Роберт Стоун - В зеркалах
Матросики отмахнулись, и он, оборвав свою пылкую речь, едва не столкнулся у дверей с Джеральдиной. Она хотела проскользнуть мимо, но он проворно заступил ей дорогу.
— Ты что, рыбка? Чего ты хочешь? Я тебе помогу, я — отдел рекламы.
Он стоял почти вплотную к ней, но смотрел не на нее, а как-то мимо. Он порядочно взмок.
— От вас было объявление в газете насчет девушек?
— Это ты — девушка? — удивился он и, закинув голову, внезапно закатился скачущим смешком. — Ну само собой, ну само собой. О’кей, бутончик, заходи, поговоришь с мистером Чефалу. Давай, давай заходи. Не стесняйся, птичка моя, марш вперед! — Он вошел вместе с нею, держа ее за локоть двумя пальцами.
В баре было так темно, что она могла разглядеть только часть стойки, куда с улицы падало солнце. Над полками, где стояли бутылки, тускло горели светильники в виде подковы, а чуть подальше мерцали блестки на занавесе, обрамлявшем маленькую темную эстраду. Три девушки, которых Джеральдина не могла как следует рассмотреть, сидели у стойки с бокалами в руках.
— Чефалу еще тут? — спросил отдел рекламы.
— Тут он, — отозвалась одна из девушек.
Откуда-то из темной глубины возникли высокий молодой человек в узеньком полосатом галстуке и низкорослый лысеющий мужчина в синем костюме.
— Вот девушка с проблемой, мистер Чефалу, — сказал потеющий зазывала.
Мистер Чефалу даже не взглянул на него.
— Какого черта ты прешься сюда, — сказал молодой человек. — Твое дело — стоять на тротуаре и зазывать гостей, а мы и без тебя как-нибудь управимся.
Отдел рекламы захихикал и вышел из бара.
— Девушка с проблемой, — произнес мистер Чефалу. — Иди-ка сюда, девушка с проблемой.
Джеральдина пошла за ним в темноту, к какому-то столу. Яркий, жесткий свет голой лампочки прорезал темноту и раздвинул ее в стороны. Джеральдина сощурилась и, взглянув на мистера Чефалу, увидела на правой его щеке три извилистых шрама, которые начинались у виска и дугою шли до угла рта. Они были шире, и глубже, и длиннее, но в общем совсем такие же, как у нее на лице.
Мистер Чефалу легонько притронулся к ее подбородку мягкой прохладной ладонью и повернул ее лицо к свету.
После секундного молчания он тихо свистнул сквозь зубы.
— Ты гляди, — сказал он молодому человеку с горькой, почти доброй улыбкой. — Каково, а? Ты видел что-нибудь подобное?
Молодой человек угрюмо мотнул головой. Мистер Чефалу отнял руку от ее подбородка и потрогал свою щеку:
— У нас с тобой есть что-то общее, а? Ты и впрямь девушка с проблемой.
— Машина попала в аварию, — пояснила Джеральдина.
— Стань-ка сюда, — сказал молодой человек, подводя Джеральдину еще ближе к свету и вместе с мистером Чефалу разглядывая ее рубцы.
— Да, — сказал мистер Чефалу. — Знаю. Я там тоже был. В той самой машине.
— Ищешь работу? — спросил молодой.
— Да, сэр, — ответила Джеральдина.
— Ты вот что, — сказал молодой, — ты подымись по лестнице, там в конце коридора кабинет. Подожди меня минутку, я приду, и мы потолкуем насчет работы.
Через небольшое помещение, где рядами стояли круглые столики, накрытые скатертями, он провел ее к пыльным дощатым ступенькам. Поднявшись, она очутилась в узком коридоре с окошком в скошенном потолке и тремя-четырьмя дверьми. За какой-то дверью слышалось тихое пение.
— Эй! — окликнула Джеральдина.
Пение смолкло. Джеральдина открыла крайнюю дверь и увидела синюю комнату с пушистым небесно-голубым ковром на полу и окном, плотно закрытым темными шторами. Там стояло кресло, белый комодик и кровать; простыни и наволочки на ней были черные, из дешевой лоснистой ткани. Джеральдина вошла и провела рукой по подушке — ткань была мягкая и легкая, как шелк. Подняв глаза, она увидела в дверях пожилую темнокожую женщину со шваброй; женщина глядела на нее без всякого удивления.
— Тут требуются девушки, — сказала ей Джеральдина.
— Вот как? — отозвалась уборщица.
— Наверно, в нижний ресторан, да?
Уборщица окинула ее удивленным, испытующим взглядом: «Охота тебе, девушка, передо мной-то выламываться».
— Нет, мэм, — ответила она, — не в нижний ресторан.
По лестнице подымался молодой человек в узеньком галстуке; уборщица быстро ушла вглубь коридора.
— Вообще-то, — сказал молодой человек Джеральдине, — я не этот кабинет имел в виду.
