На вашем месте. Веселящий газ. Летняя блажь - Пэлем Грэнвилл Вудхауз
Мелко дрожа при мысли о хлысте, Адриан приготовился встретить судьбу, когда с тропинки прокричали:
– Эй вы, Булпит!
Жизнь чуть затеплилась в окоченевшей оболочке. Да, все висит на ниточке, но худшего пока еще не случилось. Кто бы ни стоял за дверью салона, это не сэр Бакстон. Гневный голос баронета легко узнать, если его хоть однажды услышишь. Кричал с тропинки «Эй вы, Булпит!» именно он.
Многие, пожалуй, оскорбились бы, обратись мы к ним в такой манере, но таинственная личность на палубе не выказала признаков досады. Откликнулась она жизнерадостно и даже сердечно.
– Здорово, милорд! Какой денек, а?
– Денек, еще чего! И перестаньте называть меня лордом! Я – баронет!
– Да разве баронет – не лорд?
– Ничего похожего!
Лабиринты британской системы титулов живо заинтересовали человека, отозвавшегося на имя «Булпит». В голосе его сквозила неподдельная жажда знаний:
– А в чем разница?
Вопрос рассердил баронета.
– Слушайте, вы, Булпит! – взревел сэр Бакстон. – Я пришел не за тем, чтоб беседовать о титулах! Где Пик?
– Тут где-то болтается!
– Давайте его сюда!
– Зачем?
– Хочу отхлестать как следует.
Неприятная оцепенелость, уже испытанная в саду «Гусака и Гусыни», вновь охватила Адриана. Час пробил. Высшая точка или, наоборот, сердцевина ситуации достигнута, решается его судьба. Страшно дрожа, Адриан затаился – уступит Булпит или будет стоять твердо?
Булпит стоял твердо.
– Прям, сейчас! Выдумали тоже, а еще баронет! Баронеты, – справедливо указал Булпит, – должны пример подавать, а не колотить молодых парней. Чем он виноват, что влюбился?
Подобный упрек сконфузил бы самого жестокосердного аристократа, но в сэре Бакстоне раздражение вспыхнуло с новой силой.
– Кончайте околесицу городить, – заорал он. – Бросайте трап!
Слово «трап» на секунду озадачило Адриана, но он тут же вспомнил хлипкие деревянные досочки, которые связывали «Миньонетту» с сушей. Расчудесный и загадочный Булпит с находчивостью, делавшей ему честь, явно осуществил операцию, которая у моряков называется «отдать концы».
Что и доказал его самодовольный ответ:
– Нет уж! Если так приспичило, придется прыгать.
Целиком ответ сэра Бакстона было не разобрать, от полноты чувств слова сминались, но Адриан уловил, что именно этот подвиг тот и вознамерился осуществить. Он опять тревожно замер – что же предпримет теперь его спаситель?
Тревоги оказались пустыми. Противником Булпит был достойным.
– А прыгните – огрею!
– Что?!
– По голове. Вот этим стулом.
– Не посмеете!
– Еще как посмею!
– А я подам в суд за нападение.
– А я вас в тюрьму упеку за вторжение в чужой дом.
За этой репликой наступила тишина. Сэр Бакстон, видимо, растерялся.
– Это с какой же стати?
– Я законы знаю. Пароход – все равно что дом. Вломитесь сюда – значит, вы взломщик.
– В жизни не слыхал такой чепухи… Пароход-то мой!
– Прям, сейчас! Мой. Я – арендатор. Так что поосторожнее, а то огрею!
Дуэль двух интеллектов завершилась. В смелости сэр Бакстон не уступал льву и, конечно, не из страха перед стулом решил сдаться, оставив поле боя за врагом.
Сразили его юридические осложнения. Не убоявшись врага в сверкающих доспехах, он, как все почтенные британцы, спасовал перед законом. Чем навлекать на себя преследования и возмещение ущерба, сэр Бакстон предпочел вложить хлыст в ножны.
Подобно многим баронетам, потерпевшим поражение в романах и драмах прошлого века, он утешал себя мыслью, что день его еще наступит. Или не утешал. Но отступил, задумчиво сшибая луговые цветы кончиком хлыста, которому намеревался найти лучшее применение. А Булпит, разгоряченный моральной победой, опустил стул и открыл дверь салона.
– Ушел, – сообщил он, догадавшись, что именно по этому пункту его гость ждет сообщений. – Да-с, сэр. Достало ума отступить.
Булпит рассматривал Адриана не просто с добротой, а с искренним восхищением. Не зная, какие мотивы пригнали того в опасную зону, он предположил, что это – непобедимая тяга к Джин, и одобрил его. Сентиментального клейщика умиляла мысль о нищем поклоннике, готовом на риск ради встречи с возлюбленной. Адриан предстал перед ним в образе Ромео.
Угадывая, что героя еще немного трясет, Булпит направился к шкафу, достал бутылку и, прежде чем приступить к расспросам, налил щедрую порцию. Пока Адриан, захлебываясь, глотал вино, он осведомился:
– Как это вас угораздило нарваться на милорда?
Адриан вкратце пересказал сцену в саду. Булпит покачал головой. Восхищаясь мужеством собеседника, он осуждал его опрометчивость.
– Зря вы вот так, в открытую. Могли бы сообразить, что наш милорд прознает и пустится на охоту. Шпионы у него так и кишат всюду. Ладно, теперь все в порядке. Тут ему вас не достать. Слыхали нашу перебранку? Так вот, я это всерьез. Попробовал бы он прыгнуть. Точно огрел бы, да-с, сэр! Дрались мы и стульями. И бутылками, – заключил Булпит, и глаза его подернулись дымкой при воспоминании о золотых денечках.
Адриан вспомнил, что еще не поблагодарил своего спасителя, но тот небрежно отмахнулся.
– А, ерунда! Я же сказал нашей Джин, я – за тебя. Это она меня просветила насчет твоих неприятностей. Видел, видел, как ты ее целовал. Она и сказала мне, что собирается за тебя замуж. Я – ее дядя.
Глаза у Адриана округлились. Снадобье, которого он хлебнул, оказалось крепким, и он не был уверен, точно ли расслышал.
– Дядя, из Америки. Матери брат. Наверное, удивляешься, чего я тут, на судне, а не живу в ихнем доме. Понимаешь, у нас… это… трения. Позже объясню. Не хотят они меня привечать. Еще хлебнешь?
– Нет, спасибо.
– Точно?
– Нет, нет, правда. Спасибо.
– Ладно, все равно больше нету. Последняя бутылка была. Да, Имоджин призналась, что ты ее ухажер. А потом я подслушал, как один парень тебе рассказывал, что наш милорд гоняется за тобой с хлыстом. Так что все факты мне известны. Племянница у меня – высший сорт. Кто ей нравится, тот мне друг. Живи тут, сколько влезет.
– Очень любезно с вашей стороны.
– Ладно, ладно. Я – за тебя. Это надо же, не побоялся приехать, только бы с ней повидаться! Знал ведь, как опасно…
Адриан смекнул, что надо подыграть. Гостеприимство свое Булпит предлагает нареченному Джин. Стоит ему догадаться, что надо бы добавить «бывший», и вход в убежище закрыт. А уходить нельзя, пока не повидался с Табби.
– Ну, что вы! – скромно отозвался он.
– Сказано, шик-блеск! Ладно, я тебя оставлю. Надо в гостиницу
