Александр,Валентин Сеславин,Пушкин - Из единой любви к отечеству
На приеме в Зимнем дворце Коновницын добавил, обращаясь к Волконскому: "Неплохо бы испросить у государя вольную сей крестьянке". Волконский пожал плечами и скрылся за тяжелой дверью царского кабинета.
Через неделю Коновницын получил записку назад с резолюцией Волконского: "Высочайше повелено дать небольшую серебряную медаль "За отличия" на анненской ленте и пятьсот рублей ассигнациями из кабинета".
"И это все?" — с горечью подумал Коновницын.
Он вручил Федоре медаль и деньги и сказал:
— Ты поезжай к себе, а об остальном я позабочусь.
— Некуда мне ехать, ваша светлость. Имение наше описали и сдали в казну. Кому теперь мое семейство принадлежит, неизвестно.
"Вот задача, — подумал Коновницын. — Дело-то, оказывается, совсем не простое, придется обращаться в сенат".
— Вот что. По возврату в имение напиши прошение генерал-губернатору, а я похлопочу здесь в столице. Уверен, все будет хорошо.
— Спасибо за доброту вашу, — сказала Федора и, прижимая к груди медаль и деньги, вышла из кабинета.
Федора в точности выполнила все, что велел военный министр. Свидетельство, выданное ей на руки, открывало двери присутствий и инстанций, и в результате на свет появилось прошение в сенат о даровании ей свободы.
Два долгих года шла переписка, и наконец решение было принято.
"30 декабря 1819 года № 34773 правительственный сенат постановил: даровать крестьянке Мироновой е семейством свободу за услуги, оказанные ею во время войны 1812 года".
ДЕВИЦА-КАВАЛЕРИСТ
"Какие причины, — писал Александр Сергеевич Пушкин, в предисловии к ее "Запискам", — заставили девушку, хорошей дворянской фамилии, оставить отеческий дом, отречься от своего пола, принять на себя труды и обязанности, которые пугают и мужчин, и явиться на поля сражений — и каких еще? Наполеоновских! Что побудило ее? Тайные семейные огорчения? Воспаленное воображение? Врожденная неукротимая скромность? Любовь?"
Попытаемся ответить на эти вопросы.
Гусарский полк, в котором служил ротмистр Андрей Дуров, стал на постой в городе Пирятине Полтавской губернии.
Рядом с тихой, порой унылой и тоскливой жизнью горожан вдруг закипела жизнь страстная, деятельная, живая, с песнопениями, пальбой, скачками, застольями, танцами. И было бы удивительно, что дочку владельцев Великой Кручи, Надежду, не увлек этот мир. Не заставил себя ждать и роман, финалом которого было похищение из родительского дома, погоня, тайное венчание в деревенской церкви, бегство в Киев, рождение дочки к запоздалое благословение родителей.
Девочку супруги Дуровы назвали Надеждой.
О своем детстве Надежда Андреевна Дурова вспоминала с известной долей фантазии, однако записки являются и по сей день единственным источником, из которого мы узнаем о ранних годах ее жизни, и поэтому приходится принять за правду рассказ о ненависти, которую внушило ее рождение матери. Факт этот нельзя исключить. Романтические иллюзии молодой женщины исчезали по мере того, как гусарский полк удалялся от родного имения и суровый походный мир, с неустроенностью быта и недостатком средств поглощал молодость и силы.
До семи лет маленькая Надежда находилась на попечении флангового гусара татарина Астахова. Он не без успеха заменил ей отца и мать. Девочка жила в обстановке, где каждый день начинался по сигналу кавалерийской трубы, где человек не мыслил себя без верного друга — коня, где отвага и удаль, сила, ловкость, озорство почитались превыше всего. Предметами игр Надежды были пистолеты, сабли, свинцовые пули. Едва научившись ходить, она уже умела сидеть в седле и с тех пор не испытывала боязни при виде лошади, даже с самым коварным норовом. Ее героями были гусары, мыслью она жила в боях и походах. Все попытки матери повлиять на девчонку-сорванца остаются без результата, и тогда принимается предложение бабушки: отправить Надежду в имение. Об этих удивительных беззаботных годах, когда ее окружала всеобщая любовь, Надежда Андреевна будет вспоминать всегда и сравнивать их с домашней обстановкой, в которую ей вновь пришлось окунуться, когда после множества прошений отец получил должность городничего в Сарапуле в Вятской губернии. Дочь уважаемого в городе человека на людях была кокетлива, отвечала заученными фразами, но пользовалась любым удобным случаем, чтобы сбежать из дома, где ее по возвращению ожидали упреки и наказания.
Красноречивые рассказы отца об азарте боевых схваток, о высокой радости победы, об упоении славой будоражили юное сердце. Какими же ненавистными были ей придирки матери, днями заставлявшей сидеть за кружевами и жаловавшейся мужу на непоседливый мальчишеский характер Надежды в следующих словах: "Я предпочла бы видеть дочь мертвой, чем с такими наклонностями".
