Кодзиро Сэридзава - Книга о Человеке
Сказанное напрямую затрагивало мою жизнь, настолько, что у меня в душе вновь все перевернулось и я долго не могла прийти в себя. Между тем, число пришедших за поучением все росло, дом был переполнен, сесть было негде, в задних рядах уже теснились стоя, вероятно, и на прилегающей улице столпился народ… Все же я не покидала места, внимательно наблюдая за происходящим. Один за другим люди подходили к одетому в алое кимоно, он брал каждого за руку и в течение двух-трех минут произносил свои увещевания, после чего человек со взволнованным лицом отходил, но с одного взгляда было видно, что он доволен и счастлив. Содержание бесед с мужчинами и женщинами всех возрастов было на удивление разнообразным. Некоторые ограничивались пожатием руки. Одна женщина со словами: «Уж так вы мне помогли!» — уткнулась лицом в циновки и зарыдала. «Отриньте тревоги, я всегда за вашей спиной!» — звучал ласковый голос… Между тем наступил полдень, раздали коробки с едой, стоящие и сидящие в задних рядах, продолжая прислушиваться к речам, открывали коробки, но я решила, что не притронусь к еде, пока облаченный в алое кимоно не начнет есть…
Через некоторое время он неожиданно поднялся. Я подумала, что на сегодня увещеванья окончены, но сидевшая рядом со мной женщина, записывавшая имена посетителей, объяснила, что он вышел переодеть пропотевшее кимоно. И в самом деле, вскоре он вновь появился в свежем алом кимоно и продолжил вещать. Через какое-то время облаченный в алое кимоно тихо хлопнул в ладоши, низко поклонился и поблагодарил собравшихся:
«Всем спасибо».
Но когда он поднял голову, в его лице не осталось уже ничего от древней старухи. Это вновь был юноша. Он тотчас вышел. Было около половины пятого.
В комнате сразу стало шумно, многие двинулись к выходу, но я, просидев почти семь часов, не могла подняться. Моя соседка шепнула, что сегодня было триста семьдесят пять человек. Я не могла поверить, что здесь могло уместиться так много людей, и вновь окинула взглядом комнату. Я заметила, что многие из присутствующих хорошо знают друг друга и беседуют по-приятельски. Невольно прислушиваясь, я поняла, что здесь есть и те, кто приехал издалека — с Хоккайдо, из Осаки, с Сикоку. Я хотела о чем-то спросить, но в это время показался тот, кто прежде был облачен в алое кимоно. Сейчас на нем был обычный черный пиджак. Красивый молодой человек лет двадцати пяти. Так вот он какой — «юноша Ито»… Прибывшие издалека люди бросились к нему со своими вопросами, но он устало молчал. Наконец сказал, что ему пора идти — «опаздывает на работу»… Я вам так подробно обо всем рассказываю потому, что вы как-то вскользь упомянули, что не бывали в «Хижине небесного завета». А почему вы туда не пошли?
— Мне это ни к чему.
— Не хотите послушать, как он вещает?
— Меня не интересует, что говорит этот юноша… Когда живосущая госпожа Родительница желает мне что-либо сообщить, она приходит сама. И беседуем мы не три минуты, а много дольше, так что я могу полностью вникнуть в смысл ее слов. Иногда она спрашивает, нет ли у меня к ней вопросов, так что я могу спросить ее о том, что меня волнует.
— Вы один ее слышите?
— Нет, все, кто находятся в это время в доме, к тому же она обращается с речами к каждому.
— И я могла бы услышать?
— Разумеется. Только никогда не известно, когда именно она явится. А уходит она минут через сорок, так что я бы не успел вас позвать. Но по своему опыту я знаю, что когда госпожа Родительница пожелает с вами встретиться, она заранее вызовет вас сюда.
— По вашему мнению, этот юноша — медиум? Я спросила у мужа, он сказал, что кто-то из его друзей-ученых проводил исследования и выяснил, что даже самый сильный медиум после нескольких сеансов теряет свои способности, поэтому вряд ли его можно назвать медиумом… Он сказал, что без медицинского обследования трудно определить, насколько это болезненное явление… Удивительный все-таки феномен!
— Вот и исследуйте, чтобы знать наверняка. Как только добьетесь каких-либо результатов, обязательно сообщите мне.
— Какое там исследование! Я ведь и об основательнице Тэнри толком ничего не знаю. Давеча взяла у Хидэко «Вероучительницу» и начала читать… Поняла, что ничего не знала об учении Тэнри, и теперь спешу наверстать.
— Вы еще молоды, спешить вам некуда. Изучайте не торопясь. А об успехах сообщайте мне. Я еще лет двадцать-тридцать протяну.
