Генрих Клейст - Драмы. Новеллы
Адам
За вами слово, Марта.
Марта
Вот, судьи досточтимые, кувшин.Вы видите?
Адам
Мы видим.
Марта
Ничего.Не видите. А видите осколки!Кувшин, кувшинам всем кувшин, — расколот.[28]Здесь вот дыра, а ведь на этом местеСданы были испанскому ФилиппуВсе, полностью, уделы Нидерландов.[29]Здесь, в облачении, стоял Карл Пятый,Вот тут стопы его еще стоят.Здесь, преклонясь, помазан был Филипп.Остался он всего по поясницу,Да и ее пинком не обошли.А здесь его растроганные тетки,Венгерская с французской королевой,Слезинки утирали. У однойПлаток в руке висеть так и остался,Оплакивает, знать, сама себя.Здесь, опершись на шпагу, Филиберт,Кого сам император спас от шпаги,Стоял средь свиты. Но пришлось упастьС Максимильяном и ему, пострелу.Вот тут внизу мечи совсем отбиты.А здесь, посереди, в священной митреАрхиепископ аррасский стоял,Да в преисподнюю и провалился,Но тень его еще лежит на плитах.А здесь, кругом, стояли в глубинеПри алебардах с копьями драбанты.А вот дома вкруг брюссельского рынка;Еще глядит в оконце любопытный,Да что сейчас он видит, не пойму.
Адам
Увольте. Ваш распавшийся союзДо дела не касается нисколько.Дыра — вот в ней и суть. А не в уделах,Которые сданы были на ней.
Марта
А сколь красив кувшин, — ужель не к делу?Сперва он стал добычей Хильдерика,Котельника, когда с отрядом гезовОрания на Бриль обрушилась врасплох.[30]Края вином сровняв, хотел испанецКо рту поднесть кувшин, да ХильдерикШел мимо, сзади повалил испанца,Взял, осушил кувшин и дале шел.
Адам
Достойный гез.
Марта
Потом за милу душуДостался он могильщику в наследье.Он трезвенник; пил только три разá,И то водой разбавив, из кувшина.Впервые — лет под шестьдесят, молодкуВ свой дом приведши. Года три спустя, —Отцом счастливым став через нее.Когда ж еще пятнадцать народилось,Он в третий выпил, на ее поминках.
Адам
И этот не дурак.
Марта
Потом попал онК Захею, тирлемонтскому портному[31],Вот что случилося, со слов его —Покойник муж мне сказывал. В годинуФранцуза[32] бросил будто бы портнойКувшин со всею утварью в окошко,И сам туда ж, да шею и сломал, —Дороден был, а глиняный кувшинСтал стóймя — вот какой, и цел остался.
Адам
Опять? О деле, Марта Рулль! О деле!
Марта
А при пожаре в шестьдесят шестомТеперь уж муж мой, царствие ему…
Адам
Не баба — черт! Иль всласть не наболталась?
Марта
Коль не для слова, господин судья,Тогда на что ж я здесь? Так я пойдуИскать себе суда, где станут слушать.
Вальтер
Вы властны говорить, но не о вещи,Вне жалобы лежащей. Заявите,Что тот кувшин вам дорог. Для судаДостаточно такого заявленья.
Марта
В чем вы нуждаетесь, чтобы судить,Почем мне знать? И знать-то нет охоты.Но знаю я — чтоб жаловаться, надоБыть вправе объяснить суду, на что.
Вальтер
Пускай. Кончайте. Что же сталось с ним?А? При пожаре в шестьдесят шестомЧто сталося с ним?
Марта
Что с кувшином сталось?Да ничего с ним, господи прости,С кувшином, в шестьдесят шестом не сталось.Да. И в огне остался цел кувшин.Чем свет нашла его я в груде пепла.Как новенький, блистал поливой, будтоСейчас из печки вынут гончаром.
Вальтер
Так. Вот мы и знакомы с ним. И знаем,Что сталося с кувшином тем, что — нет.Что ж дальше?
Марта
Дальше? Дальше мой кувшин,Что и в осколках не чета другому,Кувшин для губок девичьих; под статьСамой штатгальтерше,[33] такой кувшин,Такой, высокочтимые вы судьи,Кувшин разбойник этот расколол.
Адам
Кто?
Марта
Рупрехт.
Рупрехт
Господин судья, не верьте!Вранье!
Адам
Молчать, покамест не спросили.Небось дойдет черед и до тебя.Вписали это в протокол?
Лихт
Еще бы!
Адам
Сударыня, ход дела изложите.
Марта
Вчера, в одиннадцать часов…
Адам
Когда?
Марта
В одиннадцать.
Адам
Утра?
Марта
Нет, сударь, ночи.Ложусь, хотела лампу потушить,Как вдруг в испуге слышу я, в дочернейКаморке, крайней в доме, шум, сполох,Мужские голоса, — ин враг вломился.Спешу я вниз по лестнице и вижу —Дверь взломана, а из каморки руганьДоносится и крики: «Стой! — кричу. —Стой! Дай-ка, посвечу себе с порога!»Что ж вижу тут я, судари мои?Кувшин расколот, вижу, на куски.Та вот ломает руки, а разбойникСередь каморки стал — не подступись.
Адам
Нелегкая!
Марта
Как?
Адам
Во как, Марта!
Марта
Да.Ну, чую я, как будто рук с десятокПовыросло с досады у меня,И каждая — что коршунова лапа.С него ответа требую, какогоРожна он тут о полночь не видал.И что ж в ответ он мне тут, догадайтесь?Разбойник этакий! Бесстыжие глаза!Я сна спокойного решусь, доколеОзорника на дыбе не увижу.Он говорит, другой-де с поставцаСвалил кувшин, другой — каков? — которыйВперед его из спальни улизнул,И осыпает руганью девчонку.
Адам
Вот враки! Дальше.
Марта
При таких словахПытаю девку взглядом. Та стоит,Бледна, хоть в гроб клади; я молвлю: «Ева!»Садится. «Был другой кто?» Жду, ответит.Та как взревет: «Пречистая, да что вы,Грешно вам, маменька!» — «Так кто ж тогда?»«Кому ж еще? Да мог ли кто другой?» —Она в ответ; и божится, что Рупрехт.
Ева
Когда божилась я? Когда божилась?Неправда!
Марта
Ева!
Ева
Выдумки одни.
Рупрехт
Слыхали?
Адам
Окаянный пес, молчи!Иль глотку кулаком тебе заткнем.Придет и твой черед, да не пришел вот.
Марта
Ты не клялась?
Ева
Нет, маменька, поклеп.Душа болит на людях оглашать,Да что ж — судьба. Ни в чем я не божилась,Ни в чем, ни в чем пред вами не клялась.
Адам
