На вашем месте. Веселящий газ. Летняя блажь - Пэлем Грэнвилл Вудхауз
Приближение сестры он заметил не сразу, ибо взгляд его был прикован к Уолсингфорд Холлу. В отличие от Джо, который смотрел на это причудливое сооружение словно на храм, и Адриана Пика, глядевшего на него как на Монетный двор, он разглядывал усадьбу взглядом генерала, которому предстоит взять осажденную крепость.
Внимание его отвлекло тявканье Джеймса и Джона, которые прежде не видели, чтобы человек сидел на крыше, и заподозрили заговор большевиков.
– Привет, сестра! – обрадовался Булпит и, осторожно спустившись на луг, ласково ее обнял. Успокоенные спаниели пошли обнюхивать кротовые кочки. – Молодец, что пришла проведать. Я уж подумал, не обиделась ли.
Леди Эббот высвободилась не то чтобы сердито – не в ее натуре было сердиться, – но с некоторой суровостью. Планам брата она никак не сочувствовала. Перед глазами ее всплывали картинки – вот Бак, хмурясь и грызя трубку, мечется по террасе, словно вспыльчивый тигр, у которого тащат детеныша.
– Сэм, я хочу с тобой поговорить.
Булпит насторожился.
– Да?
– Ты должен отступиться.
Булпит покачал головой. Этого он и опасался.
– Ну, что ты! Никак нельзя. Это дело чести, профессиональная гордость, как у конной полиции.
Четверть века назад, владея дерзким жаргоном гримерных, Алиса нашлась бы, как отметелить эту честь, но жены баронетов считаются с надменно вскинутыми бровями, и она растеряла былой задор, а сейчас – просто охнула.
– Женщинам такого не понять, – упорствовал Булпит.
– Я одно понимаю, у тебя хватает нахальства приставать к людям в доме родной сестры!
– Для настоящего клейщика никаких сестер нету, – афористично заметил он.
– Значит, не отступишься?
– Нет. Для тебя я готов на что угодно. Почти. А тут – не могу.
Леди Эббот вздохнула. Сэм и раньше, в детстве, был упрямый как мул. Она поняла, что никакие слова не смягчат его, и с обычным своим благодушием бросила споры.
– Ну, как хочешь.
– Само собой. Это кто, спаниели?
Леди Эббот признала, что Джеймс и Джон принадлежат к упомянутой породе, и ненадолго воцарилось молчание. Точно сговорившись, брат и сестра присели на ковер из лютиков и маргариток. Брат сентиментально глядел на речку, идиллический пейзаж согревал ему душу. Что-то навевало воспоминания о Лонг-Айленде, где он как-то зацапал миллионера. Он поделился воспоминаниями с сестрой.
– Вот такой же в точности денек был, голубое небо, птички щебечут-заливаются. Он за мной потом полпути гнался, с вилами, что ли, я уж не стал останавливаться.
– Значит, на судебного исполнителя можно и нападать? – заинтересовалась леди Эббот.
– Что ты, нельзя! Но бывает, бывает.
– Ты бы поосторожнее…
– То есть как?
– Да знаешь, у нас гостит брат этого Ванрингэма.
– Ну и что?
– Да ничего. Только он рассказывал Баку, что был когда-то боксером.
– Где это он был боксером?
– На океанском побережье, несколько лет назад.
– Сроду про такого не слыхивал. Небось из этих, которых выпускают для разогрева. Знаешь, – продолжал Булпит, – однажды я влепил иск самому Келли, чемпиону в среднем весе – и где? У него в собственном доме. Сидит, ужинает со своим братом Майком, тот был борец, с кузнецом Сирилом, тоже из цирка, и сестрицей Женевьевой, эта исполняла в мюзик-холле силовой номер. Ванрингэм? Тьфу! Сосунок!
– Какая у тебя жизнь! – невольно восхитилась леди Эббот. – Всякого навидался!
