Кодзиро Сэридзава - Книга о Человеке
Может быть, Жак перепутал его с кем-то другим? — сомневался я. Но, пребывающий в Истинном мире и оказывающий содействие Богу, Жак при прежних своих появлениях никогда не ошибался. Получается, Минору и впрямь такой большой ученый? По виду не скажешь. Но может быть, причина моих сомнений в том, что я ничего не смыслю в лингвистике и в разговоре с ним ни разу не касался того, что составляет предмет его научных интересов?..
Рассеянно думая об этом, я все никак не мог приняться за утреннюю работу.
Минору пришел, как обычно, в половине второго. В последнее время так сложилось, что каждый раз я минут двадцать рассказывал ему о жизни Митико Нобэ. Еще две наших встречи, думал я, и рассказ будет закончен.
Из гостиной он прошел в мой кабинет и, присев, сказал:
— Сэнсэй, Митико Нобэ я уже прошел. Может, выберем другую тему?
Вспомнив о моей утренней беседе с Жаком, я решил испытать, действительно ли он такой выдающийся ученый.
— Ты говоришь, что уже прошел Митико Нобэ… Что же ты вынес из ее истории? Объясни.
— В этой женщине нет ничего особенно замечательного кроме того, что она несгибаемо честный человек и к тому же смогла стать единственной в Японии женщиной-пастором. Мне хотелось понять, почему Великая Природа поступила с ней именно так, а не иначе… И в конце концов я понял.
— Может, расскажешь поподробнее? И на сегодня этого будет довольно.
Он немного подумал, потом, видимо собравшись с мыслями, кивнул и приступил к рассказу.
Митико Нобэ изначально обладала литературными задатками, но период ее творческого развития пришелся на несчастливую эпоху — долгие годы Тихоокеанской войны и послевоенной разрухи, когда она не имела возможности ни писать, ни печататься. Наконец наступили мирные времена, и ее способности, познав поздний расцвет, принесли плоды. Она стала писательницей, удостоенной литературных наград. Многие японские литераторы отзываются о ней с похвалой. Все это так, но…
Начав с ее первых произведений, Минору внимательно прочитал все, что она написала в свой ранний период, а также последующие книги, удостоенные литературных премий, и был вынужден констатировать, что у нее напрочь отсутствует литературный дар. Среди ее произведений, как ранних, так и поздних, он не нашел ни одного, которое можно было бы с полным правом назвать произведением литературы.
Все это вещи, наполненные сетованиями несгибаемо честной женщины по поводу конкретных людей, семьи и общества. Поначалу один-два рассказа могут вызвать любопытство, но из-за невысокой степени художественности опытного читателя рано или поздно неизбежно постигнет разочарование.
Чтобы книга стала полноценным литературным произведением, в ее содержании и развитии темы не должно присутствовать пресловутое «Я». Подлинное литературное произведение выражает истину «безмолвного Бога». В ее же книгах нет ничего, кроме ее собственных переживаний, поэтому они не имеют отношения к литературе.
— Боюсь, — сказал он, — что их принимают за литературные произведения только потому, что они написаны хорошим стилем… Многие ошибочно полагают, что она от рождения была многосторонне одаренной. Я навел о ней справки, и мне тотчас все стало понятно… Она никогда не любила шитье и кулинарию, не интересовалась чайной церемонией и икебаной, в которых искушена любая японка, и все свое время посвящала исключительно чтению. А взять ее отношение к деревьям — разве не смотрит она на них с пренебрежением, как на некую бесполезную «растительность»?
Единственное достоинство этой женщины, которая сама похожа на никчемную «растительность», в ее несгибаемой честности, и меня заинтересовало, какую жизнь ей определила Великая Природа.
И в конце концов, поняв замысел Великой Природы, я восхитился ее мудростью, воздал ей хвалу и решил, что эта проблема для меня решена…
Закончив свою страстную речь, Минору внимательно посмотрел на меня.
— Так объясни мне, в чем был замысел Великой Природы? — спросил я.
