Под маской - Фрэнсис Скотт Фицджеральд
— И не мечтай, не поженимся! — уверил он ее. — Свой шанс ты уже упустила!
— Ладно, как скажешь, — рассмеялась она.
— Как поживаешь? — Он швырнул в нее подушкой. — Выглядишь прекрасно! Счастлива с этим… с этим кентавром? Он тебя небось хлыстом поколачивает? — Тедди внимательно к ней присмотрелся. — У тебя взгляд изменился, ты теперь смотришься как-то глупее, что ли. Я вот, помнится, старался держать тебя в тонусе, и в тебе от нервов мелькало нечто вроде искры разума.
— Я счастлива, Тедди. Надеюсь, ты тоже.
— Конечно, счастлив! Я работаю. Сейчас договариваюсь с Макдауэлл, а в сентябре будет еще дельце в Карнеги-холле. — Его взгляд стал ехидным. — Что думаешь о моей девчонке?
— Твоей девчонке?
— Ну, о той девушке, которая тебе дверь открыла.
— А я решила, что это горничная, — она покраснела и умолкла.
Он рассмеялся.
— Эй, Бетти! — крикнул он. — Тебя с горничной перепутали!
— И все оттого, что я решила навести чистоту в воскресенье! — ответил голос из соседней комнаты.
Тедди понизил голос.
— Она тебе понравилась? — спросил он.
— Тедди! — Элен качалась на подлокотнике дивана, задумавшись, не стоит ли уйти прямо сейчас.
— А что скажешь, если мы с ней поженимся? — доверчиво спросил он.
— Тедди! — она почувствовала себя оскорбленной; достаточно было одного-единственного взгляда, чтобы понять, что это самая обычная женщина. — Не шути так! Она ведь старше тебя… Не такой уж ты глупец, чтобы лишить себя будущего.
Он ничего не ответил.
— Она разбирается в музыке? — спросила Элен. — Помогает тебе в работе?
— Даже нот не знает. Ты, впрочем, тоже, но у меня самого музыки хватит и на двадцать жен!
Мысленно представив себя в качестве одной из них, Элен чопорно встала.
— Все, что я могу по этому поводу сказать: подумай, каково будет твоей матери и тем, кто тебя любит. До свидания, Тедди!
Он вышел из комнаты вместе с ней и спустился по лестнице.
— Честно говоря, мы женаты вот уже два месяца, — как бы между делом сообщил он. — Она работала официанткой в кафе, куда я ходил обедать.
Элен почувствовала, что сейчас должна испытывать гнев или холодное равнодушие, но подступили лишь слезы уязвленного тщеславия.
— И ты ее любишь?
— Она мне нравится; она хороший человек, и ладит со мной. Любовь — это нечто иное. Я любил тебя, Элен, но это все во мне теперь умерло. Возможно, еще выльется в моей музыке… Когда-нибудь, возможно, я влюблюсь в другую женщину, а может, никого никогда больше не полюблю. До свидания, Элен!
Это заявление ее тронуло.
— Надеюсь, ты будешь счастлив, Тедди! Приходи на свадьбу вместе с женой.
Он невнятно поклонился. Когда она ушла, он задумчиво вернулся к себе.
— Это та самая кузина, в которую я был влюблен, — сказал он.
— Правда? — простое ирландское лицо Бетти осветил интерес. — Она красивая.
— Но со мной она не смогла бы ладить, как это удается тебе, добрая крестьянская душа!
— Ты только о себе и думаешь, Тедди Ван-Бек!
Он рассмеялся.
— Это точно, но ты ведь все равно меня любишь, верно?
— Да уж, та еще морока.
— Ну и ладно. Я тебе еще припомню, когда снова станешь молить о поцелуе! Если бы дедушка узнал, что я женился на «болотнице»[37], он бы в гробу перевернулся. А теперь уходи и дай мне закончить работу.
Он сел к пианино; за ухом у него торчал карандаш. Выражение лица у него сразу стало решительным, собранным, а взгляд с каждой минутой становился все более напряженным, пока не заледенел, будто слившись вместе со слухом. И тут же с его лица исчезли все признаки беспокойства, нарушившего умиротворенную атмосферу воскресного утра.
II
На краю поля в автомобиле сидели миссис Кассиус Рутвен с подругой, их вуали от ветра развевались за шляпками.
— Молодая женщина играет в поло, в бриджах! — вздохнула миссис Рутвен. — И это дочь Эми Ван-Бек! Когда Элен организовала своих «Амазонок», я думала, что они ограничатся юбками с разрезами. Но ее муж, по всей видимости, нисколько не возражает — вон он стоит, и только радуется! Хотя, конечно, им всегда нравится одно и то же…
— У них обоих безупречные манеры, — благодушно произнесла вторая дама, подразумевая, что признает их себе ровней. — На них поглядеть — и не поверишь, что что-то пошло не так…
Она имела в виду ошибку, которую совершил Стюарт в панике 1907 года. В наследство от отца Стюарт получил рискованную ситуацию и принял неверное решение. Честь его не подвергалась сомнению, и все друзья остались на его стороне, но свое влияние на Уолл-стрит он утратил, как и свое небольшое состояние.
Сейчас он стоял в группе мужчин, с которыми собирался играть, примечая детали, о которых надо рассказать Элен после игры: ей не хватало динамики и несколько раз в важных моментах ее лошадь без всякой необходимости оказывалась чересчур далеко. Ее пони были медлительные — ну, чего еще ждать, когда играешь на арендованных лошадях — но, тем не менее, на поле она была лучшей, а в последнюю минуту так отбила мяч, что вызвала всеобщие аплодисменты.
— Умница! Вот умница!
Стюарту была поручена неприятная обязанность объявить женской команде, что игра их на сегодня окончена. Они начали на час позже, и команда мужчин из Нью-Джерси уже заждалась своего времени; он уже чуял неприятности, когда пересек поле, подъехал к Элен и пустил лошадей шагом к стойлам. Жена выглядела великолепно: щеки разрумянились, глаза ликующе блестели, дыхание быстрое, взволнованное. Он решил не спешить.
— Отлично сыграла тот последний удар! — сказал он.
— Благодарю! Чуть руку не вывихнула. А как вообще? Сегодня вроде неплохо идет?
— Ты самая лучшая!
— Знаю.
Он подождал, пока она спешилась и передала пони конюху.
— Элен! Кажется, я нашел работу.
— Какую же?
— Ну, торопиться не будем, надо еще хорошенько подумать. Гас Мейер предлагает мне стать управляющим на его конюшне. Восемь тысяч в год.
Элен задумалась.
— Жалованье хорошее; и бьюсь об заклад, ты сможешь вывести ему неплохих скакунов.
— Главное тут, конечно — мне нужны деньги; у меня тогда будет столько же, сколько и у тебя, и жить станет полегче.
— У тебя получится столько же, сколько и у меня, — повторила Элен. Она почти пожалела, что ему больше не понадобится ее помощь. — Но ведь это Гас Мейер! В чем подвох? Видно, он хочет от тебя поддержки?
— Скорее всего, — прямо ответил Стюарт, — и, если у меня получится помочь ему занять место в нашем обществе, я это сделаю. Собственно, сегодня вечером он уже
