Лайош Мештерхази - Реквием по выдающемуся таланту
Конечно, советы эти не приняли бы всерьез даже те, кто их давал. Или боялись пропустить дискуссии, или – как Отто – из-за множества текущих дел, обсуждений, заседаний; все обнаруживалось что-то, до завершения чего необходимо было отложить отпуск.
Вот и теперь: Будапештпроект как раз с чем-то слили, столица и окрестности получили единое учреждение – Будапештокрпроект. Директором его уже был не Пехене. Пехене пошел на повышение. Была разработана программа Госкомитета по градостроительству, в отношении кадров было пока известно лишь одно: председатель – Отто Селени. Конечно, и программа находилась еще в подвешенном состоянии, не хватало согласия Совмина. На повестке дня Совмина стояло много других, более срочных или менее важных дел. Вопрос о программе Госкомградстроя был достаточно важным, чтобы обсудить его серьезно, но не был таким уж срочным.
С отпуском можно тянуть и тянуть, с зубной болью долго не протянешь. Отто до сих пор не страдал зубами – и потому сейчас терпел, принимая болеутоляющее, такие мучения, от которых другой уже давно побежал бы к врачу. Наконец не выдержал и Отто. Секретарша порекомендовала хорошего стоматолога, адъюнкта. Даже договорилась по телефону, чтобы шефа приняли без очереди. И машину вызвала. «Поезжайте, товарищ Селени, до обсуждения проекта как раз успеете. И знать забудете, что такое зубная боль. Пожалеете, что зря терпели целую неделю».
Выдернуть зуб – дело действительно не ахти какое. Инъекция подействовала быстро, небо и язык превратились как бы в кусок арбуза, долго лежавший в холодильнике. Адъюнкт долго прилаживался («рабочий зуб, с четырьмя корнями»), но вскоре все четыре корня вышли как миленькие. «Типичная деформация на почве гранулемы», – показал врач. Кровотечение останавливалось медленно. Селени нервничал, боясь опоздать к заседанию, да и адъюнкт спешил: приемная была полна больных. «Тампон держите на ранке! Не сосите, не полощите! Сегодня – только размятая пища, несколько дней жуйте на другой стороне». И еще раз повторил странное выражение – «рабочий зуб». «Надо будет заменить. Приходите дней через десять – двенадцать. Посмотрим соседние зубы, поставим мост».
Десять – двенадцать дней превратились в три недели. Слишком много навалилось вопросов по ликвидации, по слиянию, предварительные переговоры со всякими высокими инстанциями о структуре и функциях Госкомградстроя. Это еще, пожалуй, не та самая «взлетная полоса», но все же. А может быть, окажется и «полосой»…
В Союзе, кажется, все перевернулось вверх дном. На заседании правления, продолжавшемся четверо суток, Контру сначала кооптировали, затем избрали в президиум. Дело приобретало такой оттенок, что Контру избрали лишь для того, чтобы провалить Селени. В довершение ко всем событиям на сцене вдруг появился Жюльяр. Как ни в чем не бывало сошел с поезда на Восточном вокзале, с двумя чемоданами – будто из отпуска вернулся, – сел в такси и приехал на свою квартиру в Буде. Мать и сестру он известил заранее. Принял ванну, выспался; на другой день, суховато-элегантный, прогулялся по городу, пообедал в «Карпатии», потом зашел в Союз. Люди смотрели на него, как на привидение. «Это ты?… Разве ты не эмигрировал?!»
Жюльяр и тут сумел обыграть положение. В ответ он поднимал брови и пожимал плечами.
– Вы в своем уме? Эмигрировал? Я?! Да мне и дома-то невтерпеж!
Через три недели секретарша снова заставила Отто поехать в клинику, не могла уже смотреть, как мучается шеф. А ведь он все предписания соблюдал, даже полоскал рот настоем ромашки: ранка все не заживала. Даже будто увеличивалась. Да-да. Конечно, язык увеличивает то, что во рту, но Отто определенно чувствовал, на месте, где были четыре корня, теперь зияет настоящая язва, чуть не в полдесны.
Врач долго изучал его рот, потом написал записку. «Пойдете с этим в лабораторию! Сестра вас проводит». На другой день он сам позвонил секретарше: «Пусть товарищ Селени зайдет ко мне. Я очень хотел бы повторить анализ».
