Кодзиро Сэридзава - Книга о Человеке
Названия эпох Тайсё и Сёва также, по всей видимости, имели какой-то смысл, но к тому времени я уже вырос и не признавал ничего, что расходилось бы с принципами рационального мышления, поэтому совершенно не интересовался подобными вопросами. Итак, ныне наступила эпоха Хэйсэй.
Бог-Родитель Великой Природы заранее назвал годы правления нынешнего императора эпохой Хэйсэй, выражая желание выровнять мир, чтобы дать людям, Своим чадам, идеал «жизни, полной радости». В самом деле, прошло полгода и, пусть частично, божественное желание было исполнено, и дабы продемонстрировать это Своим чадам. Он велел смотреть одиннадцатого ноября телевизор.
Благодаря этому в указанный день все мыслящие люди на Земле были поражены, узнав посредством телевизионной трансляции о великом мировом событии, превосходящем самое смелое воображение. И после еще много дней не могли оторваться от телеэкрана, глядя, как после падения Берлинской стены начиная с Восточной Германии и все другие страны Восточного блока одна за другой благодаря восстанию свободолюбивого народа превращались в демократические страны…
Я тоже принадлежу к людям цивилизованного мира, и с нынешнего нового года я почувствовал в себе перемену, как будто воспрял духом. Однако я себя приструнил, устыдившись и сочтя свой неуемный восторг за признак самодовольства и высокомерия. Все же, думая о гении Жаке, пребывающем в Истинном мире, я стал серьезно размышлять о том, возможна ли и на нашей земле такая жизнь, как у людей Истинного мира. И какой должна быть эта жизнь? — вот о чем я более всего жаждал узнать.
И однажды в начале марта я с радостью осознал, что это значит — жить так, как живут люди в Истинном мире.
Больше всего я люблю токийскую зиму. Много погожих дней, дожди редки, небо почти все время голубое, воздух сухой, самочувствие отличное. Однако в этом году, начиная с января, наступила, что называется, «гнилая зима», ясных дней было мало, небо постоянно хмурилось, часто шел дождь. С февраля зарядили ливни, точно наступил сезон дождей, солнце ни разу не показывалось. Я даже не выходил в сад.
Несмотря на затяжные дожди, в кабинете было вполне сносно, поскольку, благодаря комнатному обогревателю, воздух оставался сухим, но, глядя в окно на серое небо, я беспрестанно молился, обращаясь к солнцу:
— Разорви облака, дай свет!
Но молитвы не были услышаны.
Наступил март, но погожие дни не наступили, я уже смирился, как вдруг неожиданно выдалось ясное утро, засияло солнце.
Утром, поработав около часа, я решил принять солнечную ванну и вышел в сад. Прежде всего поприветствовал старшину сада — магнолию, но она не отозвалась. И тут у меня возникло странное чувство. Я смотрел на ее ветви отстранение, точно передо мной было другое дерево. Такое же величественное, такое же гордое, но в нем появилось что-то необычное — магнолия молчала. Мне показалось, что и во мне самом что-то изменилось. Другими словами, мне показалось, что сад — больше не мой сад. Я был поражен.
— Вы не напрасно удивляетесь, — обратилась ко мне старая слива, растущая у главного входа.
Я подошел. На ней уже распустилось несколько цветков.
— Среди деревьев в саду, как в последнее время и в мире людей, произошла революция, они вернулись к Природе, есть чему удивиться.
— Революция среди деревьев?
— Да. Деревья тоже уже не те деревья, что были прежде. Как вы знаете, человеческое сообщество за эти пару лет стало лучше. Нынче второй год эпохи Хэйсэй, говорят, во второй половине года Великая Природа сделает мир людей счастливее. Но прежде мы, деревья, принадлежащие миру Природы, должны стать более естественными, а для этого нам необходимо произвести у себя революцию.
— Что все это значит? Ничего не понимаю! Что произошло, расскажи по порядку.
— Знаете ли вы, уважаемый, что позади каменного фонаря «Каннон — святая Дева Мария» растет самшитовое дерево? Вы ведь, выходя в сад, ни разу на него не взглянули, ни разу с ним не заговорили.
— Самшитовое дерево? Что еще с ним?
— Это долгий разговор, поэтому поставьте-ка шезлонг на солнышко и, принимая солнечную ванну, выслушайте мой рассказ.
Я послушно сел рядом со сливой на солнце, и, греясь в солнечных лучах, приготовился слушать.
