Менделе Мойхер-Сфорим - Маленький человечек

Менделе Мойхер-Сфорим

Маленький человечек

ДЕДУШКА ЕВРЕЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Менделе Мойхер-Сфорим (Менделе-книгоноша) — псевдоним основоположника литературы на языке идиш, блистательного публициста, эрудированного педагога и мудрого писателя — Шолом-Якова Абрамовича.

Шолом-Алейхем окрестил его высоким именем — Дедушкой еврейской литературы. Талант Дедушки с особой силой проявился в сатире.

Подлинных сатириков история литературы знает мало. К их числу принадлежит и Менделе Мойхер-Сфорим, автор сатирических романов и повестей, написанных не без влияния Гоголя и Салтыкова-Щедрина.

Нельзя не согласиться с исследователем творчества Салтыкова-Щедрина Е. Покусаевым, утверждавшим, что «большого сатирика рождают бурные эпохи», переломные моменты в истории народа, когда происходят гигантские столкновения сил нового и старого.

Расцвет творчества Менделе Мойхер-Сфорима совпадает с шестидесятыми годами XIX столетия, с эрой острейшего столкновения нарождающегося капитализма с патриархальными и феодальными порядками России.

Переворот в социально-экономических отношениях, имевший прогрессивный характер, разрушил еврейскую местечковую патриархальность, обособленность и замкнутость. Передовая еврейская интеллигенция, чуткая к нуждам обитателей местечек, отдала свои знания и силы делу просвещения и борьбы с невежеством, с иудейской религиозной мистикой — хасидизмом и со всякого рода предрассудками.

Продолжая традиции вольномыслия, следуя великим идеям Белинского и Чернышевского, она разоблачала жульничество и цинизм хасидских пастырей, клерикалов и заправил еврейских общин. Просветители призывали взамен хедеров и ешиботов[1] создавать светские школы, где юноши изучали бы основы математики, физики, астрономии и прочих наук, готовились бы не к молитвам, а к общественно полезному труду.

К демократическому крылу еврейского просветительства (гаскала) примкнул Шолом-Яков Абрамович. Вместо религиозных проповедников и напыщенных просвещенцев народу нужны, утверждал Менделе Мойхер-Сфорим, самоотверженные писатели, одухотворенные искренней и глубокой любовью к своему народу, способные воспитать и развить молодое поколение и сделать его полезным для себя и других, для всего общества.

Созданные а 60—80-х годах прошлого века, произведения Менделе Мойхер-Сфорима не утратили своего значения и в наше время, ибо они отмечены глубокой мудростью, исключительной заинтересованностью в постижении истины и демократического идеала, в показе язв общества господства и подчинения, источающих «кровь и грязь из всех своих пор, с головы до пят»[2]. Менделе Мойхер-Сфорим возвысился над частнособственническим укладом жизни и подверг острой сатирической критике своекорыстие и стяжательство богачей и клерикалов и беспомощность, инертность и безволие обездоленных.

Обобщенный образ еврейских местечек Менделе создал в своем Кабцанске[3]. «Кабцанские обыватели, не про вас сказано, — говорит писатель, — большие бедняки, не имеют ломаного гроша за душой, в самом Кабцанске для них нет никакого занятия, как только ходить с торбой по домам». Впрочем, Кабцанск не составляет исключения в этом отношении. «Если вы, например, — рассказывает Менделе в повести „Путешествие Вениамина Третьего“, — неожиданно спросите еврея из Тунеядовки, чем он живет, то в первый момент он растеряется, не зная даже, что ответить. И только когда придет в себя, он что-то вспомнит и откровенно ответит: „Чем я живу? Есть на свете бог, который но оставляет своей милостью ни одной твари“». Сцена эта полна значения: в ней с тонкой улыбкой художник высмеивает упование на бога, пустоту мечтаний о сверхъестественной помощи.

Уловив классовую дифференциацию еврейских общин, писатель противопоставляет Кабцанску город Глупск (явное подражание городу Глупову в произведениях Салтыкова-Щедрина), в котором господствуют толстосумы, невежественные и жестокие заправилы. Кабцанск им поставляет меламедов[4], прислугу, бадхенов[5] и прочих «лишних» людей. Кабцанск, иронизирует Менделе Мойхер-Сфорим, фабрикует этот «товар» для «облагодетельствования Глупска и всего мира»,

Свое исключительное дарование Менделе Мойхер-Сфорим посвятил детальному художническому исследованию Кабцанска.

