Оскар Лутс - Будни
Старый мастер отнимает ото рта вилку, смотрит сыну в лицо вытаращенными глазами, злость в них так и кипит. Папаша Кийр похож на только что заведенный автомобиль, который вздрагивает и дрожит, стоя на месте, прежде чем помчаться во всю свою силу. Разница лишь в том, что у автомобиля есть руль и «он» знает, по какой дороге двигаться, в то время как папаша Кийр, потеряв руль, тычется то сюда, то туда, налетая на стены, столбы, перескакивая через канавы, крутясь на хлебных полях, расшвыривая стога сена. Даже сама мамаша Кийр пугается столь бурного излияния гнева, хотя прежде злопыхательски поддакивала мужу, едва речь заходила о «сомнительных» мамзелях из дома булочника.
Так, так – папаша Кийр в конце концов немного успокаивается – только того еще и не хватало, чтобы его собственный сын стал этих… защищать! Что же у них за колдовская сила, всех людей они переманивают на свою сторону? Ну ладно бы чужих – дураков на свете хватает – но Йорх, Йорх! На какую тайную приманку они его взяли?
Но, как говорит звонарь Либле, нет на свете такой вещи, которая осталась бы в Паунвере тайной.
Спустя несколько коротких зимних дней Бенно, младший отпрыск мастера-портного шагает к дому, возвращаясь из церковно-приходской школы – он получил две единицы, был поставлен в угол, и теперь зол на весь род человеческий. Бенно вперяет глаза в землю, словно свирепый бычок, хмурит брови, бубнит что-то себе под нос и вообще сейчас он чрезвычайно похож на своего старшего брата Аадниеля.
Проходя по деревне, он случайно бросает взгляд в сторону – и глазам своим не верит: из дома булочника выходит его собственный кровный брат! Что бы это могло означать? С тех пор, как там обосновались «эти девицы», семейство Кийров в ссоре также и с булочником и не покупает у него больше ни крошки, будь то хлеб или булка. И вот те на – из этого дома, как ни в чем не бывало, выходит Аадниель!
Ага, вот он замечает его, Бенно, съеживается и ну чесать в сторону дома, словно на закорках у него сидит сам дьявол! Нет, брат, тут дело нечисто! Взять, взять этого человека! Если он и впрямь покупал булку, пусть половину отдаст ему, Бенно, не то он, Бенно, придя домой, немедля расскажет обо всем родителям.
Бенно покрепче прижимает к боку связку книг, которую держит под мышкой, переходит на бег и через каждые пять шагов окликает брата: – Аадниель! Аадниель!
Однако Аадниель не только не останавливается, но даже и не оглядывается до тех пор, пока запыхавшийся Бенно не оказывается рядом с ним.
– Что ты летишь как угорелый и орешь? – сердито спрашивает Аадниель.
– Т-ты, т-ты заходил в дом булочника?
– Ну а если и заходил, что с того?
– Дай мне тоже булки!
– На, вот тебе булка! – Аадниель толкает младшего брата носом в сугроб.
Бенно поднимается, отстает от брата, грозит ему вслед кулаком и кричит:
– Хорошо же! Но запомни, дома я обо всем расскажу! Первым делом.
Так и шагают два братца на некотором расстоянии друг от друга в сторону деревни Киусна, оба – свирепые, словно быки. И все же младший брат разозлен сильнее, чем старший, чему есть свои причины. Во-первых, полученные в школе колы, во-вторых, стояние в углу – на всеобщее посмешище и издевки, в-третьих, штаны с истончившимся от катания на снежных горках задом, а теперь еще и носом в сугроб ткнули – без всякой вины! Такой скверный выдался день, хоть в лес беги! Но погодите, погодите! Он отомстит – по крайней мере Аадниелю, по крайней мере этому уже сегодня небо с овчинку покажется. Да, скажет он, Бенно, – брат умял по дороге целых две булки, а ему разорвал у штанов зад.
Внезапно Аадниель останавливается и, оглянувшись, машет брату рукой:
– Ну, иди, иди! Кого ты там дожидаешься?!
– Топай, топай! – отвечает Бенно, – я и без тебя дойду до дому.
– Подойди, кому я говорю! – рявкает Аадниель, топнув ногой, – не то я отлуплю тебя прямо тут, среди поля.
– Давай, лупи! Только сперва поймай. Ты вовсе не такой ловкий, как воображаешь!
При этих словах школяр отходит на несколько шагов назад и бдительно следит за братом.
– Подойди же, слышишь! – подзывает брата Аадниель уже с нотками примирения в голосе. – Мне надо кое-что сказать. Подойди, я тебе ничего не сделаю.
– Премного благодарен, господин хороший! Один тычок я уже получил.
– Нет, честное слово, я и пальцем тебя не трону. Просто хочу кое-что сказать. Не дури, ведь я не бандит какой-нибудь. Иди сюда… честное слово.
