Геннадий Красухин - Мои литературные святцы
Первую прозаическую вещь – «Антоновские яблоки» опубликовал в 1900-м. Поначалу был близок Горькому и «знаньевцам». Его «Деревня» (1910) и «Суходол» (1911) воссоздают жестокий деревенский быт. И вызывают яростные нападки критиков на позицию писателя. Бунин отвечает им:
Критики обвиняют меня в сгущении красок в моих изображениях деревни. По их мнению, пессимистический характер моих произведений о мужике вытекает из того, что я сам барин.
Я хотел бы раз навсегда рассеять подозрение, что никогда в жизни не владел землёй и не занимался хозяйством. Равным образом никогда не стремился к собственности.
Я люблю народ и с неменьшим сочувствием отношусь к борьбе за народные права, чем те, которые бросают мне в лицо «барина».
А что касается моего отношения к дворянству, это можно увидеть хотя бы из моей повести «Суходол», где помещичья среда изображается далеко не в розовых, оптимистических красках.
Это заявление он сделал в одном из интервью, которых в те годы даёт много. Журналисты охотятся за ним. Он рано вошёл в число знаменитых писателей. Уже в 1909 году Петербургская академия наук избирает его своим почётным членом по разряду изящной словесности.
Октябрьскую революцию он не принял. Написал о ней очень резко в своей дневниковой книге «Окаянные дни», приветствовал генерала Деникина, взявшего Одессу во время гражданской войны, сотрудничал в его агентстве ОСВАГ.
В феврале 1920 года навсегда покинул Россию. Он и в дальнейшем с ненавистью отзывается о большевистских вождях. К примеру: «Выродок, нравственный идиот от рождения, Ленин явил миру как раз в разгар своей деятельности нечто чудовищное, потрясающее, он разорил величайшую в мире страну и убил миллионы людей…» Он так и не простит им их преступлений. О чём напишет книгу «Воспоминания. Под серпом и молотом» (1950).
В эмиграции он стал одним из вершинных русских писателей, написал лучшие свои вещи «Митина любовь» (1924), «Солнечный удар» (1925), «Жизнь Арсеньева» (1927—1929 и 1933). «Жизнь Арсеньева» по Паустовскому, «одно из замечательнейших явлений мировой литературы».
Его «Освобождение Толстого» (1937) и незаконченное «О Чехове» примыкают к лучшим произведениям, когда-либо написанным об этих писателях. И тем и тем Бунин восхищался.
Сталин, который сумел перед войной заполучить Куприна, правда, уже почти лишённого разума, очень хотел, чтобы лауреат Нобелевской премии Бунин вернулся в СССР. Для уговоров писателя посылал А. Н. Толстого, потом К. Симонова. И Бунин чуть не совершил роковой ошибки. Дело было сразу после войны. Россия для Бунина была страной-победительницей, одолевшей коричневую чуму нацизма. А Сталин стоял во главе этой страны.
Но почти уже готового к возвращению Бунина остановил номер «Правды» с постановлением ЦК о журналах «Звезда» и «Ленинград». Прочитав, как отзывается Жданов об Ахматовой и Зощенко, Бунин распаковал чемоданы. Умер в Париже 8 ноября 1953 года.
Бунин писал прекрасную прозу и прекрасные стихи. Цитирую незацитированное:
У ворот Сиона, над Кедроном,На бугре, ветрами обожжённом,Там, где тень бывает от стены,Сел я как-то рядом с прокажённым,Евшим зёрна спелой белены.Он дышал невыразимым смрадом,Он, безумный, отравлялся ядом,А меж тем, с улыбкой на губах,Поводил кругом блаженным взглядом,Бормоча: «Благословен аллах!»Боже милосердный, для чего тыДал нам страсти, думы и заботы,Жажду дела, славы и утех?Радостны калеки, идиоты,Прокажённый радостнее всех.
***Игорь Иванович Ляпин, родившийся 10 октября 1941 года, мне помнится всё время чем-то заведующим. То отделом поэзии в издательстве «Современник», то большим начальником (зам главного редактора) в издательстве «Советская Россия», то ещё большим – главным редактором издательства «Детская литература».
Молва связывала это с его удачным браком. Он был женат на дочери Сергея Сартакова, секретаря Союза писателей СССР, начальника всех издательств Союза писателей.
Но Ляпин окончил не только Литературный институт. Он учился ещё и в Академии общественных наук – кузнице номенклатурных кадров. Правда, его пригласили в «Современник» заведующим отделом ещё до учёбы в Академии. Так что, может, молва и права.