— Бог Великой Природы не оставил ее, этакую «никчемную растительность», на произвол судьбы. Одобрив ее несгибаемую честность. Он замыслил сделать ее жизнь счастливой. С этой целью Он решил даровать ей материнство и привести в христианскую веру, для чего назначил ей в супруги сына всемирно известного христианского деятеля. Она наслаждалась безмятежной семейной жизнью, но христианкой так и не стала. После войны в Японии возобновила свою деятельность христианская организация, родственники мужа приняли активное участие в ее работе и обрели счастье, но она по-прежнему не была христианкой, в результате опустилась на дно нищеты и стала простой работницей. Не ведая о руководящей силе Великой Природы, чуждая христианской веры, встретила она свои поздние годы. Ее сын поступил в Токийский университет и, подрабатывая, стал помогать ей материально, благодаря чему она получила возможность учиться в вечерней семинарии, готовящей пасторов.
Днем она работала, а вечерами на протяжении многих лет, превозмогая усталость и сон, училась вместе с молодыми христианами, которые были моложе ее сына, в вечерней семинарии, чтобы стать пастором. И стала-таки в конце концов христианкой. Великая Природа это одобрила и, когда она закончила вечернюю семинарию, уготовила ей судьбу первой в Японии женщины-пастора.
К этому времени она уже была пережившей свой век старухой. Обычно в ее возрасте, как видно на примере ее прежних подруг, женщина становится противной каргой, с наслаждением мучающей невестку, или развалиной, кое-как доживающей свой век на попечении чужих людей в доме престарелых.
Вот почему, когда вы сказали, что она стала первой в Японии женщиной-пастором, я недоумевал, каким образом она, будучи нищей работницей, поденщицей, могла исполнять обязанности, связанные с религиозным призванием.
Но с тех пор, как несгибаемо честная женщина, ценой невероятных усилий, стала пастором, Великая Природа не оставляла ее своей заботой. Даровала ей небольшой приход и, освободив от поденной работы, дала возможность исполнять свой пастырский долг.
В качестве женщины-пастора она добилась замечательных успехов. Об этом можно судить, просмотрев ежемесячный бюллетень, который выпускает ее церковь.
Три воскресенья в месяц она служит в своей церкви, ставшей ее вторым домом, в течение недели читает лекции и выступает с миссионерскими посланиями в Токио, кроме того, ездит с проповедями по стране, посещая местные приходы и религиозные собрания.
Ее церковь находится на попечении ее старшего сына и дочери. Еще до того, как она поступила в вечернюю семинарию, старший сын окончил Токийский университет и, отклонив предложения многих фирм, устроился на временную работу, чтобы помочь семейному бюджету, а сейчас взял на себя управление церковью, в которой, кроме всего прочего, служит церковным музыкантом.
Ее единственная дочь, окончив университет, не рассталась с семьей и вместо матери взвалила на себя все заботы, связанные с ведением домашнего хозяйства, а с тех пор, как у матери появился приход, всячески помогает прихожанам и женскому объединению при церкви. И сын и дочь уже перевалили брачный возраст, оба холосты, обычная мать от этого страдала бы, но пастор Нобэ убеждена, что на все воля Господня, и не придает этому значения.
Число прихожан быстро возросло, по воскресеньям в церкви не протолкнуться, поэтому многие высказали желание построить новую церковь и стали ежемесячно собирать пожертвования в фонд строительства новой церкви. Судя по последним номерам церковного бюллетеня, в прошлом месяце на новое строительство пожертвовали двадцать семь человек и общая сумма достигла 188 700 иен.
Если так пойдет дальше, недалек тот день, когда церковь Нобэ обретет новое великолепное здание.
Я молча слушал то, что мне говорил Минору. Внезапно он обратился напрямую ко мне:
— Сэнсэй, вы рассказывали о том, как после войны, когда вы жили в Мисюку, Нобэ посетила вас и как она, держа на руках младенца, кормила его грудью. Этот младенец — ее второй сын, но ни в одном церковном бюллетене нет никаких сведений о нем. Мне показалось это странным, и я навел справки… Долгое время он работал ассистентом по истории в Токийском университете, а в этом году стал доцентом, женат и счастлив. Вам это известно?
— Тот младенец… стал доцентом в Токийском университете?.. Не знал. Я ведь его с тех пор не видел. Удивительно! Как же быстро пролетает наша жизнь!
— Сэнсэй, я бы хотел встретиться с Митико Нобэ, чтобы серьезно с ней поговорить и кое-что ей посоветовать. Возможно ли это?
— Вы же уже здесь встречались, так что, думаю, нет ничего проще. Но лучше, если при следующей встрече ты не будешь скрывать, что ты всемирно известный лингвист, это ее порадует.
