Джим Томпсон - Преступление
Множество людей думают о нем одинаково плохо. И вел он себя, когда я с ним говорил, сомнительно. Рассказывал всю историю слишком уж заученно. Был вроде и очень прям... и не слишком откровенен. Казалось, он не особо сожалел о девочке — какая-то ненормальная бесчувственность. И...
В общем, он мог быть и виновен, и не виновен. Я не сказал бы ни «да», ни «нет».
Я заставил себя поесть и еще выпил. Несколько раз звонил телефон, я не отвечал. Это, наверное, из редакции, Дадли или Скайсмит интересуются, куда, к черту, я запропастился. Ехать к ним я был еще не готов, по нескольким причинам.
Явился курьер с готовыми фото. Я присоединил их к тексту. Трижды прозвонил и замолк телефон. Я снял трубку и набрал номер прокурора. Он сказал, что парень раскололся. Помощников он отослал поесть, а потом они им займутся вплотную.
— Думается мне, мы его укатаем, — сказал он. — Удивительно, как это мы не выписали ордер на арест раньше.
— Да уж, — ответил я, — а куда вы его отправите, Клинт?
— Ну... вам действительно надо знать, Билл?
— Нет. Думаю, нет. Ничего я не знаю. Просто позвоните мне в редакцию, если будут новости.
...Я приехал в редакцию почти в десять часов, за час с небольшим до ухода в печать завтрашнего номера. Народу было немного. Дадли закончил и отправился домой, но Дон Скайсмит еще сидел на месте. Он так и подпрыгнул, когда я вошел.
— Господи Боже мой, Билл, где тебя носило? Готово? Давай сюда, ради Христа!
Он выхватил у меня бумаги. Я уселся наискосок от него и развернул макет утреннего выпуска. Скайсмит застонал и хватил рукой по столу.
— Ради всего святого, Билл! Что это такое?
— Что-то не так, мистер Скайсмит?
— Что-то не так! Ты что, совсем спятил? Быстро вали отсюда! Вали к машинистке и сделай как положено! Ты прекрасно знаешь, мы не можем...
— Мистер Скайсмит, — начал я, — материал пойдет точно в таком виде, как написан. Именно таким, понятно? Я его хочу сдать в наборный цех, а после в печать.
Он уставился на меня с открытым ртом.
— Да, — продолжил я. — Таким, как есть, мистер Скайсмит, или никаким.
Ну что, уволишь меня, жулик?
Скайсмит снова повторил, что я сошел с ума.
— Послушай, Билл. — Губы у него дрожали, лицо побледнело. — Я знаю, как это тебе тяжело далось. Я з-знаю, каково репортеру насиловать себя и чтобы потом какой-то редактор тебе... Ладно, Билл, оставь это мне. У меня больна жена, и я сильно тороплюсь...
— Дональд, — сказал я. — Ваше величество. Это пойдет так как есть.
— Невозможно! И что ты имеешь в виду, называя меня...
— Вы хотели грязи. Вы ее получили.
— Черт тебя побери, такого я не хотел! Я тебе говорил, мы должны быть рассудительны, осторожны! Но это — это возмутительно! На это плохо отреагируют. Мы оказываем влияние на ход дела. Какого черта Капитан должен рисковать, если...
— А давайте предоставим решение Капитану? — предложил я.
— Что? Ты знаешь, что мы...
— Позвоните ему и скажите, что вы пытались меня облапошить, но я вас перехитрил. Скажите ему...
Я втолковывал ему, что сказать Капитану. Материал должен пойти в «Стар» в моем варианте. Иначе я отдам его в три конкурирующих издания, которые, проведав о наших намерениях, его напечатают. В таком случае, даже если они смягчат тональность, наша сенсация не состоится. Капитан жаждет сюрприза, чтобы свалить конкурентов. Он этого не дождется, и, по всей вероятности, «Стар» прокатит саму себя.
— Да, — добавил я, — и можете сказать ему, что я уверен в успехе. Спросите, понравится ли ему, если это выйдет в «Стар» позже, чем у других.
Скайсмит пошевелил губами и медленно опустился в кресло.
— Т-ты никуда не пойдешь с этим, Уиллис! Я такое устрою тебе и этому вшивому прокурору, если...
— Вы что, хотите, чтобы вас сочли размазней? Не думаю, Дональд, что вы этого хотите. Капитан может простить небольшой перебор — от излишнего рвения, — но не жалует слизняков. Вы же знаете, он их просто не выносит. Его не слишком волнует, если человек мерзавец...
— Как ты, к примеру, да?
— Ну да. Только я не напрашивался на комплимент... Итак, можно мне?.. — Я потянулся через стол за бумагами и вытащил карандаш.
Он спросил:
— Но зачем, Билл? К чему все это?
— Вы меня вынудили. А мне это не нравится, — ответил я.
А тем более я не стану терпеть подобное от человека, никогда не бывшего настоящим журналистом.
— Но я не вынуждал! Я совсем не это имел в виду! Слушай, не играй с Дадли против меня, слышишь! Он мне нужен!
