Вулф Том - Мужчина в полный рост (A Man in Full)
— Решение на макроуровне? И что это значит?
— Тебе Артур никогда не говорил? Это значит, что такое решение никак не связано с информацией по делу. Оно — часть более крупной стратегии.
— Хотел бы я знать, — Пипкас покачал головой, — что за крупную стратегию он имеет в виду. Видимо, теперь мы должны предоставить нашим драгоценным засранцам побольше времени, чтобы они успели как следует спрятаться?
Хэрри улыбнулся.
— Рэй, ты слишком напрягаешься из-за дела Крокера, тебе не кажется? Может, хочешь перевестись в отдел проработки? Нам тут нужны ребята вроде вас с Шелнатом, которые каждого засранца готовы съесть с потрохами, как предателя родины!
— Не каждого, Хэрри. Но Крокер тратил наши деньги направо и налево, врал, мошенничал, ставил нам палки в колеса, потешался как мог… он нас ни во что не ставит… воображает себя слишком большой шишкой, чтобы играть по правилам.
— Вряд ли он воображает себя такой уж шишкой после конфискации самолета.
— Что Артур хочет сказать? «Пока оставьте Крокера в покое»? «Пока» — это насколько?
— Плайерс не уточнил. Между нами — я сомневаюсь, что Артур вообще посвящает его в такие подробности.
Пораженный Пипкас так и застыл. Не может быть, чтобы Ломпри отдал такое распоряжение, не может быть, чтобы Крокер сорвался с крючка, чем бы это «пока» ни объяснялось. И уж тем более не может быть, чтобы Хэрри так хладнокровно принял отмену атаки — это Хэрри-то, которому мало разнести противника в щепки, а надо еще, чтобы щепки танцевали. Пипкас уже смотрел на два шага вперед. Если «пока» Ломпри продлится достаточно долго, в кампании за добровольную передачу «Крокер Групп» будет упущен нужный момент. Крокер может снова обрести свою наглую самоуверенность… Кроме того, сколько он, Пипкас, сможет «пока» держать в неведении Джина Ричмана и других членов синдиката?
Хэрри по-прежнему сидел, откинувшись назад и закинув руки за голову. Теперь он начал поглядывать на Пипкаса уже с явным недоумением.
— Мне кажется, нужно поговорить с Артуром. Дело слишком важное, чтобы ни с того ни с сего выпустить Крокера из рук.
— Удачи, — Хэрри саркастически поднял брови. — Хотя мой опыт подсказывает — если Плайерс приходит с «решением на макроуровне», значит, Артур не горит желанием что-то объяснять.
Когда Артур Ломпри соизволил наконец принять Пипкаса, был уже почти вечер. Кабинет президента банка располагался в углу здания, откуда была видна северная часть города до самого Бакхеда, восточная — до самого Декейтера, и южная — до самого центра; при желании можно было взглянуть и на скучную панораму районов победнее. В огромном кабинете Ломпри имелось три площадки для приема посетителей: кожаная кушетка, стол со стульями и гигантское рабочее место хозяина. Дизайнеры, должно быть, немало потрудились над этим роскошным офисом, пустив в ход всевозможные разновидности кожи и дерева, ковровые покрытия с разными рисунками, огромные мрачные панно, похожие на старинные гобелены. Ломпри сидел за своим столом — шея вытянута вперед, как у гончей. Когда Пипкас вошел, он оторвался от бумаг, но не встал.
— Заходите, Рэй, — сказал Ломпри довольно приветливо. Но пока Пипкас шел к нему по огромному ковру со странным узором (что-то вроде лент, на которых крепят медали), прищуренные глаза главного человека в банке вернулись к бумагам на столе. Зачем тратить ценное время на ожидание, пока какой-то Рэймонд Пипкас пересечет двадцать-тридцать футов покрытого ковром пола? В этот момент, если не раньше, Пипкасу стало ясно, что его попытка выманить у «ГранПланнерсБанка» крокерскую собственность обречена.
Ломпри снова оторвался от бумаг и показал Пипкасу на кресло:
— Садитесь.
Президент еще больше подался вперед, положил оба локтя на стол и, похлопывая по ладони золотой авторучкой, с улыбкой посмотрел на Пипкаса. Трудно было понять смысл этой улыбки. То ли насмешка над замешательством мелкой сошки, то ли удивление — как этот муравей решился так настойчиво добиваться аудиенции у главного человека в банке? В любом случае, ничего дружеского она не выражала.
— Так что у вас на уме, Рэй? — Ломпри опять улыбнулся, и теперь Пипкас понял. Улыбка была просто презрительная.
— Чарли Крокер у меня на уме, Артур, — это прозвучало так твердо и уверенно, так непохоже на Пипкаса, что Ломпри тут же перестал улыбаться. — Хэрри сказал мне, что вы распорядились отложить все мероприятия, которые мы планировали относительно Крокера.
