Дом у кладбища - Джозеф Шеридан Ле Фаню
Глава LXXVI
О том, как была взята крепость и как госпожа Могги воспряла духом
В тот вечер у дверей Мельниц появилась девица с большой корзиной, которая висела у нее на руке. Когда девица сняла с корзины покрышку, взору представилось богатое зрелище: кружева, чепцы, веера, шарики для ванны, пряжки и другие притягательные предметы – словом, настоящий цветник, своими яркими красками ослепивший Могги, когда та выглянула из окна кабинета.
– Не желаете ли чего-нибудь, госпожа? – осведомилась торговка.
Могги подумалось, что товар, пожалуй, чересчур изыскан для ее кошелька, но все же она не могла не задержаться у окна, чтобы не окинуть эту роскошь алчущим взглядом и осведомиться о ценах. Она позвала Бетти и вдвоем с ней изучила все содержимое корзины.
Наконец Могги решилась прицениться к нарядной застежке, которая была украшена полудюжиной блестящих камней (из резного стекла) и выглядела просто неотразимо; последовало длительное состязание умов, торговля завершилась соглашением, и Могги побежала в кухню за деньгами (она хранила их в медной табакерке, которая помещалась в оловянном кубке, а кубок стоял в посудном шкафу).
Пока она считала монеты и ссыпала обратно лишние, кто-то приподнял снаружи дверной крючок и стал толкать и трясти дверь. Хотя в окошке еще проглядывали сквозь листья плюща последние красные лучи заката, ужасы предыдущей ночи ожили в памяти Могги, она побелела и, затаив дыхание, в тревоге уставилась на дверь.
Дверь, в соответствии со строгими предписаниями доктора Тула, была заперта изнутри и засовы задвинуты; попытки взлома не последовало. Но послышался быстрый стук; голоса Бетти и торговки драгоценностями, доносившиеся из окна малой гостиной, а также янтарные отсветы на листьях, шелест плюща и громкое щебетанье воробьев вселили в Могги мужество, и она резким голосом спросила:
– Кто там?
Снаружи отозвался хныкающий голос, прося открыть дверь.
– Сюда нельзя, двери уже заперты на ночь, – ответила кухарка.
– Час-то еще неурочный, – послышалось с улицы.
– Очень даже неурочный, но делать нечего.
– Но мне поручили кое-что передать госпоже, – сказал голос.
– Кто поручил? – вопросила охранительница дверей.
– Ей шлют несколько бутылок вина в подарок.
– Кто шлет?
Служанке становилось все неспокойнее.
– Послушай, возьмешь ты их или нет?
– Приходи утром, добрый человек, – проговорила Могги, – а нынче не пущу, и не надейся.
– Так мне и сказать тем, кто меня послал?
– Так, и никак не иначе, – ответила Могги.
Она услышала тяжелые шаги по мощеной дорожке и попыталась разглядеть удалявшуюся фигуру, но, даже прижавшись к окну щекой, ничего не увидела. Однако Могги расслышала, как незваный посетитель насвистывает на ходу, после чего изменила свое мнение о нем к лучшему; затем ей показалось, что захлопнулись ворота, выходящие на дорогу.
Кухарка успокоилась, с облегчением вздохнула и пересчитала монеты; из кабинета раздался пронзительный призыв Бетти, которая предупреждала, что женщина торопится.
– Иду, сию минуту иду, – отозвалась Могги и влетела в маленькую комнату несчастного Чарльза Наттера.
Там лежала на каминной полке его трубка; рядом с камином, на столике орехового дерева, красовался зеленый в золотых кружевах воскресный камзол, там же находился и томик «Maison rustique»; меж страниц торчал зеленый матерчатый кошелек, который хозяин использовал в качестве закладки вечером накануне того дня, когда начались все несчастья; с оконной рамы свисал шелковый шлафрок, на тот же гвоздь был надет бархатный утренний колпак – то и другое уже покрылось пылью. После пережитого в кухне испуга Могги показалось, что все эти символы бренности глядят на нее угрюмо, с упреком и угрозой, и ей захотелось закрыть на засов ставни и запереть на ночь дверь зловещей комнаты.
– Уже становится поздно, – заговорила торговка за окном, – а в темноте я боюсь ходить по дороге. Отдай мне деньги, добрая девушка, и получай свою застежку – вот она.
При этих словах разносчица растерянно подняла и опустила глаза, словно не понимая, как совершить обмен.
– Сюда, – произнесла Могги, – давай ее сюда. – Отодвинув запор, она чуть-чуть приподняла раму. – Поддержи раму, Бетти, – попросила она.
И в щель просунулась за деньгами крепкая смуглая рука, а потом вторая – с украшением, которого алкала суетная душа Могги.
– Годится, – сказала женщина и с пронзительным криком: «Подсадите нас, голубчик!» – мгновенно вздернула оконную раму; прыжок – и незваная гостья взгромоздилась коленями на подоконник, просунула внутрь голову, подпирая плечами раму, спустила вниз свою длинную ногу и прочно утвердилась на полу. Почти тут же за ней последовал мерзкой наружности мужчина в застегнутом на все пуговицы сюртуке, казавшийся необъятным, и обе служанки завопили истошным голосом.
Дама уже проникла в комнату целиком и выпрямилась, так что можно было узнать высокую фигуру и угрюмые черты Мэри Мэтчуелл. Она издала судорожный смешок, будто только что нырнула в холодную воду.
– Прекрати шум, – сказала она, узнав Бетти, которая глядела на нее с неописуемым ужасом. – Я та самая леди, которая, как ты помнишь, приезжала сюда несколько месяцев назад с миссис Макнамарой; и я – миссис Наттер; я, а не та женщина, которая находится наверху. Я – миссис Наттер, и вы – мои служанки. Понятно? И я буду вам доброй госпожой, если вы станете честно мне служить. Откройте дверь холла, – велела она мужчине, который к тому времени тоже забрался в комнату.
Он выполнил приказание, и в дверь вошел джентльмен, оказавшийся тем самым почтенным столпом закона, которого мистер Гэмбл