Я молча склонился над бумагами. Скрипнул ящик стола, послышалось звяканье стекла, и пахнуло виски. Он спросил:
— Билл, что ты делаешь?
Я поднял взгляд и ответил спокойно:
— Пишу заголовки. Подбираю фото. Составляю макет. На все руки мастер, а? Не надо беспокоить корректоров, редакторов, фотолабораторию. Могу и собрать материал, и написать, и снести его прямо к выпускающему, и проделаю это все получше любого здешнего негодяя. Могу даже сверстать. И не надо мне ничьих советов. Я сам могу насоветовать кому угодно. Потому что я газетчик, понимаете? Весь, с головы до ног. Это все, чем я занимаюсь, чем хотел бы заниматься. Отними у меня газету, и я сгину. А вам этого не понять, Скайсмит. Потому что вы не газетчик. Вы никчемный человек, воспользовавшийся благоприятными обстоятельствами. Мальчик из колледжа, ухвативший Пулицеровскую премию и изо всех сил эксплуатирующий этот счастливый случай. Вы... ну да ладно, оставим это.
Он глотнул еще, поколебался и выставил бутылку на стол. Я притворился, что не заметил.
— Я понимаю, Билл, — произнес он тихо. — Начинаю понимать, почему...
Я пожал плечами, ощутив себя выжатым до капли.
— Не делайте поспешных выводов, Дон. Просто у меня словесный понос.
— Я понимаю. Понимаю, что ты должен думать обо мне.
Я усмехнулся криво и встал.
— Да полно. Дон. Я и в мыслях не держал, что это вас так заденет. Да я, собственно, даже люблю вас, по-братски. Пойдемте вместе, а? Пошли со мной в наборный.
— Да нет. Я тебе там не нужен, Билл.
— Конечно, нужны. Какого черта? Одна голова хорошо, а две лучше.
— Пойду лучше домой. У меня жена... жена очень больна.
Глава 9
Ричард Йомэн
Прокурор запер за мальчиком дверь и протянул мне пятерку. По два пятьдесят мне и Чарли Олту. Сказал, чтобы мы поужинали, но не всю ночь напролет.
— И чтоб никакой трепотни, понятно? — сказал он. — Вы ничего про Тэлберта не знаете.
— А как насчет его? Хотите, мы принесем ему сандвич или еще чего-нибудь.
— Нет. Захочет есть — скажет.
— Может, принести ему газировки?
— Ему дадут попить, когда он попросит.
— Да я так просто интересуюсь.
— У него все будет, как только он придет в себя.
Мы с Чарли давно приглядели заведение Китайца как самое близкое и подходящее по ценам, так что спустились вниз и перешли улицу. Чарли что-то бормотал про себя и загибал пальцы и наконец закончил вычисления.
— По небольшому бифштексу, картошка фри, горошек, пирожное, две чашки кофе. Как раз два пятьдесят, Дик.
— Ну да, а чаевые?
— А за что Китайцу платить чаевые? У них и так денег побольше, чем у тебя.
— Ну, не знаю. Может, и не надо, но мне всегда как-то неловко. А ты им не платишь, Чарли?
— Сегодня, по крайней мере, не собираюсь.
Мы зашли к Китайцу, и я велел Чарли занять столик, я сам же якобы собрался позвонить своей старухе.
— Мне бы тоже надо дочке звякнуть, — сказал он, лукаво на меня взглянув. — Иди первым, а я тебя подожду.
— Нет, иди лучше займи нам столик. И придержи его до меня, а потом я покараулю.
— Ладно. Тут полно этих чертовых столиков, — ругнулся он, но пошел.
Я позвонил Косси в офис, но никто не отвечал, и дома его тоже не было. Наконец я нашел его в федеральной комиссии на вечерних слушаниях по иммиграции.
— Это Дик Йомэн, мистер Коссмейер, — сказал я. — Мистер Коссмейер, не вы ли адвокат по делу Тэлберта?
— Тэлберт? — переспросил он. — Тэл... а, да. Конечно, Дик. Они должны его отпустить.
— Нет, они его не отпускают. И похоже, даже не собираются. Мистер Коссмейер, я вам собирался позвонить раньше, но не получалось и...
— Сукины дети! — сказал он. — Я думал, он уже дома в кровати. И от его родных нет вестей.
— Я для мальчишки делал все возможное, мистер Коссмейер. Но, откровенно говоря, этого мало. Я не так уж много-то и могу, если вы меня правильно понимаете.
— Ну да, — проговорил он быстро. — Спасибо, Дик. Вы — завтра — заскочите ко мне. Где...
— В котором часу, мистер Коссмейер?
— В любое время. Дик, где вы его оставили?
— В здании суда, в офисе мистера Клинтона. Но мне кажется, его переведут.
— А, черт! Вы знаете, Дик, какова точка зрения, — ну, не важно. Почему его хотят засадить, как вы думаете?
— Честно, не знаю, мистер Коссмейер. Прокурор особо не распространяется, понимаете...
— Мерзавец! — вскричал он. — Эти чертовы болваны Тэлберты! Их бы самих под суд отдать.
