Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом - Пэлем Грэнвилл Вудхауз
— Папа! — воскликнула она.
— Что ты здесь делаешь? — Тон его был напряженным и жестким.
— Я вышла погулять, потому что хотела подумать, милый папочка.
Ей казалось, будто она знает все его настроения, но в таком она еще никогда его не видела и испугалась.
— Почему он вышел сюда?
— Мистер Питт? Он принес мне накидку.
— Что он тебе говорил?
Град вопросов вызвал у Молли ощущение, что ее побивают камнями. Она была ошеломлена и возмущена. Чем она заслужила такой допрос?
— Он ничего не говорил, — ответила она чуть резко.
— Ничего! То есть как? Так что он говорил? Отвечай!
— Он ничего не говорил, — повторила она дрожащим голосом. — Ты думаешь, я тебе лгу, папа? Он ни слова не произнес за все время. Мы просто прогуливались. Я думала о своем, и он, полагаю, тоже. Я… Мне кажется, ты мог бы мне поверить.
Она тихонько заплакала. Ее отец никогда еще не был таким. Это ее ранило.
Макичерн мгновенно изменился. Застав Молли на террасе с Джимми, от шока он потерял контроль над собой. У него была причина для подозрений. Сэр Томас Башли, с которым он только что расстался, сообщил ему некую новость, очень его обеспокоившую. И она обрела еще большую значимость, едва он увидел Молли с Джимми. Теперь он понял, что был груб. В один миг его могучая рука обвила ее плечи, он гладил их, успокаивал Молли, как в дни ее детства. Он верил ей безоговорочно и от облегчения стал особенно нежным с ней. Постепенно всхлипывания стихли. Молли откинулась на его руку.
— Я устала, папа, — прошептала она.
— Бедная деточка. Ну так сядем.
В конце террасы была скамья. Макичерн подхватил Молли на руки, точно младенца, и отнес ее туда. Молли только тихонько ахнула.
— Я вовсе не устала ходить, — трепетно засмеялась она. — Какой ты сильный, папа! Если бы я нашалила, ты бы мог поднять меня и встряхивать, пока я не стала бы послушной, верно?
— Ну конечно. И отправил бы тебя спать без ужина, так что поберегитесь, барышня.
Он усадил ее на скамью. Молли поплотнее закуталась в накидку и вздрогнула.
— Замерзла, милочка?
— Нет.
— Но ты дрожишь.
— Пустяк, нет, не пустяк, — тут же поправилась она. — Нет! Папа, ты можешь обещать мне…
— Конечно. А что?
— Никогда, никогда больше не говори со мной так сердито, хорошо? Я не вынесу… нет, правда. Я знаю. Это глупо, но мне стало так больно! Ты даже не представляешь, до чего больно.
— Но, милочка…
— Я знаю, что это глупо. Только…
— Но, любимая моя, ты ошибаешься. Я был сердит, но не на тебя.
— А на… Ты сердился на мистера Питта?
Макичерн увидел, что зашел слишком далеко. Он предпочел бы временно забыть о существовании Джимми — поговорить с дочкой он хотел совсем о другом. Но спохватился слишком поздно. Ему оставалось только идти еще дальше.
— Мне не понравилось, милочка, что ты была тут с мистером Питтом наедине, — сказал он. — Я боялся…
Он понял, что должен зайти еще дальше. Положение создалось более чем неловкое. Требовалось намекнуть на нежелательность сближения с Джимми. Однако, исключая всякую возможность такого сближения и не обладая при этом гибким умом, он оказался в тупике.
— Мне он не нравится, — сказал он коротко. — Темная личность.
— Темная личность, папа?
Макичерн обнаружил, что зашел чересчур далеко и оказался на краю катастрофы. Он жаждал обличить Джимми, но не смел. Что, если Молли задаст вопрос, который Джимми задал ему в спальне, — этот роковой вопрос, от которого нельзя уклониться! Цена была слишком велика. Он сказал осторожно, неопределенно, нащупывая наилучший вариант:
— Я не в состоянии объяснить тебе, милочка, ты не поймешь. Ты помнишь, милочка, что при моем положении в Нью-Йорке я вынужден был соприкасаться с большим числом темных личностей, с преступниками разного толка. Я работал в их среде.
— Но, папа, в ту ночь у нас дома ты ведь не был знаком с мистером Питтом. Ему же пришлось назвать тебе свою фамилию.
— Да, я не был с ним знаком… тогда, — медленно сказал ее отец, — но… но… — Он помолчал. — Но затем я навел справки, — единым духом закончил он, — и многое узнал.
Он позволил себе глубоко с облегчением вздохнуть. Теперь его путь был ему ясен.
— Навел справки? — повторила Молли. — Почему?
— Почему?
— Почему он вызвал у тебя подозрения?
Десять секунд назад этот вопрос мог бы смутить мистера Макичерна, но не теперь. Теперь этот вопрос был ему по плечу. И он ответил уверенно:
— Трудно сказать, милочка. Человек, которому приходилось, как мне, общаться с темными личностями, распознает их с первой же встречи.
— Тебе показалось, что мистер Питт выглядел… выглядел таким? — Голос у нее стал тоненьким. Лицо словно осунулось и побледнело еще сильнее.
Он не мог угадать ее мыслей. Не мог знать, какое воздействие оказали его слова — как они внезапно объяснили ей, чем стал для нее Джимми, и будто факел осветили ее сознание, озарив скрытые в нем тайны. Теперь она поняла. Чувство товарищества, инстинктивное доверие, ощущение опоры в нем более не ставили ее в тупик. Они стали знаками, которые она могла прочесть.
А он был темной личностью!
Макичерн продолжал, вдохновленный первым успехом:
— Да, показалось, милочка. Я читал его, как открытую книгу. Я же встречал сотни таких, как он. Бродвей ими кишит. Элегантный костюм и приятные манеры не делают человека порядочным. В мое время я нагляделся на воров и мошенников высшего пошиба. И давным-давно перестал верить, будто следить надо только за узколобыми субъектами с оттопыренными ушами. Нет, особенно опасны франтоватые красавчики, которые выглядят так, будто способны только танцевать на балах. И этот Питт — один из таких. Поверь, я не предполагаю, я знаю наверное. Я знаю, чем он дышит, знаю о нем все. Я слежу за ним. Он затеял тут какую-то игру. Как он оказался здесь? Да просто