Отметим, что его отношение к обитателям Кабцанска в известной мере определилось замечанием Салтыкова-Щедрина: «Жизнь русского мужика — тяжела, но не вызывает ни чувства бесплодной и всегда оскорбительной жалостливости, ни тем менее идиллических приседаний». Выставляя весьма рельефно тяжелое положение масс, еврейский писатель не снисходил к ним, а со свойственной ему едкой сатирой бичевал многие недостатки и указывал путь к их устранению. Писатель, хотя и не был материалистом в понимании истории, но своим огромным талантом и исключительным чутьем художника постиг правду о необходимости революционного переустройства общества, основанного на несправедливых социальных устоях. Писатель понял и то, что революционный переворот — дело самих угнетенных масс. Обращаясь к ним, Менделе Мойхер-Сфорим призывал: «Встань, Кабцанск! Пробудись, шевелись, Тунеядовка! О, нищие, побитые, униженные, измученные, больные, израненные, — ободритесь и восстаньте! Если не вы за себя, то кто за вас? Кабцанск, перестань быть Кабцанском!»

Сочувствовать горю и страданиям народным может только тот писатель, кто составляет кость от кости, плоть от плоти народа, кто вместе с ним страдал и терпел. Мудрый Менделе оказался в первых рядах еврейских писателей — борцов за счастье народа.

С присущим ему юмором Шолом-Яков Абрамович в «Заметках» пишет: «Кажется, что с самого рождения я предназначен был для роли писателя моего народа, а чтобы познакомиться с его жизнью, бог сказал: иди, птичка моя, лети по миру и будь самым несчастным евреем». Менделе долгие годы бедствовал, скитался, близко присматриваясь к жизни трудовых масс. К писательскому труду он пришел не торной дорогой, и она не была усеяна цветами. Но бродяжничество дало ему огромный материал, он поспользовался им и отлил его в великолепные художественные формы.

В литературных энциклопедиях справедливо утверждается: Менделе Мойхер-Сфорим — первый классик еврейской литературы. Проследим путь человека, который по праву завоевал это высокое звание.

Шолом-Яков Абрамович родился 20 декабря 1830 года в местечке Копыль Минской области. В автобиографической повести «Шлойме, сын Хаима» он создает светлый образ своего отца, память о котором звала сына к познанию древней духовной культуры своего народа и закономерностей природы и общества.

Согласно традиции, мальчиков шести лет определяли в хедер. Отец Шолома хорошо знал всю неприглядность обстановки религиозной школы, где еврейские дети бесцельно корпели над фолиантами «священных» книг, где они коротали невеселые дни своего детства и юности. И отец Шолома решил доверить воспитание сына талмудисту Иосе Рубенсу, слывшему не только докой в Талмуде, но и прекрасным знатоком столярного ремесла, искусным резчиком по дереву и камню. Юный Шолом полюбил самоучку художника, обладателя «золотых рук», доброго сердца и незаурядного ума. Учился у него быть точным, понимать значение труда и искусства.

Заслуживает упоминания копыльский фельдшер Шлумович, открыто критиковавший некоторые догмы иудаизма и пренебрегавший его обрядами. Мужество фельдшера подкупало, этот необычный человек не мог не повлиять на Шолома и не заставить его задуматься над самыми серьезными проблемами материального и духовного бытия народа.

До 14 лет жизнь Шолома протекала в счастливой, вольной обстановке. Но внезапно в возрасте 41 года скончался его отец. И все в доме перевернулось. Мать вторично вышла замуж, и главой семьи стал арендатор мельницы, находившейся на хуторе Мельники вблизи Копыля. Юноша горевал, часто уходил из дому, бродил в окрестных лесах, наблюдая жизнь птиц, белок и других зверей. Шолом-Якову навсегда запомнилось благоухание полей и лесов, и эти впечатления, вероятно, и сделали его первым в истории еврейской литературы художником-пейзажистом.

В 1853 году он покинул родные места и странствовал по городам и весям Белоруссии и Литвы, обогащая свой ум новыми наблюдениями.

В семнадцатилетнем возрасте он написал пьесу, оставшуюся в рукописи. Но с той поры он не выпускал из рук перо.

В 1854 году Менделе вернулся в родной городок и встретился с неким хромым Авремеле (воспоминания о нем, очевидно, вызвали к жизни образ Фишки — главного героя романа «Фишка Хромой»), который уговорил его отправиться на юг России — Волынь. Авремеле-хромой оказался попрошайкой и заставил Шолома побираться. Будущий писатель с огромным трудом избавился от хромого негодяя, добрался до Каменец-Подольска и познакомился с местным видным деятелем гаскалы А. Готлобером (1811–1899). Его дочь обучала Шолома-Якова русскому и немецкому языкам и литературе. Ученик оказался усердным и удивительно способным.