устье поднимались и исчезали, джунгли захватывали кварталы и улицы и вновь отступали, люди рождались и умирали — город жил своей обычной жизнью вдали от богов.
И вот они снова пришли.
Вместо солнца на востоке утром встала синяя стена облаков, предвещая сезон ураганов, а в Теплом море на горизонте показался алый парус. Он рос быстро, и еще до полудня в порт вошла остроносая галера. Боги были на ней, посланцы Раджнапали. Плохие вести принесли они с далекого севера. Демоны, извечные враги богов, убили сына Раджнапали — прекрасного юного Ньясвендру. Сокрушенный утратой, Кровавый Хаос вышел из Большого Храма, где жил последние века, и грозит миру. Он сзывает всех, кто верен ему, в поход против армии демонов. Те же, кто не выйдет под его знамена, будут жестоко наказаны. Ярость великого Раджнапали падет на головы их без пощады.
Поэтому мы выступаем сегодня!»
На этом военачальник Шаккхапутра Варасвами закончил свою речь, и в ответ услышал тысячеголосое «Да!», заглушившее даже раскаты наступавшей грозы. Огромное войско Вайшьянату, заполнившее без промежутка площадь Луны, в едином порыве выражало доверие своему командиру и готовность следовать за ним, куда будет нужно. Воины кричали, стучали щитами, и им вторили хлынувшие с неба струи первого в этом году дождя.