— Вы так хорошо выглядите, каждый раз, навещая вас, я не верю своим глазам. Вы как будто еще помолодели с тех пор, как я впервые пришла к вам. Хидэко тоже удивилась… Она была так рада! Встреча с вами так ее приободрила!
— Ну уж, ну уж… Видно, я уже начал впадать в детство, — рассмеялся я, провожая Фуми.
Я решил не совать нос в чужие дела и не стал советовать ей поскорее связаться с родителями.
Глава четвертая
Однажды утром, только я сел за свой рабочий стол, собираясь заняться срочной корректурой «Замысла Бога», как домработница сообщила, что Фуми Суда стоит на пороге и желает меня видеть.
Она уже приходила в этом месяце десятого числа рассказать о своем визите в «Хижину небесного завета», поэтому, догадываясь, что нынче она явилась доложить о своем третьем визите восемнадцатого числа, я спустился вниз. Стоя во дворе, Фуми была явно смущена, поэтому я обратился к ней шутливым тоном:
— Доклад о посещении юноши Ито?
— Нет, на это пришлось бы потратить целый день, — улыбнулась она и решительно прошла в гостиную.
Присев, она заговорила:
— Я много размышляла о том, является ли Ито медиумом или же это болезненное отклонение. И вот о чем я подумала. На слух мне показалось, что облаченный в алое женское кимоно употреблял устаревшие выражения — возможно, именно так изъяснялась при жизни Мики Накаяма.
— Я тоже об этом подумал…
— Но может быть, юноша просто выучил эти слова? Вот что надо разузнать перво-наперво! Муж тоже посоветовал мне, как лингвисту, прежде всего разобраться с этим… Но я занималась только иностранными языками, а в японском — полный профан. К счастью, я вспомнила, что профессор И., лингвист, помогавший мне, когда я училась в старших классах, и, как я слышала, недавно ставший преподавателем в университете К., — специалист по японскому языку. Я позвонила ему и попросила помочь. Он сказал, что не занимался специально диалектами района Нара, но обещал мне всяческую помощь. Это меня приободрило и успокоило… Я вам все это рассказываю, а вы, наверно, думаете, что я занимаюсь всякими пустяками.
— Напротив, я тебе благодарен. О результатах обязательно сообщи мне. Тут и в самом деле надо быть лингвистом, чтобы разобраться что к чему! Действительно ли на таком языке изъяснялась сто лет назад госпожа Родительница? Принадлежат ли эти слова духу, вещающему посредством юноши Ито? Мне не терпится получить от тебя ответ.
— Вот поэтому у меня к вам просьба. Я всего два раза ходила в «Хижину небесного завета» и не записала разговор на пленку, а вы, я знаю, записывали у себя дома речи госпожи Родительницы…
— Начиная со второго ее посещения. Дочь должна знать, сколько там всего набралось.
— Не могли бы вы одолжить мне хотя бы три пленки? Я перепишу, это поможет мне в моем исследовании.
— Пленки хранятся у дочери, как только она вернется с занятий, я тебе пришлю… А кстати. Дочь перепечатала все, что записано на пленках. Может быть, с текстом тебе было бы удобнее работать?
— Мне необходимо услышать ритм речи, особенности произношения, интонацию… Вот если бы вы одолжили мне пленку… Обещаю никому ее не давать. Только перепишу и тотчас верну.
— Я передам дочери, чтобы она тебе сразу послала. К сожалению, у нее сегодня занятия, ее нет дома…
— Большое спасибо! Еще раз извините за вторжение и такую наглую просьбу.
Поднявшись, она собралась уходить. Я поспешил ее удержать:
— Если у тебя есть свободное время, я хотел бы тебя кое о чем расспросить. О твоем муже. Не могла бы ты немного рассказать…
— О муже? — удивилась она, присаживаясь.
Некоторое время она молча глядела на меня.
— Мой муж… — наконец заговорила она. — Знаете, в обычном понимании слова он мне не муж.
— Что? Ты сказала — не муж? Как же так, ты замужем, у тебя есть ребенок… Может быть, я как-то не так выразился, извини, ведь я не лингвист.
— Дело не в этом, я вовсе не шучу. Понимаете, я ни разу не подумала об этом человеке как о своем муже. Он больше, чем муж. Для меня этот человек все равно что солнце. Он для меня — бог. Он один мне нужен для счастья, кроме него, мне ничего в жизни не надо.
— Да ты, как я погляжу, живешь по старинной заповеди семейного счастья: жена, чти мужа яко бога.
— Ничего не знаю про другие, обычные семьи. То, что часто происходит у людей, живущих вместе, — постоянные ссоры, порывы разойтись, — все это не имеет ко мне никакого отношения… Просто я знаю, что мое счастье в этом человеке, и всей душой радуюсь этому…
