Том 3. Верноподданный; Бедные - Генрих Манн
— Какие они злые и грязные, — сказал Ганс, указывая на детей. — Если бы они не были такими, тебе не надо было бы так ужасно зубрить.
Почему? Ганс и сам не сумел бы объяснить почему. Но ему казалось, что прежде всего надо быть опрятным и порядочным человеком. А тогда ученье — дело второстепенное.
— Лучше думать, чем учиться; а думаешь приятнее всего, когда об этом не думаешь, — заявил Ганс.
— Вздор! Может быть, это верно для тех, у кого есть деньги, — холодно ответил Бальрих. — Но, если я хочу выкарабкаться отсюда, — он указал на овраг, — то должен учиться, — и почти с ненавистью повторил: — зверски учиться.
Ганс Бук не вполне понял его и старался вдуматься в смысл сказанного.
— У меня ведь тоже никогда не бывает денег. И даже папа получает их чаще всего от дяди Геслинга. А у дяди денег слишком много, тут все вы правы. Моему папе он должен бы давать и побольше. А папа — побольше мне. По-настоящему порядочным ни того, ни другого не назовешь.
Бальрих уже знал, что богатые сторонятся даже друг друга, блюдут кастовые различия; и он с презрением подумал: «Вы сами готовите себе гибель».
Вдруг Ганс Бук отстал. Ясно, что он спрятался за спиной старшего. И Бальрих, мгновенно поняв в чем дело, остановился в позе защитника, выставив вперед ногу.
— Кто? Тот рыжий? — спросил Бальрих, устремив взгляд на близкую опушку «рабочего» леса.
Да, это он, исконный враг юного Бука. Столкновение было неизбежно, никакая сила не могла его предотвратить. Уже давно подстерегали они друг друга, и вот решительная минута застала мальчика врасплох. Бальрих слышал прерывистое дыхание Ганса.
— Пусть только подойдет, — прорычал Бальрих, — и уж я его проучу.
Но Ганс Бук с усилием проговорил:
— Не смей. Это дело мое!
Рыжий приближался. Бальрих понял, что он сильнее Ганса.
— Если это твое дело, то поскорее удирай. Беги! — посоветовал он.
— Моя честь мне не позволяет! — ответил мальчик с виллы «Вершина». А рабочий только пожал плечами и рассмеялся, сначала слегка ворчливо, потом во всю глотку:
— Го-го-го!
Между тем из-за его спины выступил Ганс Бук, сделал шаг вперед, уперся ногами и приготовился к бою. Он весь напрягся, точно вырос, и стиснул кулаки. Враг подкрадывался, согнувшись, касаясь руками травы. Но, дойдя до поворота дороги, вдруг остановился и свернул в сторону. Ганс Бук стоял в той же позе, покуда дюжий парень, искоса поглядывавший на него, вдруг не пустился наутек, да, именно наутек. Лишь тогда Ганс Бук подошел к Бальриху.
— Этот балбес сдрейфил, — сказал он Бальриху и махнул рукой в знак того, что инцидент исчерпан. Бальрих уже не смеялся.
Стоявшая на опушке леса девушка обернулась и поглядела на Ганса. И только тут в нем проснулась гордость победителя; он даже дерзнул послать ей воздушный поцелуй, хотя ее сопровождал какой-то юноша. Девушка была без шляпы. Золотисто-пепельные волосы покрывал платок работницы, хотя на ней была модная юбка и лаковые туфельки на высоком каблуке. Ее спутник был одет в синий нанковый костюм механика, а поверх наброшено элегантное летнее пальто.
— Он техник, — заметил Бальрих, точно извиняясь, — не простой рабочий.
О том, что девушка — его сестра Лени, он умолчал. Этому юнцу не понять, чем была для Бальриха Лени.
Лени встречалась с техником, и брат спокойно относился к этому. Ведь техник рабочий и даже больше того. Можно ли не желать этого брака? Так вот! Тильде тоже обещана женитьба. Правда, Бальрих теперь пресытился ею. Как бы здесь не кончилось тем же.
Бальрих убавил шаг, чтобы не встречаться с этой парой, но молодой Бук упорно стремился им навстречу.
— Вот это девушка! — воскликнул он, приосанившись. Но когда Ганс почти столкнулся с Лени, он так неловко схватился за свою фуражку, что она упала. Все же Лени блеснула на него своими золотисто-карими глазами и только потом расхохоталась ему в лицо. Превозмогая стыд, Ганс кинулся за нею, но техник увлек ее в кусты. Сколько Ганс ни искал в «рабочем» лесу, поднимая пыль и сажу, найти их так и не удалось. И только у пруда с побуревшей от грязи водой, где несколько человек купалось, а три парочки катались на лодках, он увидел ее. Она сидела в шатком челноке, подобрав юбку, вычерпывала воду и брызгала на техника. Побледнев, примолкший мальчик отошел, а когда они добрались до казарм, он стал настойчиво уговаривать Бальриха свернуть вправо, на шоссе. Что занятия! Что ужин! Ему надо еще кое-что сказать Бальриху.
Бальрих ждал. Но Гансу, видно, не легко было начать… Наконец небрежным тоном он заговорил о каком-то доме, который давно уже заприметил, он знает этот дом, проходил мимо. Это в узкой уличке Маленький Берлин, за храмом девы Марии, где пастором старый Циллих. Ганс как-то слышал веселый женский смех из окон этого дома и теперь во что бы то ни стало должен побывать там. Ведь он уже взрослый! Двоюродные братья Геслинги могли бы взять его с собой. Но перед ним они прикидываются тихонями, — поэтому ему хочется пойти туда с Бальрихом; деньги у него есть, решительно заявил он и стал позвякивать в кармане монетами.
На все это Бальрих отвечал ему «нет». Неужели же ему не интересно? — приставал Ганс. Неужели он не может доставить Гансу это удовольствие?
— Нет, нет.
— Но почему же? Почему же нет? — сокрушенно настаивал подросток.
Бальрих молчал. Он ускорил шаг, словно желая уйти от мальчика, все же Ганс Бук преследовал его своим «почему» до самого дома. Тогда Бальрих обернулся и сказал:
— Потому что я — рабочий, и эти девушки могли бы быть моими сестрами.
И ушел, покинув богатого барчука.
— Ах, так, — проговорил Ганс, но опустил длинные ресницы и погрузился в размышления. Работницы? Те девушки, которые так смеялись? Они, наверно, очень счастливы в этом таинственном доме? Нет, тут мы просто не понимаем друг друга. Он благоразумен, потому что он рабочий, и не представляет себе даже, что за диво этот дом в таком чопорном городке, как наш, и какие там нас ждут заманчивые приключения.
Возвращаясь в сумерки домой, пятнадцатилетний подросток грезил о газовых покрывалах и золотых поясах, как в книгах с картинками и в театре, и вот они спадали, обнажая перед ним еще неведомое ему женское тело. Одна мысль об этом обжигала огнем. И вдруг явственно, до осязаемости он увидел стройные ноги и упругие икры девушки, когда