В те годы она часто слышала от матери горькие сетования на женскую долю. Так в ней исподволь готовился протест. Ей становилось ясно, что с приобретением качеств, столь необходимых будущей хозяйке и матери, она через несколько лет должна всего лишь пополнить армию "представительниц угнетенного подначального элемента".
О своих огорчениях той поры Дурова вспоминала: "Женщина самое несчастное, самое ничтожное и самое презренное творение на свете! Она должна родиться, жить и умереть в рабстве… Вечная неволя, тягостная зависимость и всякого рода угнетения, есть ее доля от колыбели до могилы…"
Когда Надежде исполнилось восемнадцать лет, ее выдали замуж. Да, она так же как и все, слушала елейные речи священнослужителя, стояла под венцом, когда хор громогласно, словно один человек, грянул традиционное: "Исайя ликуй!", давала клятву перед алтарем и наверняка уже тогда думала: "Зачем все это, когда есть жизнь иная". Чиновнику четырнадцатого класса Василию Чернову, ежедневно заседавшему в земском суде, было невдомек, что творится в душе у молодой жены. Для нее же он так и не стал ближе даже тогда, когда появился сын. Разрыв зрел. Чернова с повышением направили в Ирбит. Надежда оставляет мужа и больше никогда не возвращается к нему. Вскоре и родительский дом, куда она вновь вернулась, становится ей тесен, и лишь любимый конь по кличке Алкид и верховая езда вносят разнообразие в мерное течение времени. Неудовлетворенность замкнутой обстановкой семьи, подавление самостоятельности, тоскливая, бездеятельная жизнь в глухом городке, бьющая через край энергия и мечтательность искали выхода. И после мучительных размышлений он был найден! Она тайком бежит из дома, переодевшись в казачий костюм, подаренный отцом, а чтобы завести поиски в тупик, оставляет на берегу свое женское платье…
"Итак, я на воле! Свободна, независима! — всклицает Надежда. — Я взяла мне принадлежащее: мою свободу, свободу драгоценный дар неба, неотъемлемо принадлежащий каждому человеку! Я умела взять ее, охранить от будущих притязаний на будущее время, и отныне до могилы она будет моим уделом и наградою!"
В те дни из Сарапула на западную границу выступал казачий полк. Не без труда Дуровой, назвавшейся дворянином Александром Соколовым, покинувшим родительский дом из-за неуемного желания посвятить жизнь военной службе, удалось уговорить командира принять ее в свои ряды.
Полк после долгого пути прибыл в Гродно. Западная граница российской империи в 1806 году жила тревожной жизнью. В нескольких сотнях верст от нее гибла под мощными ударами французской армии, ведомой Наполеоном, Пруссия. Русская армия выступила на ее стороне. В конце ноября ее передовые части заняли Варшаву. В феврале 1807 года при Прейсиш-Эйлау разыгралось кровавое сражение, в котором французы и русские согласились на ничью. Война на время весенней распутицы замерла, с тем чтобы через несколько месяцев заполыхать вновь.
К Гродно стекались пехотные, кавалерийские полки, артиллерийские парки, шло комплектование изрядно поредевших в боях частей. Коннопольский полк не составлял исключение, и после нескольких вопросов вербовщик, которым оказался ротмистр Казимирский, Надежда Дурова под именем Александра Соколова была зачислена в полк. "Наконец мои мечты осуществились! Я воин, коннополец, ношу оружие и сверх того счастие поместило меня в один из храбрейших полков нашей армии".
В формулярном списке "Коннопольского полка товарища Соколова" появилась запись: "Товарищ Александр Васильев сын Соколов, семнадцати лет от роду, мерою двух аршин, пяти вершков, имеет приметы: лицо смуглое, рябоват, волосы русые, глаза карие, из Российских дворян Пермской губернии, того же уезда, крестьян не имеет, доказательство о дворянстве не представил; в службе с марта 1807 года, по российски читать и писать умеет, по суду или без суда в штрафах не бывал, холост".
И хотя Александр Соколов был вовсе не новичок в кавалерийской науке, все же пришлось ее осваивать заново и до пота заниматься выездкой, стрельбой, рубкой, действиями в конном строю. Об этом времени Дурова вспоминала: "Всякий день встаю я на заре и отправляюсь в сборню, оттуда все вместе идем в конюшню уланский ментор мой хвалит мою понятливость и всегдашнюю готовность заниматься эволюциями, хотя бы это было с утра до вечера. Он говорит, что я буду молодец… Сколько не бываю я утомлена, размахивая целое утро тяжелою пикою — сестрою сабли, маршируя и прыгая на лошади через барьер, но в полчаса отдохновения усталость моя проходит и я от двух до шести часов хожу по полям, горам, лесам бесстрашно, беззаботно и безустанно!"
