Лион Фейхтвангер - Ифтах и его дочь
Семерки были хорошо вооружены. Процессию заключало два стада, двенадцать до предела навьюченных ослов везли добро отъезжающих. Нет, это было действительно не бегство человека, выброшенного со своего места, это был отъезд вождя, которому предстояло выполнить важную миссию.
Глава вторая
IСтрана Тоб со своими густыми дубовыми лесами, горными вершинами, ущельями и бурными потоками, вселила в души Ифтаха и членов его отряда уверенность. Конечно, это была суровая страна. Зимой она вообще становилась ужасной. Умерли три женщины и двое мужчин. Люди Ифтаха потеряли большую часть скота.
Некоторые из отряда Ифтаха тайком бежали в страны с мягким климатом. Но большинство с каким-то ожесточением, без жалоб, переносило мороз, голод, лишения. Женщины и дети оправдали его надежды. Они смело карабкались по скользким от дождя камням, продирались через мокрый, частый кустарник. Они не боялись диких зверей и пустыни. Однажды, когда Ктура отправилась на поиски потерявшегося ягненка, на нeё напал волк. После этого две недели она страдала от страшной боли. Знающая толк в медицине Кассия ухаживала за ней, смазывала царапины бальзамом из Гилеада, соком сильных трав, смешанным с маслом, перевязывала раны. Все же на плечах и бедрах остались глубокие шрамы. Ктура сохранила кровь, которую она пролила для жертвы. Позже, осматривая шрамы, она испытывала чувство гордости и считала, что боги надежно защищают ее.
Пришла весна, и проявилась вся прелесть этой страны. Взбивая белую пену, голубые воды журчали и струились вниз по склонам, сильные ветры приносили живительные запахи, на севере блестела заснеженная вершина Хермона. Каждая новая высота открывала прекрасный вид через извилистую реку Ярмук — на пересеченную местность далекой страны Башан. Мужчины бродили вокруг, полные радостного беспокойства. Женщины, выпрямившись, легко шагали под тяжелым грузом, который они носили на голове.
Жестокая зима сплотила людей. Ифтах сидел с ними у огня, равный среди равных, смеялся и шутил, и в каждом принимал горячее участие.
С Паром его связывала тесная дружба. Ему придавало силы, что умный, веселый человек безоговорочно признал его превосходство. Он ценил также непоколебимое, немногословное, свободное от манер священника благочестие Пара. Хорошо, что рядом был такой человек, это дарило надежду на благословение Господа.
Людям на чужбине, как никому другому, требовалось благословение Господа. Жестокая нужда, по-прежнему, и в теплое время года, преследовала их. Жизнь стала eщё суровее, когда подошли к концу взятые с собой запасы. «Анашим реким», мародеры — ими стали теперь Ифтах и его люди — жили с налога, которым они облагали поселения и отдельных крестьян за защиту от опасностей и нападений. Но здесь располагались бедные палаточные деревни со скудными пастбищами, и даже во время стрижки овец, с трудом можно было взыскать налог в размере двух или трех ягнят. Несмотря на это отряд Ифтаха увеличивался. Люди приходили даже с другого берега Ярмука. Там царили путаница и неразбериха. Когда в свое время сюда вторглись израильтяне, они захватили весь север вплоть до Дамешека. Однако прежние жители, эмориты, вновь вернули себе большую часть земель и восстановили свои древние королевства — Башан и Зоба. Города страны часто меняли властелинов — то господствовали в них израильтяне, то король Башана. И каждая перемена принуждала жителей к бегству. Сильные и деятельные искали гостеприимства у Ифтаха. Тот был приветлив, но строго испытывал их. Некоторым говорил:
— Жизнь здесь слишком сурова для тебя, брат мой, нередко тебе придется испытывать голод, холод и жару. Скитания трудны, а мое ухо не переносит жалоб. Ищи себе крышу, очаг и матрац в нормальных условиях, в пропащие ты не годишься.
Эмориты, приходившие к Ифтаху, были большей частью парнями мощного телосложения. Когда Ифтах впервые увидел их, он понял, почему израильтяне, жители Башана, назвали их рефаим, великанами, и ему льстило, что такие воинственные парни хотели присоединяться к его лагерю. Но была в этом и одна неприятность. Отряд нужно было сплотить верой в Господа, а эти люди принадлежали богу Башана — крылатому быку, и его жене Ашторет. Пусть бы они сохранили своих старых богов, важно, чтобы они признали верховным богом Господом. Некоторые отказывались. Однако большинство было готово вступить в союз с божеством, которого представлял столь сильный военачальник. В качестве задатка они жертвовали Господу ягненка, выпивали кувшин вина, смешанного с его кровью, и становились воинами Господа и Ифтаха.