— Совершенно верно, — кивнул Ломпри. Пипкас ждал более развернутого ответа, но получил лишь очередную улыбку. Теперь уже с запятыми раздражения в уголках рта.
— Э-э-э, Артур, могу я спросить, почему? Ведь мы загнали этого засранца в угол. Он практически готов передать нам здания. Но если сейчас дать ему передышку, Крокер опять упрется рогом. Тянуть здесь крайне невыгодно.
Опять улыбка, терпеливая, сдержанно-раздраженная.
— Странно, что Хэрри вам не объяснил. Рэй, это решение на макроуровне. Оно обусловлено гораздо более значительными и масштабными факторами, чем наши краткосрочные задачи по проработке Крокера.
Пауза, сосущий вакуум… и ничего, кроме той же улыбки.
Осмелиться ли на новый вопрос главному человеку? Сколько презрения и недовольства в его улыбающемся лице! Но ставка была так велика, что Пипкас решился:
— Артур, вы не против, если я спрошу — какими именно факторами?
— Против, — отрезал Ломпри, еще ниже опуская голову и уничтожающе глядя на Пипкаса. — Думаю, для вас не новость, что время от времени я сталкиваюсь с проблемами гораздо большего масштаба, чем ваши с Хэрри планы по проработке.
— Понимаю-понимаю! — поспешно отступал Пипкас. — Конечно, я знаю, да… Просто здесь речь идет о такой сумме… проработка достигла той стадии… — Он отчаянно кивал, глядя в глаза главному человеку, ища в них хоть искорку дружеских чувств, и не находил. — Да-да, я вполне понимаю… вполне понимаю… просто хотел удостовериться, все ли параметры… — Что должно было произойти с параметрами, он уже не соображал. Пипкас покинул кабинет Ломпри в крайнем изумлении.
Программа симфонического оркестра Атланты при Художественном музее включала на этот раз концерт для фортепиано с оркестром № 1 Чайковского, симфонию № 6 Бетховена («Пасторальную»), «Весну священную» Стравинского и рэгтайм «Кленовый лист» Скотта Джоплина — но необычайное оживление в фойе было вызвано отнюдь не этими шедеврами. Гул человеческого улья стал почти ревом. Какими взглядами обменивались посетители! Какие улыбки вспыхивали в толпе! Как ослепительно сверкали зубы! И со всех сторон, на гребне каждой звуковой волны до Марты и Пипкаса доносились одни и те же имена: Армхольстер… Инман… Элизабет… Фэнон… Фарик… Фарик Бомбардир…
По дороге из Бакхеда до музея во взятой напрокат «вольво-960» Марта и Пипкас говорили о том же самом. Для Пипкаса, хотя он и представлял себе положение Инмана Армхольстера в городской элите, эта история была всего лишь очередной смачной сплетней. Марта же приняла новость куда ближе к сердцу. Эллен! Именно об Эллен были сейчас все ее мысли. Только представить, каково той сейчас! То, что после развода Марты с Чарли Эллен относилась к ней самой как к пустому месту, было уже не важно. Бедная Эллен!
Марта не любила обсуждать чужие несчастья и все-таки не могла переключиться на другую тему, особенно здесь, в фойе, среди всего этого ажиотажа.
— Марта!
Перед ней вдруг выросла женщина лет сорока с энергичной улыбкой и волосами цвета «ананасный блонд», уложенными в «шлем-патьму». Мария — произносится на южный манер: «Ма-рай-йя», — Мария Бантинг. Стрельнув взглядом в Пипкаса, что не укрылось от Марты, она обняла старую знакомую и прикоснулась щекой к ее щеке в светском поцелуе.
— Познакомься, Мария, это Рэй Пипкас. Рэй, это Мария Бантинг.
— Привет, Рэй! — Приятельница Марты широко улыбнулась и протянула руку.
— Очень рад познакомиться. — Пипкас протянул руку в ответ. Он хотел было добавить: «…Мария», — но передумал.
Женщина опять повернулась к Марте.
— Ты слышала эту ужасную новость насчет Элизабет Армхольстер? — Взгляд ей снова скользнул по Пипкасу и вернулся к Марте.
— Конечно. Я сидела в «Паоло», а какой-то женщине позвонили на сотовый и стали об этом рассказывать. Как обухом по голове. У меня только одна мысль — бедная Эллен!
«Паоло» — бакхедский салон-парикмахерская.
— Ты хочешь сказать — бедная Элизабет! — воскликнула Мария Бантинг.
— В общем-то да, хотя… — начала Марта, но Мария уже перевела взгляд на Пипкаса.
— А я ничего не знал, пока Марта не рассказала мне по дороге сюда, — сказал он. — В новостях что-нибудь сообщали?
— Я слышала только… мы с Эдом, с моим мужем, слышали сообщение по радио, когда ехали в музей, но имени девушки не называли. Сказали, что этот сайт в Интернете — как его там?