– Да, случалась. Вот, помню, вклеивал иск заклинателю змей. Шестнадцать змеюк, одна другой больше. Всех на меня натравил.
– А когда ты пошел по этой части?
– Лет через девять-десять после нашей с тобой последней встречи.
– А платят как?
– Средне. Главное тут не деньги. Главное – азарт!
– Вроде охоты у Бака?
– Вот, вот. Они-то думают, что тебя обставили, – ан нет, пожалте иск!
– Не пойму только, как ты вклеишь этот иск Табби Ванрингэму?
– Уж как-нибудь да изловчусь.
– Бакенбарды не нацепляй. Твою физиономию не замаскируешь.
Булпит усмехнулся самой идее – ну кто прибегает к такой банальщине!
– А ступишь ногой на нашу землю, Бак тебя по террасе размажет.
Тут Булпит немного озаботился.
– Ты уж постарайся, внуши милорду, я против него ничего не имею.
– А он – имеет.
– Я редко кому нравлюсь! – вздохнул Булпит. – В нашей профессии всегда так…
Леди Эббот поднялась и указала пальцем на холм.
– Хорошее у тебя зрение, Сэм?
– Ничего, бывает хуже.
– А видишь тот большой кедр? Вон, дальше, за холмом.
– Да, вижу. Я его заметил, еще когда у вас был.
– Так вот, Табби сидит под этим деревом с интересной книгой. Ему приказано не двигаться с места. Как ты мечтаешь до него добраться – выше моего понимания.
– Ловкость рук.
– Ну, прямо!
– Да, да.
В глазах леди Эббот засветилось невольное уважение. Наполеоновский тип мужчин всегда вызывает уважение у женщин.
– А тебе доводилось проигрывать?
– Только один раз, – со скромной гордостью отвечал Булпит. – В последней моей работе. Был такой Элмер Загорин, король ночных клубов. Владел, понимаешь, сетью клубов во всех больших городах. Миллионер, а отказался заплатить сорок долларов за восстановитель волос. Говорит, волосы у него так и не восстановились. У-ух, и погонялся же я за ним! Прочесывал, как говорится, страну. Но он меня все-таки обставил.
– Да?
– Да-с! Взял и помер. Слабое, видите ли, сердце. Осталось заверенное письмо, что я, это, подарил ему счастье, он с детства так не веселился. Вроде излечил его от хандры. Ему все осточертело, прям обрыдло – богатство, богачи, миллионеры там всякие. Скучал и тосковал, пока я не появился. Висел, понимаешь, у него на хвосте. Тут не захочешь, а побегаешь.
– Как лисицы. Бак говорит, погоня доставляет им больше удовольствия, чем охотникам.
– Вот, вот! Хороший был человек, – почтительно произнес Булпит, как бы возлагая венок на могилу миллионера. – Стыд и позор, что не довелось познакомиться.
Они помолчали. Леди Эббот поглядывала на Холл, словно прикидывая утомительное расстояние, какое ей предстоит покрыть.
– Что ж, до свидания, – легонько вздохнула она. – Приятно тебя повидать.
– А тебя-то!
– Удобно на этом пароходе?
– А то! Как жучку на коврике.
– Где ты ешь?
– В гостинице.
– Бак вроде не велел тебя обслуживать?
– Куда им деваться? – со скромным триумфом отозвался Булпит. – Не обслужат – потеряют лицензию. Твой лорд может заставить, чтоб меня турнули, но когда доходит дело до еды или там напитков, я – клиент, у них нет выбора. Закон!
– Ясно. До свидания, Сэм.
– До свидания, сестричка.
И, добавив любезный совет смотреть повнимательнее, чтобы не всучили фальшивую монетку, Булпит стал глядеть, как сестра, подозвав Джеймса и Джона, величественно тронулась в обратный путь.
А в Уолсингфорд Холле сэр Бакстон утюжил