Несмотря на дух товарищества, в воинстве Ифтаха соблюдалась строгая дисциплина. Того, кто пренебрегал его приказами, изгоняли из отряда и страны Тоб. Случалось, что Ифтах разражался страшным гневом — это он унаследовал от своего отца, и со всем, что он говорил в гневе — неважно, насколько это было справедливо — приходилось считаться. Однажды, когда его зять Пар сделал ему замечание, Ифтах с мрачным видом объяснил, что отряд должен воспринимать вождя таким, какой он есть.
— Разве мы, — сказал он, пытаясь перевести свою злость в шутку, — я, ты, вся страна Израиль, не должны воспринимать Господа таким, какой он есть — и милостивым и страшным в гневе?
Пара поразила эта кощунственная речь. Когда весна вступила в полную силу, Ифтах с удовольствием бродил один, предоставляя свободу своим мыслям. Он часто вспоминал тот разговор в шатре Господа со священником Авиамом. Авиам не был его врагом, но не был и другом. Он причинил ему зло, и Ифтах ему отомстит.
И, несмотря на это, слова священника засели в голове Ифтаха и продолжали сверлить его мозг.
Его соблазняла идея объединить весь Израиль к востоку от Иордана. Однако как это себе представлял Авиам? Даже в свои лучшие годы отец Гилеад смог мобилизовать только воинов собственного рода. Способен ли один человек мобилизовать людей из всех родов и кланов Востока? Такой вожак и судья должен делом доказать, что он сумеет привлечь на свою сторону даже строптивцев. Если он это сделает, тогда он соберет войско в пятнадцать, может быть, двадцать тысяч, и сила этих тысяч постоянно будет расти. Они будут принадлежать ему как его рука или нога, станут частью его, и его сила умножится в тысячу раз.
Он продолжал мечтать. Представлял, как объезжает князей. Он разговаривал с ними по-дружески, но не без угрозы, посылал войска, чтобы привести их в свой дом. Он закрывал глаза и видел своих воинов, собирающихся в поле около Мицпе. Видел тысячи палаток, гигантский палаточный город и вооруженных людей. Он вел их, они принадлежали ему. Усилием воли он отогнал от себя эти сомнительные видения.
В эту весну он объехал всю страну Тоб. Каждая высота манила его. И вот он стоял на голой вершине под открытым небом — его мощный, широкий силуэт резко выделялся при ярком свете. И впитывал взглядом открывавшиеся перед ним дали. В шутку они называли страну Тоб хорошей, ибо на самом деле она была плохой, пустынной. И всё-таки это была хорошая страна — доброму человеку нашлось бы, где развернуться… Он затряс головой, своей короткой бородой, кивая в пустоту. И, обнажив между ярких губ сверкающие белизной зубы, лукаво улыбнулся далекой заснеженной вершине Хермон…
IIПод предводительство Ифтаха попал некий Нузу, необычайно высокий, сильный, но бедный духом, парень. Ифтаха привлекало его наивное прямодушие, беззлобная ворчливость; а, кроме того, он всегда радовался каждому лишнему бойцу. Нузу говорил мало — его язык, угарит, хотя и походил на еврейский, не всегда был понятен. Окружающие поначалу пытались растормошить его вялый ум, но не вышло. Он охотно выполнял все поручения, и, в конце концов, его оставили в покое.
Однажды возникла ссора между людьми Ифтаха и пастухами палаточной деревни Суккот-Калеб. Поспорили о жалком куске пастбища, и пастухи, без сомнения, были правы. Однако люди Ифтаха не отступали. Вдруг раздался страшный крик неуклюжего Нузу.
— Хеда, хеда! — вскричал он, призывая своего бога войны, и нанес одному из пастухов сильный удар кулаком по черепу.
Остальные тоже закричали «Хеда!» и напали на остальных пастухов. Люди Ифтаха с Нузу во главе стали преследовать убегающих, захватили деревню Суккот-Калеб, насладились eё женщинами и разграбили палатки, в которых, впрочем, и грабить-то было нечего. Все произошло мгновенно, а когда закончилось, мужчины и сами не знали, зачем они это сделали. Что же случилось из-за глупого Нузу и почему они последовали за ним? Они боялись гнева своего военачальника. Однако Ифтах не ругал их. Он понимал, что растущему отряду все труднее становилось заботиться в глуши о мясе, муке, палатках, постелях, платье. Люди нервничали, и если он брал себя в руки и спокойно ждал своего часа, то, по его мнению, подобная вспышка заставит угомониться и остальных.