У меня с ним, ещё не известным никому стихотворцем, случился прокол. Не помню, кто написал статью в «Литературную газету» об очередном «Дне поэзии». Статью вёл я. Взял этот «День», внимательно прочитал всё, что автор критикует, и со всем согласился.
А наиболее насмешливо автор писал о стихах Игоря Ляпина. Смысл его критики: тема взята достойная, патриотическая, тем обидней, что стихотворец дискредитировал такую тему. Ну, что против этого можно было возразить? И статью напечатали.
А через день вызывает меня наш куратор – зам главного редактора Кривицкий. «Геннадий, – спрашивает, – хороший поэт Игорь Ляпин?» «Я такого не знаю», – пожимаю плечами: я уже и фамилию забыл – не одного только Ляпина критиковал автор статьи. «Ну, как же не знаете? – удивляется Кривицкий. – Вы ведь вели статью о „Дне поэзии“». «Ах, этот, – вспоминаю. – Я о нём и забыл. Какой-то новый графоман». «По поводу этого нового, – в голосе у Кривицкого металл, – Марков полчаса назад звонил Чаковскому и устроил скандал. Теперь думайте, как будем выпутываться». «Да что случилось! – восклицаю. – Кто – этот Ляпин?» – «Это вы должны были знать, а не я, – отвечает Евгений Алексеевич. – Марков из-за простого графомана скандалить не станет. Идите в библиотеку. Посмотрите, не вышла ли у Ляпина книга. Если вышла, срочно дадим рецензию, где заодно и ответим на критику».
Пошёл в библиотеку. Нет у Ляпина книг. Возвращаюсь. «Тогда в номер ставим реплику, – говорит Кривицкий. – Её смысл: нельзя так обращаться с молодым поэтом. Стихи хорошие, патриотические. А мастерство – дело наживное. Лучше всего, если подпишет студент. Обратитесь к Румеру».
Залман Румер заведует отделом писем. У него картотека: телефоны и адреса людей разных профессий. Они подпишут любую нужную газете заметку. Тем более что им выплатят гонорар.
Что ж. Напечатали мы такую реплику. А через короткое время передаёт мне Кривицкий книжку, подписанную Александру Борисовичу Чаковскому. Автор – Игорь Ляпин. «Только что вышла, – говорит Кривицкий. – Чаковский дал месяц сроку».
Всё ясно. Звоню, заказываю рецензию. Сразу получаю согласие. «С удовольствием, – говорит мне поэт-середняк, – напишу». «А кто этот Ляпин?» – спрашиваю. «Не знаешь? – удивляется собеседник. – Он уже неделю, как заведует отделом поэзии в „Современнике“».
Давно это было! С тех пор Ляпин, как я уже говорил, – постоянно на руководящих должностях. Последняя – первый секретарь Союза писателей России, правая рука председателя Союза Валерия Ганичева. На этом посту и умер 2 июня 2005 года.
11 октября
Конечно, Бориса Пильняка погубила «Повесть непогашенной луны», написанная в 1926 году. И совершенно неважно, что он был арестован через 11 лет – в 1937-м.
Сталин был злопамятен, но терпелив. Умел ждать. Смешно думать, что он простил Пильняку повесть, которая прямо-таки взывает к реальному убийству Фрунзе в 1925 году под ножом хирурга. Сомневаться, что Сталин приложил к этому убийству руку, не приходится. Ему не нужен был этот сменивший Троцкого председатель РВК и нарком-военмор. На таких ключевых постах ему нужны были проверенные свои люди. Типа Ворошилова или Будённого. Он и поставил Ворошилова на оба поста, оставленных Фрунзе, который поработал на них всего десять месяцев.
В том, что Сталин причастен к убийству Фрунзе, убеждает его речь, произнесённая на похоронах военмора:
Товарищи! Я не в состоянии говорить долго, моё душевное состояние не располагает к этому. Скажу лишь, что в лице товарища Фрунзе мы потеряли одного из самых чистых, самых честных и самых бесстрашных революционеров нашего времени.
Партия потеряла в лице товарища Фрунзе одного из самых верных и самых дисциплинированных своих руководителей.
Советская власть потеряла в лице товарища Фрунзе одного из самых смелых и самых разумных строителей нашей страны и нашего государства.
Армия потеряла в лице товарища Фрунзе одного из самых любимых и уважаемых руководителей и создателей.
Вот почему так скорбит партия по случаю потери товарища Фрунзе.