Братья еще долго препираются в том же духе, находясь на значительном расстоянии друг от друга, наконец, Бенно с опаской приближается к старшему брату, а сам думает: «Как бы он, бестия, не вдарил!» И не дойдя шагов десяти, спрашивает:
– Ну, чего тебе надо? Если начнешь бить, я побегу назад и такой крик подниму, что всё Паунвере сбежится.
– Да ну тебя, олух, я же дал честное слово. Подойди поближе и ответь, зачем тебе рассказывать родителям, что я заходил в дом булочника?
– А зачем ты меня толкнул?
– Да помолчи ты! Ну, двинул я тебе легонько, что тут такого. Вот тебе двадцать копеек – родителям ничего не говори.
– Бросай монету сюда!
– Ты что, сдурел?! Она же в снегу утонет.
Бенно несколько мгновений колеблется, смотрит на деньги в вытянутой руке брата, поворачивает голову в одну сторону, в другую, моргает глазами, затем опасливо приближается. Желание получить обещанное берет верх.
– Возьми же, возьми, дурень, чего ты боишься, – подбадривает Аадниель.
Наконец монета в руках у младшего брата, старший не делает ни малейшей попытки напасть на него.
– Ну, будешь теперь держать язык за зубами? – спрашивает Аадниель.
– Буду, только дай булки тоже.
– Булки? У меня нет булки.
– Врешь! Зачем же ты тогда заходил туда, к булочнику?
– К булочнику… к булочнику… Я… я заходил вовсе не к булочнику. Я…
– Куда же ты заходил? Покажи карманы!
– Смотри, если охота. Там у меня даже и крошек от булки нету.
Видя колебания и растерянность Аадниеля, младший брат внезапно наглеет. Он по-хозяйски шарит в карманах старшего и убеждается, что да – нету, действительно, нету. Но куда же в таком случае Аадниель ходил и по каким делам? Что он вышел из дома булочника – это Бенно сам видел, своими ясными глазами.
– Отстань же, наконец! Ходил, куда мне надо – это не твоего ума дело.
Ты получил двадцать копеек и будь доволен.
Вдруг Аадниелю приходит в голову счастливая мысль, он даже улыбается ей.
– Вообще-то, – он чуть ли не по-дружески опускает руку на плечо брата, – если ты такой любопытный, я могу и сказать. Видишь ли, Бенно, я заходил только в коридор.
– Зачем?
– Заходил подтяжки поправить. Пуговица расстегнулась, брюки сползли – что же мне еще оставалось делать? Не мог же я подтягивать штаны среди дороги.
– А почему ты это скрывал? Отчего не сказал сразу?
– Боялся, – Аадниель криво усмехается, – думал, вы с Виктором снова начнете меня высмеивать. Мне это не по нутру.
– Гм, – произносит Бенно, поглядывая снизу вверх на брата, который при этом смотрит куда-то в сторону. – Гм. А я уже подумал, что ты заходил куда-то в другое место.
– К булочнику, что ли?
– Нет, не к булочнику, не то у тебя было бы что-нибудь в кармане.
– Куда же еще?! – спрашивает старший брат, настораживаясь. – Если не к булочнику, то куда же?
– Туда… К Помощнику Начальника Станции и к Клодвигу.
Бенно опять смотрит на брата снизу вверх и крутит в кармане обретенную двадцатикопеечную монету – хитрый, как чертенок.
– Этого еще не хватало! Чего я там не видал! Ты что, рехнулся?
– Гм… Ну, ты вроде бы разок уже заступался за них.
– Вот дурень! Ну не дурак ли! Каждый человек дожен стоять за справедливость. Если я и защищал их от папашиной брани, это вовсе не значит, будто…
– Ну ладно! Только знаешь что, Аадниель, дай-ка, пожалуй, мне еще двадцать копеек, мне надо купить завтра книгу. Один парень из старшего класса продает, отдаст задешево.
– Врешь! Теперь ты наверняка врешь!
– Хорошо, – Бенно машет рукой, – считаешь, что вру – не давай. Так и быть.
– На тебе еще пятнадцать копеек, только оставь меня в покое. А дома держи язык за зубами – это я тебе говорю.
Братья продолжают путь к дому в молчании. Младший радостно позвякивает своим капиталом и мысленно подсчитывает, чего и сколько сможет он на эти деньги купить. Конфет, пряников, медового напитка, нож с белым черенком у соученика Пераярве… и, поди знай, что еще сверх того. Такой большой суммы у Бенно еще никогда не было. Первая половина дня прошла хуже некуда, зато вторая нежданно-негаданно удалась на славу.
Но, как говорит старая пословица, не хвали день, пока не легла ночи тень.
Едва братья входят в дом, как мамаша Кийр сразу же начинает ставить на стол еду. Но так же «сразу» они замечают, что лица родителей необычайно мрачны. Средний брат Виктор таинственно усмехается.
– Ну, Бенно, – строгим голосом спрашивает старый мастер, – расскажи, как прошел сегодня твой школьный день?
