Д. Дегтев - Цель - корабли. Противостояние Люфтваффе и советского Балтийского флота
Немецкая военная разведка (Абвер) стала проявлять пристальный интерес к главной советской военно-морской базе на Балтике уже в начале 30-х гг. ХХ в. В 1934 г. Теодор Ровель (Theodor Ro-wehl), ставший затем создателем и командиром специальной авиагруппы, совершавшей секретные разведывательные полеты над территориями других стран, лично произвел аэрофотосъемку Кронштадта с высоты 9144 метра. Взлетая с территории Восточной Пруссии на двухмоторном самолете, оснащенном дополнительными топливными баками, он с интервалом в несколько недель регулярно пролетал над Кронштадтом.
Тем самым Ровель предоставил руководству Абвера ценные сведения о советском военно-морском флоте, объемах и темпах строительства новых военных кораблей. В последующие годы немецкие самолеты неоднократно появлялись над базой, причем количество их пролетов особенно возросло в течение 1940–1941 гг.
Интересовались Кронштадтом и финны. Для воздушной разведки использовался двухмоторный самолет Бристоль «Бленхейм» Mk.I «BL-141» из 42-й эскадрильи (LLv42), который был специально оборудован для высотных полетов. Есть данные, что 24 мая, 25 мая и 11 июня 1941 г. командир этой эскадрильи майор Армас Эскола (Armas Eskola), взлетая с аэродрома Сиикакангас, расположенного в 44 км северо-восточнее города Тампере, совершал на этом самолете тайные рейды над СССР. Точные их маршруты неизвестны до сих пор, но можно с достаточной уверенностью утверждать, что разведчик пролетал над Кронштадтом и Ленинградом (ныне Санкт-Петербург).
Таким образом, к концу июня 1941 г. – к моменту начала войны Германии и Финляндии против Советского Союза – разведки этих стран, а следовательно, и военное командование уже имели представление о состоянии советской военно-морской базы.
К этому времени противовоздушная оборона непосредственно самого Кронштадта состояла из 1-го ЗенАП майора С. А. Игнатов-ского, в котором имелись три артдивизиона. Все двенадцать батарей полка были вооружены 76-мм зенитными пушками. Кроме того, в состав полка входили три батареи 27-го ОЗАД, зенитно-прожектор-ная и зенитно-пулеметная роты, расположенные на острове Койвисто,[31] в 75 км северо-западнее Кронштадта.
Южные подступы к Кронштадту, а также корабли и батареи на берегу Финского залива прикрывал 2-й ЗенАП майора Н. Я. Рыч-кова. В его составе были четыре артдивизиона (всего десять батарей 76-мм орудий), зенитно-прожекторный и зенитно-пулеметный батальоны. Еще семь батарей из 9-го, 13-го и 37-го ОЗАД защищали так называемый Лужский укрепрайон.
Все эти силы входили в состав участка ПВО Кронштадтской военно-морской базы, командный пункт коего располагался в Петергофе. До войны этот район считался тыловым, так как основные силы Балтийского флота находились в передовых базах в Эстонии, Латвии и на полуострове Ханко. Это и объясняет наличие в зенитных полках и дивизионах устаревшей материальной части.
Задачи противовоздушной обороны флота и его береговых объектов также лежали и на ВВС КБФ во главе с генерал-майором М. И. Самохиным. В их составе на 22 июня имелась 61-я истребительная авиабригада, включавшая 5-й и 13-й ИАП и 71-й ИАП, входивший в 10-ю смешанную авиабригаду, а также две отдельные истребительные авиаэскадрильи (ОИАЭ). В общей сложности в этих частях насчитывалось 368 истребителей. Главным образом это были монопланы И-16 и бипланы И-153 «Чайка», но также встречались и безнадежно устаревшие И-15бис.
Кроме того, необходимо заметить, что в 25 км к юго-востоку от Кронштадта находился Ленинград. Он входил в число трех важнейших административно-политических и промышленных центров Советского Союза (двумя другими были Москва и Баку), для защиты которых от воздушных атак еще в предвоенные годы были сформированы корпуса ПВО. Так, в состав Северной зоны ПВО[32] под командованием генерал-майора артиллерии Ф. Я. Крюкова вошел 2-й корпус ПВО генерал-майора М. М. Процветкина, отвечавший за непосредственное прикрытие Ленинграда. Он насчитывал шесть артполков – 115-й, 169-й, 189-й, 192-й, 194-й и 351-й ЗенАП, – вооруженных пушками среднего калибра, один ОЗАД среднего калибра, один зенитный пулеметный полк, два зенитно-прожектор-ных полка, три полка аэростатов заграждения, один полк ВНОС и отдельный радиобатальон ВНОС. Помимо этого, для противовоздушной обороны Ленинграда из состава ВВС Ленинградского военного округа были выделены две истребительные авиационные дивизии (ИАД), в которых к 22 июня насчитывалось 272 самолета.
«Немецкие самолеты сбрасывают какие-то предметы...»