На основе повторного анализа консилиум, поставил безапелляционный диагноз: лейкемия.
Много чего болтали люди по этому поводу. Говорили даже, что, мол, как раз вовремя. Мало кто знал – может быть, и вообще никто, – что, например, вопрос о его назначении стоял в Совмине очень даже благополучно. Или что в первые же дни его посетил в больнице Жюльяр – конечно, вместе с Контрой. Они предложили ему вместе работать в новом комитете. И Отто принял это к сведению, не удивившись и не растрогавшись. Так и должно быть. Жюльяр же, который уже заручился обещанием министра на этот счет, спрятал свою растроганность в очередном bon mot: «Ничто не меняется, кроме орфографии. Кое-кто считал, что возможно такое: Селени contra Жюльяр, потом – Жюльяр contra Селени. Теперь все узнают новый вариант: Селени, Контра, Жюльяр». И принес бутылку «Шатенеф дю Пап».
Позже Отто уже знал, что с ним. Судьба и медики были к нему благосклонны, мучился он недолго. То есть недолго применительно к лейкемии. Так что время, чтобы поразмыслить над жизнью, у него было.
Над своей жизнью, которая на этой ступени перехода к безличному состоянию, пожалуй, утрачивает право на притяжательное местоимение. И становится просто жизнью. Или даже – Жизнью.
Жизнью, которой на его долю выпало тридцать девять лет. Гете – восемьдесят три. А Шенгерцу[28] – только тридцать семь. Святой Маргарите[29] – двадцать девять, Петефи и Китсу – неполных двадцать семь.
То есть каждому достается не так уж много жизни.
И никто не знает, принадлежит ли ему завтрашний день. R.I.P.[30]
Примечания
1
То есть: никогда не примиримся с последствиями Трианонского пира – реакционный лозунг хортистской военщины.
2
То есть грамматика, диалектика, риторика – элементарный цикл (тривиум) свободных искусств, изучавшихся в римской школе.
3
Район Будапешта в западной части Буды.
4
Имеется в виду, очевидно, месса И.-С. Баха.
5
Шулек Р.– венгерский архитектор второй половины XIX века. По его проекту собор св. Матяша был перестроен в духе неоготики. Он же автор Рыбацкого бастиона.
6
Осман Жорж – был префектом департамента Сены, а не мэром Парижа.
7
Кечкемет – один из периферийных центров Венгрии.
8
Имеется в виду больница св. Рокуса (теперь больница им. Земмельвейса).
9
Иожеф – наместник Габсбургов в Венгрии в первой половине XIX века. Укрепляя власть Австрии, в то же время покровительствовал некоторым прогрессивным тенденциям в жизни Венгрии, главным образом в экономике и строительстве.
10
Иштван Загон – драматург, журналист, весьма популярный в 20-х годах XX века.
11
Гардони Г. – венгерский прозаик начала XX века, автор исторических романов. Круди Д. – прозаик того же периода.
12
«Закрытое число» (лат.). В старой Венгрии существовала практика ограниченного приема в высшие учебные заведения и в государственные учреждения представителей национальных меньшинств.
13
«Материал и ритм» – по-венгерски «Аняг эш ритмуш», аэр – воздух (греч.).
14
«Ланча» («Lancia») – марка автомобиля.
15
Недостающий слог, взятый отдельно, означает «дрянь», «дерьмо».
16
«Баухауз» – Высшая школа строительства и художественного конструирования, учебное заведение и архитектурно-художественное объединение в Германии в 1919–1933 годах.
17
Всевенгерский профсоюз строительных рабочих.
18
Реакционная организация, проводившая идеологию фашизма в Венгрии.
19
Йожи – уменьшительное от Йожеф (то есть Иосиф).
20
Тринитротолуол, или тротил, тол.
21
Северная Венгрия – то есть Словакия. В 1938, затем в 1941 году хортистское правительство Венгрии захватило часть Словакии и Трансильванию.
22
Тихая ночь, святая ночь… (нем.)
23
«Парады» – марка минеральной воды.
24
Сентлершц – небольшой городок на юге Венгрии. Глорьетта (павильон, беседка) не известна как архитектурный памятник. Скорее всего она упоминается автором как воплощение безвкусия и претенциозности (об этом говорит, в частности, французское название этого сооружения).
25
Вениамин (библейский персонаж) – младший из двенадцати сыновей Иакова.