По ее словам, самшитовое дерево, высота которого достигает четырех метров, формой своей кроны напоминает так называемые декоративные деревья, поэтому я к нему и не проявлял особого интереса, но оказывается, его возраст больше четырехсот лет! Когда-то в Восточном Нагано, от нынешнего холма Касюэн до слияния рек, тянулась одна непрерывная возвышенность, там-то и посадили давным-давно этот самшит и тщательно за ним ухаживали. В конце Тихоокеанской войны все человеческие жилища на возвышенности в результате налетов американской авиации были уничтожены огнем, но самшит уцелел. Позже владелец этой земли распродал ее по частям, самшит стал помехой, и старый садовник, жалея, что дерево выкорчуют, временно перенес его в свой маленький садик. Он-то и посадил бесплатно этот самшиту меня за фонарем, когда я выстроил на месте пепелища свой новый дом.
Обычно деревья платят за благодеяния Природы распускающимися весной цветами, принося осенью плоды. Самшит не может похвастаться плодами, зато его всегда густая листва выделяет большое количество кислорода, помогая жизни окружающих деревьев, — так он старается отблагодарить Природу.
Прошло уже сорок лет, как самшит был пересажен в мой сад, но он никогда не пытался выделиться среди своих товарищей. Простирая ветви над оживленной дорогой, он защищал все вокруг от выхлопных газов, охранял своих друзей и при этом ни разу не напрашивался на благодарность. Поэтому никто из садовых деревьев не обращает на него внимания и даже не замечает его существования. Видимо, и я, полагает слива, по этой причине никогда его не замечал.
Однако, с наступлением эпохи Хэйсэй, точно так же как в мире мыслящих людей, произошла духовная революция, растительный мир возвращается к истинной Природе, и заслуги самшита в моем саду получили всеобщее признание, более того, в Природе установился порядок, и деревья стали почитаться в соответствии со своим возрастом.
Слива, которой двести тридцать лет, вторая по старшинству после самшита, а вот магнолии, несмотря на ее величественный вид, всего каких-то сорок пять лет, поэтому она теперь сильно стыдится, что возгордилась, хотя по своим данным не годится в старшины сада, и старается держаться в тени. Все без исключения деревья сада всем довольны и счастливы, с радостью приемля благодать Природы. Поэтому в саду всегда такой покой, к немалой радости птиц…
— Вы только посмотрите. Как дивно прекрасны солнечные лучи! С какой радостью их принимают мои товарищи! Для нас это и есть идеальная «жизнь, полная радости»!..
Услышав столь неожиданные речи, я привстал в шезлонге, и сердце мое затрепетало в сиянии Природы.
— Взгляните на пальму, растущую по соседству с магнолией. Как величественно она вознеслась, раскинув густые листья, похожие на большие веера, разделенные по краю, точно пальцы руки! Магнолия постоянно просила вас спилить эту, по ее словам, дикарку. Хорошо еще, что вы отвечали молчанием… Когда это место пришло в запустение, по счастливой случайности ветер занес сюда семя пальмы, благодаря чему возросло это прекрасное дерево, ставшее ныне гордостью сада. Теперь никто уже на него не жалуется, и оно вместе со всеми нами наслаждается «жизнью, полной радости». Я уж не говорю о других моих товарищах. Все мы в покое наслаждаемся благодатью Природы. Ибо каждый из нас знает, что от Природы получил свою жизнь.
Я поднялся. Истоптанная трава была еще пожухлой, но, пробиваясь сквозь нее, одуванчики уже раскрывали свои белые цветы.
— «Затоптанный, расцвел одуванчик, такова наша жизнь»… Не читали ли вы, уважаемый, этих стихов? Одуванчик силен. Там, куда вы, люди, обычно не заходите, в правой стороне сада, цветут не только белые, но и желтые его цветы.
Я направил свои стопы туда. Еще безлистые одуванчики там и здесь возносили белые и желтые цветы, ловя лучи солнца. Безымянная мелкая травка трепетала множеством крохотных лиловых цветочков. Под сенью магнолии в зарослях подбела пробилось несколько молодых ростков.
И при этом в нашем саду покой — вот она, Природа. С этими мыслями я направился к самшиту.
В самом ли деле он так стар? Мне, несведущему в деревьях, трудно было в это поверить. Старый садовник, высаживая самшит, не сказал мне о нем ни слова. Я просил его найти саженец магнолии, может быть, поэтому он, смущаясь, счел, что об этом дереве говорить не стоит. Несчастный самшит! Сколько ему пришлось вытерпеть здесь, у самой дороги!..
Я обратил внимание на стоящий под сенью самшита каменный фонарь «Каннон — святая Дева Мария» и, поклонившись, вновь взглянул вверх, на дерево. И вспомнил, как меня удивило, что старый садовник установил в саду этот фонарь.