Оглянувшись, он вошел в комнату. Джеральдина молча следила за ним глазами.
— Значит, хочешь поговорить насчет работы, верно?
— Верно.
— Ладно, — сказал он. — У нас внизу девушки либо обслуживают гостей за стойкой, либо выступают на сцене, потом развлекают гостей в баре. Тебе это не подходит, верно я говорю? То есть после той аварии тебе не очень приятно быть на людях, так?
— Так, — подтвердила Джеральдина.
— У меня такое чувство, что у нас ты можешь найти свою фортуну. Хочешь знать почему?
— Хочу, — сказала Джеральдина. — А почему?
— Ну так вот, сама понимаешь, каждому надо пробивать себе дорогу, каждому надо заработать на жизнь, и тебе, и мне, и всем прочим тоже, верно? Я что хочу сказать: другой раз что подвалит, то и хватаешь. Ты сама хлебнула. Нечего тебе объяснять. Так вот, значит, я пока что тут, у мистера Чефалу, а ты ищешь место, и нам обоим приходится брать, что дают. Но вот я глядел на тебя там, внизу, и сейчас гляжу, — по-моему, ты девушка напористая и с головой. И мне это по душе, — понимаешь, о чем я? Когда работаешь по части развлечений, начинаешь ценить такие свойства. Сдается мне, что ты крепко подумываешь о карьере. Верно я говорю?
— Скажите лучше, что я ищу работу, — ответила Джеральдина. — Это будет вернее.
— А как же! — сказал молодой человек. — Ясно, ты так думаешь, потому что у тебя есть воля и голова на плечах. Ты знаешь, что надо же с чего-то начать. Верно? Ну, так я тебя выведу на прямую дорожку. Я ищу девушку — не дешевку какую-нибудь, а девушку, которая, как я понимаю, в нашем деле может далеко пойти. Если бы нашлась стоящая девушка, я бы так все сварганил, чтоб нам вместе разделаться с этим зачуханным клубом. Найди я такую девушку, она бы не пожалела, если б немного со мной покрутилась. И у меня такое чувство, что этой девушкой можешь быть ты.
— Ни о какой такой карьере я не думала, — сказала Джеральдина. — Я думала, может, вам нужна подавальщица или барменша. Но, кажется, вам не нужно, да?
— Брось придуриваться, — сказал молодой человек. — Такую, как ты, я и искал. У меня такое чувство. Но, понимаешь, надо тебе немножко побыть у нас, иначе как его проверишь.
— Немножко побыть у вас — и что делать?
— Ну, развлекать на этом этаже. Загребешь хорошие денежки — все будет честь по чести. И я бы о тебе заботился, будь уверена. Понимаешь, мы бы здесь малость поработали, а когда ты будешь в полной форме, мы перекинемся на что-нибудь получше. Поняла?
— Спасибо большое, — сказала Джеральдина. — Но, пожалуй, мне все-таки придется поискать что-то другое, потому что, видите ли, я просто хочу работать подавальщицей или кем-нибудь там…
С ними всегда нужно повежливей. Они такие обидчивые, от них можно чего угодно ждать, если пошлешь их подальше, когда они умасливают тебя своей брехней.
— Ты чего? — удивился молодой человек. — Думаешь, охмуряют тебя? Не знаешь ты, кто тебе друг, вот что.
— Слушайте, мистер, — сказала Джеральдина, — я стараюсь сберечь ваше время, а вы мне не даете. — Она вздернула подбородок и повернула к нему правую щеку. — Вы же видели. Кого же вы думаете посылать сюда развлекаться? Не я вовсе вам нужна.
— Ну, знаешь, не скажи, — галантно возразил молодой человек. — Это никакой роли не играет. Некоторым от этого ты еще больше придешься по вкусу, понятно?
— Я не хочу у вас работать, мистер. Развлечения меня не интересуют, и, вообще, такими делами я не занимаюсь.
— Да? А что ж ты будешь делать? На что ты еще способна? Сама небось понимаешь, если тебе охота каждый день кушать, то лучше оставайся у нас. Податься тебе некуда, ты меня поняла? Это я тебе говорю, потому что вижу: город тебе незнаком, а мне неприятно смотреть, как девушка сама себе роет яму.
— Мне совершенно не о чем беспокоиться, — сказала Джеральдина. — Тут целый день все только и заботятся, что о моих интересах.
— Смотри, попадешь в беду.
— В общем, я пошла, — сказала Джеральдина. — Вы мне дадите уйти?
— Да кто тебя держит? Катись к черту. И не вздумай промышлять в нашем районе, — крикнул он вслед, когда она спускалась по ступенькам. — Поймаю — здорово рассержусь!
Она вышла, пересекла Шартр-стрит и зашагала к реке. Низкое багровеющее солнце полыхало на балконах верхних этажей, внизу, на улицах, сгущались тени. За углом Декатур-стрит ей попался на глаза бар, где было светлее и чище, чем в других; она на секунду остановилась, откинула упавшие на лоб волосы и вошла.