В июне 1941 г. Балтийский флот проводил учения, в которых участвовали как корабли, так и подразделения противовоздушной обороны. Закончились они аккурат к началу войны – 21 июня. На следующую ночь на Петергофском КП дежурил капитан С. Г. Куш-нерев. Начав смену, он проверил готовность к бою дежурных зенитных батарей, прожекторов, средств наблюдения за воздухом, исправность всех линий связи, убедился, что в воздухе нет своих самолетов и нет заявок на полеты в охраняемой зоне. Дежурство ожидалось спокойным, как-никак впереди был выходной день, да и учения только что закончились. Однако все части Балтфлота, в том числе и расположенной в глубоком тылу Кронштадтской военно-морской базы, находились в состоянии оперативной готовности № 1, а треть зенитной артиллерии, прожекторов и все посты ВНОС – в полной боевой готовности.
Начало мирного воскресного дня на Балтике не предвещало ничего плохого. Но спокойствие закончилось около 03.00 по московскому времени. В это время на КП по телефону поступило донесение от дежурного по батарее № 413, расположенной на форте «Обручев», приблизительно в 7 км к северо-западу от Кронштадта. В нем сообщалось, что слышен шум моторов, приближающийся с северо-запада. Тогда Кушнерев отдал приказ прожектористам осветить цель. Вскоре лучи воткнулись в светлеющее небо, и наблюдатели с ужасом увидели в их свете двухмоторные самолеты с крестами на крыльях, идущие на малой высоте. С командного пункта в Кронштадте также пришло сообщение: «В лучах прожекторов немецкие самолеты сбрасывают какие-то предметы на парашютах в районе маяка Толбухин».
Это были четырнадцать 1и-88А-5 из 1-й эскадрильи KGr.806 во главе с командиром группы оберст-лейтенантом Хансом Эмигом и приданные им для усиления еще четыре машины одного звена из 1-й эскадрильи KGr.506. Они поднялись с аэродрома в Восточной Пруссии и, пролетев над Балтийским морем и Финским заливом, подошли к Кронштадту с северо-западного направления, то есть со стороны Финляндии.
Каждый «Юнкерс» нес по две мины BM1000. Каждая из них имела боезаряд массой 680 кг и была оснащена магнитным взрывателем. То обстоятельство, что самолеты летели на малой высоте – около 500 метров, объяснялось имевшимися ограничениями по высоте сброса мин этого типа. При сбросе на парашюте с высоты 2000 метров глубина воды в месте падения мины должна была быть не менее 12 метров, при сбросе с 1000 метров – не менее 8 метров, а при сбросе с высоты 500 метров – не менее 6 метров. Поскольку восточная часть Финского залива мелководная, требовалось производить постановку мин с возможно меньшей высоты, чтобы исключить их удар о дно и преждевременный подрыв.
После недолгого размышления капитан Кушнерев подал команду: «Дежурным батареям открыть огонь! Всем остальным частям ПВО – боевая тревога!» Сомнения Кушнерева были понятны и причины для них весьма веские. Он хорошо помнил строжайший
приказ – «не поддаваться на провокации». Впоследствии он вспоминал: «У нас, зенитчиков, непосредственно сталкивавшихся с примерами наглой воздушной разведки, накапливалась злость... Мне некогда было поднимать наших истребителей на перехват, да и не успели бы наши самолеты, а противник, сотворив свое черное дело, ушел бы безнаказанным. В который раз!» И он отдал приказ, и батареи 1-го ЗенАП открыли огонь. В этот момент над Финским заливом курился легкий туман, тем не менее зенитчики в свои оптические приборы отчетливо видели силуэты немецких самолетов, кресты и другие опознавательные знаки на их фюзеляжах.
По свидетельству командира батареи 11-го ОЗАД Я. М. Дмитриева, 19 июня его батарея для выполнения учебных ночных стрельб прибыла в Кронштадт, на форт «Краснофлотский», где находился зенитный полигон. Поскольку к вечеру того же дня небо затянули облака, стрельбы были отменены. Такая же картина повторилась 20 и 21 июня. В роковую ночь в ожидании хорошей погоды личный состав батареи отдыхал у орудий и приборов. Примерно в 03.40 командир дальномерного отделения обнаружил группу самолетов, летевших вдоль финского берега в направлении Кронштадта, которые он опознал как немецкие. Поначалу ему, естественно, никто не поверил.
Подбежав к дальномеру, Дмитриев сам убедился в правильности доклада. В предутренней мгле он увидел большую группу самолетов, показавшихся ему похожими на «Дорнье-215», которые шли на высоте 300–400 метров длинной растянутой колонной. Подлетая к фарватеру, они сбрасывали какие-то продолговатые предметы, вероятно, мины. Поскольку действия самолетов носили явно враждебный характер, командир батареи подал команду на открытие огня. Зенитчики, бежавшие сквозь рассветный туман к своим пушкам, еще не знали, что сейчас будут производить одни из первых выстрелов в предстоящей долгой и страшной войне.
